куб бледно-зеленого свечения.
Все-таки я достал спасительный ботинок, хотя от давления воды у
меня закололо в ушах.
Вдруг в массе возникло какое-то движение, вибрация, которая
отозвалась во мне чувством страха. С моим планом случилось что-то
такое, чего я не предусмотрел. Можно задохнуться? Да, было похоже,
что я тщательно проработал план, по-которому мне предстояло
умереть, как крысе в колодце. Но откуда вибрация? Я поплыл к
кранам, чтобы выключить их. Но прежде всего моим легким был нужен
воздух, а наверху его уже почти не оставалось. Все-таки я выключил
краны. Держа ботинок в руке, я подобрал под живот ноги, собираясь
вынырнуть.
Еще один толчок потряс воду и меня вместе с ней. Дверь! Дверь
скрежетала, прогибалась. Дверь была рассчитана на воду, но отнюдь
не на такое количество ее, когда склеп целиком наполнился бы ею. Я
разворачивался медленным движением пловца, поднимающегося из
глубины, но тут белая дверь, словно паруc, прогнулась и - исчезла
из проема, переворачиваясь под напором воды. Поток вытолкнул меня
следом за нею. Моя рука (без ботинка) задала направление в
рухнувшей вслед за дверью воде, меня вынесло через пустой дверной
проем, ударило о стенку уже в коридоре, и я, сделав сальто,
прокатился по нему на дверной плоскости, за которую успел
уцепиться. Вода из склепа тянула меня за собой, пока ее уровень не
выровнялся.
Дверь из ближайшей комнаты в коридор была распахнута внутрь -
ее распахнул поток. В комнате этой находился Меллиотс вместе с
медсестрой. Она барахталась в воде, колотя руками и ногами, -
видно, поскользнулась и упала. Доктор нагнулся и поднял ее на руки.
Она взобралась на него, похожая на розовую безволосую обезьянку,
жалобно повизгивающую от страха. Я все еще держал в руке ботинок,
добрый шотландский походный ботинок с металлической подковой на
каблуке, и я, не раздумывая, с размаху опустил его Меллиотсу на
голову. Доктор упал в мелкую воду, вместе с уцепившейся за него
женщиной. Шимпанзе-отец с детенышем...
Я огляделся. Белая одежда медсестры, наполненная бумагами
корзина, рассыпавшийся букет цветов, разрозненные предметы одежды,
оседающие на пол после схлынувшей воды. Тяжелые красные драпировки
на окне провисли от пропитавшей их снизу влаги. Белый дубовый стол,
кожаное кресло и кушетка - на всем следы воды. Канцелярские
принадлежности лежат на столе. Вывеска: "Ангел милосердия. Частная
лечебница. Гидротерапия и частичная ирригация. Отдельные комнаты
для пациентов. Владелец - доктор Г. М. Меллиотс". Венецианский
адрес и номер телефона.
Кто-то заворочался у моих ног. Я отодвинулся. Я не был
расположен прикасаться к мисс Мэкон.
- Он утонул! - крикнула она. - Я не могу его перевернуть.
Меллиотс распростерся на темном от воды ковре, лицом в лужу. Я
посмотрел на его окровавленный затылок и не почувствовал ни
злорадства, ни сочувствия. Взял доктора за руку и за ногу,
перевернул на спину. Белки глаз Меллиотса пронизывали красные
ниточки. Грудь вздымалась тяжело, как у загнанной собаки.
Мисс Мэкон засеменила вокруг стола. Открыла ящик. Только теперь
я обратил на нее внимание: обеими руками она держала тяжелый
револьвер. Я легко выбил у нее оружие. Она издала какой-то звериный
визг и стиснула руками тощую грудь.
- Верните мне одежду, - сказал я. - И сами оденьтесь во что-
нибудь. Я не могу на вас смотреть.
Ее рот открылся и закрылся, потом опять открылся и закрылся.
Как у рыбы. Я поднял револьвер, и она мигом сделала то, что я
приказал. Открыла дверь из какого-то чулана, натянула через голову
платье. Моя одежда кучкой валялась на полу того же чулана.
Я направил дуло на эту обезьяну:
- А теперь уходите.
Глава 23
Это был револьвер 38-го калибра с шестидюймовым стволом номер
серии 58237. Я засунул его в карман пиджака. В чуланчике, на вбитом
в стену крючке, висел полосатый пиджак Меллиотса, там я нашел и
свой пистолет, и свой бумажник. Я положил их туда, где им и
надлежало находиться, и направился к двери. Меллиотс все еще был
без памяти.
Я пошел по коридору, увязая я в чем-то мягком и липком, -
видно, это было следствием прошумевшего водяного потока. Массивные
двери все были заперты. Коридор выглядел так же гадко и мрачно, как
тот, что я видел во сне. Единственный источник света находился за
занавешенным входом в дальнем конце коридора. Я уже занес одну ногу
на порог, как позади меня кто-то вскрикнул. Это был женский крик,
отчаянный, хотя и приглушенный стенами. Я повернул назад.
- Выпустите меня, - согласные терялись по дороге, и наружу
прорывались только гласные: - Вы-у-й-е-ня! О-а-у-та, вы-у-и-е-ня!
Это было похоже на вой раненой кошки.
У одной из дверей крик зазвучал громче. Здесь! Я толкнул дверь.
Женщина закричала уже членораздельно:
- Выпустите меня! Кто там?
Мэвис!
Сердце мое покатилось в пятки, потом прыгнуло вверх,
перехватило горло... Ребенок обжегся, но не может отойти от огня
подальше. "Да ну вас к черту, Мэвис". Но сколько ни бормочи, а я
уже побежал в комнату, где на полу все еще валялся Меллиотс, я
забрал связку его ключей, я заметался, по очереди вставляя их в
замочную скважину, пока не нашелся тот, что открыл дверь.
Мэвис отступила назад, посмотрела на меня и, всхлипнув,
бросилась ко мне на шею. Я обнял ее.
- Арчер! Вы пришли!
- Да, на некоторое время мне пришлось здесь задержаться.
- Арчер! Вы здесь!
Она оторвалась от меня, прошла в глубину комнаты, безжизненно
опустилась на койку. Это была в точности такая же конура, какую
совсем недавно занимал и я, - с решеткой на окне и мягкообитыми
стенами, не пропускающими звуков. Ангелы милосердия одинаково
хорошо позаботились о своих пациентах.
- Что за клиентура у Меллиотса?
Бледная, почти обезумевшая от всего, что с ней произошло,
Мэвис, конечно, не ответила. Она качала головой вперед-назад,
вперед-назад, и ее глаза тоже раскачивались вперед и назад. Я
подошел к ней совсем близко.
- Я никогда не была здесь раньше, - и вдруг тем же тихим и
жалким голосом: - Я хочу убить его.
Я заметил, что верхняя ее губа была разбита, остались следы
засохшей крови.
- Слишком уж много убийств. Соберитесь-ка с силами, Мэвис.
Теперь вы уж точно отправитесь в Мексику.
Она подалась вперед, так и не встав с койки. Голова уперлась
мне в бедро, волосы упали на лицо - волна или два широких крыла. Из
этого укрытия донесся шепот:
- Если вы поедете со мной, Арчер.
Вот так: мы с Мэвис Килборн вернулись на то же место, с
которого началось все на молу. Катер. Яхта. Килборн и Меллиотс.
Склеп с "гидротерапией". Актеры и сцены из моего - навеянного
морфием - сна. Я вспомнил обугленные черты лица Пэта Ривиса. Я
отодвинулся от Мэвис Килборн.
- Я поеду с вами до аэропорта. И куплю вам билет.
- Я боюсь ехать одна, - эти слова были произнесены шепотом, но
глаза из-под тонкой вуали волос сверкнули.
Я же сказал, что боюсь ехать вместе с ней. Внезапно она
поднялась с койки, выпрямилась, топнула ногой.
- Что такое, Арчер? У вас есть девушка?
Она была никудышной актрисой, но я смутился.
- Хотелось бы мне, чтоб так оно и было.
Она встала напротив меня, подбоченясь, сверкая глазами,
разметав волосы, она заявила, что я, видимо, страдаю импотенцией
(эту свою мысль она оформила в более энергичных выражениях).
- Мужчины изуродовали ваши представления о них еще со школы, не
правда ли? Но, по-моему, сейчас не место и не время обсуждать
данную тему. Ровно через две минуты я отсюда ухожу. Если хотите,
можете идти со мной. До аэропорта.
- "До аэропорта", - передразнила она. - Я-то думала, что
понравилась вам, неизвестный поклонник.
- Вы мне... нравитесь. Очень, Мэвис! Но у меня две веские
причины, чтобы... проводить вас только до аэропорта. Первая - что
произошло с Ривисом. Вторая - дело Слокумов, его я должен
завершить. Обязательно!
- Мне казалось, что вы работаете для меня?
- Прежде всего - для себя!
- Все равно, разве я не лучшая часть этого дела?
Я сказал, как мог мягко:
- Целое всегда больше, чем часть, Мэвис.
Где-то хлопнула дверь и послышался отчетливый нарастающий шум
шагов. Кто-то шел по коридору тяжелой и быстрой походкой.
Услышав эти звуки, Мэвис застыла в позе нимфы на урне.
Я достал пистолет и выглянул в коридор, перед тем проверив
обойму. Она была полна, и патрон находился в патроннике.
Постепенно замедляясь, шаги приблизились к открытой двери нашей
комнаты.
Пальцы Мэвис стукнули по моему плечу.
- Кто это?
- Тише.
Тяжелые шаги замерли, поспешили обратно. Ну уж нет! Я выскочил
в коридор. Килборн поспешно подходил к занавешенному выходу.
Я крикнул: "Стой!" - и выстрелил в стену рядом с входом. Пуля
пробила в штукатурке шестидюймовую дыру и остановила Килборна.
Он медленно повернулся, обе руки поднялись, как под действием
гидравлического пресса. На нем был темный свежий костюм, в лацкане
которого торчала огненно-красная гвоздика. Лицо его было под цвет
гвоздики.
- Меллиотс был прав, - сказал он. - Я ошибся. Не следовало
оставлять вас в живых.
- Вы совершили слишком много ошибок. Сотни людей все еще живы...
Мы вошли все в ту же комнату-конуру. Килборн - первым.
Я протянул револьвер Меллиотса стоявшей за моей спиной женщине.
- Вы умеете с ним управляться?
- Да.
- Держите мужа под прицелом.
- Да.
Я побежал к входу, спрятался за занавесью. На порог коридора
влетел мужчина, из носа которого воздух вырывался, как дым из
фабричной трубы. Когда шофер Килборна через дверной проем проскочил
в коридор, я подставил ему подножку. Он тяжело шлепнулся на руки и
на колени, и рукояткой пистолета я угомонил его.
Эхом вернулся ко мне этот удар - гулким револьверным выстрелом.
Мэвис встретила меня в дверях конуры.
- Я должна была это сделать, Арчер, - быстро заговорила она. -
Муж пытался отнять у меня револьвер. Он убил бы нас обоих.
- Но Мэвис...
- Да, да, он собирался убить меня! - из горла Мэвис рвался
истерический крик, похожий на крик попугая.
Килборн лежал на полу, подпирая одним своим могучим плечом
койку. Состоящий из мяса и мускулов могильный холмик, дорого одетый
по случаю смерти и с единственным цветком, который он сам себе
купил. В глазной впадине распускалась вторая, другая красная
гвоздика, потемнее. Револьвер Меллиотса лежал на коленях убитого.
- Вы отвезете меня в аэропорт? - спросила Мэвис.
- Не сейчас. - Я ощутил, как что-то тяжелое легло мне на
сердце. - Вы все всегда делаете не так, как надо, красавица Мэвис.
- Он мертв?
- Все умирают.
- Я рада. Но заберите меня отсюда. Он ужасен.
- Вы должны были подумать об этом минуту назад.
- Не ругайте меня, ради Бога. Заберите меня отсюда.
Я посмотрел на нее и подумал об Экепалко. Чудесная вода, в
которой водится рыба, высокие морские утесы, длинные тихие ночи.
Десять миллионов долларов и Мэвис... и все, что мне было нужно, так
это ненадолго остановиться.
Все это промелькнуло перед потайным глазом моего сознания, как
очень старая кинокартина. Все, что от меня требовалось, - это
вынуть его из коробки и продублировать в форме диалога. Но не
только диалог был неизбежен. Шофер был сбит еще до того, как
прозвучал выстрел. Меллиотс был без сознания. И выстрел в голову
