явиться на яхту. Все отвратительно просто. Должен же он помочь Бетси! А
как было допустить, что бы они проделали с тобой то же, что с ней? Та
вещь, о которой ты даже не догадываешься, им страшно нужна, хотя и они не
знают, что это такое.
Вильма мрачно взглянула на Бонни Ли.
- Они пытали Бетси?
- Милая моя! Субботним вечером, в определенный частях Нового Орлеана,
тебя могут сделать калекой на всю жизнь всего лишь за семь грязных
долларов. Ты что, не знаешь, где живешь?
- Это ужасно! - воскликнула Вильма. - Что же делать? Мы должны
немедленно найти то, что их интересует и позаботиться, чтобы они эту вещь
скорее получили. Или надо как-то доказать, что ее не существует.
Бонни Ли вызывающе рассмеялась.
- Мы знаем, что они хотят. Только ничегошеньки они от нас не получат!
- Что же это? - потребовала ответа Вильма.
- Бонни Ли! - строго сказал Кирби.
- Не волнуйся, милый. Она все равно не готова, чтобы поверить в это,
и, могу спорить, никогда не будет готова. Что мы станем делать теперь?
- Надо поскорее убираться отсюда.
- Но куда? А, ко мне? Правильно? Это, черт побери, единственное
место, о котором твои знакомые еще не пронюхали.
Вильма вдруг уставилась на Кирби, как будто что-то сообразив. Ее
бледные губы приоткрылись.
- Кирби, ты... ты управился с этими двумя? Один?
- Кирби Винтер! - вмешалась Бонни Ли. Она повернулась к Вильме. -
Милашка, тебе вредно столько пить.
Вильма покраснела.
- Я просто... просто мне на все плевать. Жизнь стала слишком
запутанной, чтобы ее можно было терпеть на трезвую голову.
- Черт возьми, ты, кажется, не представляешь, насколько усложняется
жизнь для девицы, если она напьется. Вали-ка отсюда, Кирби. Я постараюсь
найти для нашей крошки что-нибудь из одежды.
- У меня есть...
- Я знаю. То же, что на фотографии в газетах.
Кирби встал и направился вон из спальни. Но едва он шагнул в
гостиную, что-то ослепительно вспыхнуло у него перед глазами. В следующий
момент правая сторона головы взорвалась. Нечто подобное наблюдаешь, когда
взрывают скалы: сначала видна вспышка, а лишь затем доходит громовой
удар... Падая в темноту, он услышал отдаленные крики женщин.
11
Сознание медленно возвращалось к Кирби. Ему показалось, что он ощупью
поднимается по лестнице из темного подвала навстречу слабенькой полоске
над дверным порогом, за которым - свет. Со страшным трудом он открыл
глаза. Свет резанул по ним, точно струя кислоты. За ухом ритмично
пульсировало, будто ребенок пытался надувать воздушный шар.
Кто-то взял его за подбородок и резко тряхнул голову. Кирби удивился,
как это она не выскользнула из грубых рук и не упала на пол. Над ним
склонилось огромное лицо, и он узнал Рене, одного из матросов.
- Посмотри, как надо завязывать узлы, приятель, - весело
приветствовал его Рене.
Кирби сидел в кресле. Одна веревка охватывала его предплечья, так что
локти почти сошлись за спиной. Руки, слегка затекшие, оставались
свободными, но движения их были сильно ограничены. Вторая веревка
скручивала ноги ниже колен. И все концы соединялись в одном единственном,
аккуратном узле.
- Век живи - век учись, приятель. Запомни, никогда не следует
связывать кисти рук. Никогда также не связывай ноги выше колен. Видишь,
где узел? Тебе не добраться до него ни пальцами, ни зубами. Нет у тебя
никакой возможности освободиться! Да что говорить, ты и узел-то приличный
завязать не умеешь.
- Похоже, ты распутался, - грустно сказал Кирби.
- Это точно! И освободил Рауля. Он, правда, и сам уже почти
развязался. Подкрался я к двери и - бум!
- Да, действительно, - печально подтвердил Кирби. - Бум.
Он осмотрелся. Комната была пуста.
- А где мисс Бомонт и мисс Фарнхэм?
- Бомонт? Эта та блондинка, что ли? Она не захотела здесь оставаться.
- Голос Рене зазвучал недовольно. Кирби заметил повязку на руке и длинные
глубокие царапины на горле.
- Я тебе скажу: это не девка, а сто чертей. Чуть душу из меня не
вынула. Царапалась, как тигр. А бедному Раулю синяк под глаз поставила и
ускакала через заднюю дверь, которую вы всю под орех раздолбали.
Превозмогая тошноту и боль в голове, Кирби пытался сосредоточиться.
Рене сидел против него на диване. Он уже перестал сердиться и казался
совершенно спокойным.
- А вы не боитесь, что мисс Бомонт вызовет полицию?
- Она? Полицию? Не-е, не вызовет. На улице она к счастью, налетела на
босса с двумя нанятыми парнями. Они треснули ей разок по башке - она сразу
и успокоилась.
Кирби повернулся, чтобы взглянуть на наручные часы. Без двадцати
пять.
- И что теперь мы собираемся делать? - спросил он.
Рене пожал плечами.
- Будем ждать, пока босс составляет план, как поскорее доставить тебя
и Вильму на "Глорианну". Думаю, сперва им надо завершить все формальности.
Потом они отойдут, встанут где-нибудь в стороне на якорь, а мы загрузим
вас на неприметную плоскодонку, и тоже туда.
Кирби задумчиво покивал.
- А какое счастье для босса было видеть тебя здесь, Винтер! В этой
игре джокер - ты. Босс рассчитывает, что с настоящего момента все пойдет
как по маслу. Поначалу была такая путаница! Слишком много шума. А босс
этого не любит. Если, как они говорят у тебя действительно запрятано
где-то двадцать семь миллионов, то с тобой стоило повозиться.
- Куда они повезли мисс Бомонт?
- Откуда я знаю? Если за яхтой по-прежнему следят, придется отвезти
ее в другое место. А уж коль босс нанимает еще людей, то, наверно, и
местечко укромное заготовлено. Так что, Винтер? Как насчет двадцати семи
миллионов?
- Что именно тебя интересует?
- Ведь это за ними охотится босс?
- Понятия не имею.
- Каждый, кто крадет так много, становится приманкой для всякого, кто
в состоянии до него добраться. Большие деньги никогда не доведут до добра,
если не хранить их существование в секрете.
- Я буду счастлив воспользоваться твоими ценными советами.
Рене насупился, медленно встал, подошел к Кирби, наклонился и, взяв
двумя пальцами за нос, сильно сжал его и повернул. Это было обидно,
унизительно и больно. Слезы покатились по щекам несчастного Кирби.
- Впредь разговаривай со мной повежливей, приятель, - сказал Рене. -
Нам еще долго с тобой сидеть. Это ожидание может стать для тебя весьма
неприятным.
Он вернулся к дивану и снова сел, достал из кармана брюк перочинный
нож и принялся чистить ногти. Спустя несколько минут Кирби снова подал
голос.
- Извини, друг, - обратился он к Рене, - а разве Джозеф не сказал,
когда мы уйдем отсюда?
- Кто?
- Мистер Локордолос.
- Его здесь не было. Я видел только босса. Миссис О'Рурке.
- О! - только и смог произнести Кирби.
Рене печально покачал головой.
- А это твоя Вильма - совсем дурочка. Она непростительно грубо вела
себя с боссом. Пришлось сделать ей укол. Через тридцать секунд она спала
мертвым сном.
Со стороны кухни в гостиную вошел Рауль. Его левый глаз заплыл. Он
что-то ел из банки, зажатой в гигантском загорелом кулаке.
- Что ты снова жрешь? - спросил Рене с отвращением.
- Бобы.
- Опять бобы?
- Вкусные!
Рауль сел на стул, продолжая громко чавкать. Покончив наконец с
бобами, он отставил банку в сторону, вытер рот тыльной стороной ладони,
посмотрел на Кирби и обратился к Рене на непонятном языке. Лишь спустя
несколько минут Кирби сообразил, что это за язык. Это был
североафриканский диалект - французский, обильно перемешанный с
испанскими, итальянскими и арабскими словами. Несмотря на то, что понимал
Кирби далеко не все из того, что говорилось, ему удалось сообразить, о чем
просит Рауль. Он просил разрешение у Рене пойти в соседнюю комнату, где
находилась Вильма, и, чтобы разогнать скуку, "поиграть немножко со спящим
там костлявым цыпленочком". Свои просьбы Рауль сопровождал жуткими
гримасами, от которых перекашивалось все его лицо.
К ужасу Кирби, Рене реагировал без должного возмущения. Видно было,
что напарник уже надоел ему со своими приставаниями. Он задал лишь один
короткий вопрос, смысла которого Кирби не смог уловить. Рауль отвечал
что-то вроде того, что все равно об этом никто не узнает. Да и какой вред
от этого может быть? А вот время пройдет быстрее.
Казалось, сейчас Рене пожмет плечами и кивком головы даст разрешение.
Сердце у Кирби сжалось, дыхание сперло, как будто невидимая рука легла на
горло и стала душить его. А он-то поверил в свое безграничное могущество!
Реальность уже казалась ему покорной и податливой, как сцена, на которой
он может осуществить любую постановку. Эти золотые часы дядюшки Омара
перевернули все его представление, превратив жизнь в его глазах в веселую,
беспечную игру, в комедию, где добро обязательно одержит верх над злом.
Иначе и быть не могло - ведь он, любящий справедливость Кирби, властелин
мира! Но здесь, сейчас, не будет торжества справедливости. Здесь для
Вильмы Фарнхэм все игры могут закончиться трагической развязкой, а
властелин мира не в силах предотвратить ее и остановить двух подонков. И
снова Кирби Винтер почувствовал себя как будто бы отброшенным назад, в
первобытный хаос, где царили кровь, слезы и жестокие разочарования
одинокого сердца.
Он едва уловил смысл следующей фразы Рене: мешало отчаянно
колотившееся сердце. Что-то насчет ожидания, насчет того, что если им
придется ждать всю ночь, то тогда, будет приказ или нет, они развлекутся с
цыпочкой по очереди. Надо повременить, пока она проснется, чтобы объяснить
ей, что от нее требуется. А теперь лучше сыграть на нее в карты.
Невидимая рука ослабла - Кирби облегченно вздохнул.
Рауль пожал плечами, зевнул и сказал, что он согласен. Раз уж Рене
проиграл все свои наличные деньги, а заняться чем-то необходимо, они, так
и быть, сыграют еще раз - на цыпочку, разделив ее на ставки.
Глаза Кирби наконец перестали слезиться после обидной экзекуции. Но
ему казалось, что кончик носа стал величиной с бисквит.
Матросы пересели за кофейный столик и достали колоду карт. Тасуя
карты, Рене взглянул на пленника и спросил:
- Как тебе удалось связать нас, парень?
- Мне помогли, - неопределенно ответил Кирби.
- Ясное дело. Какой-то газ?
- Что-то вроде того.
- Босс очень этим заинтересована. Она хотела, чтобы ты ей все
рассказал.
- Сдавай, - сказал Рауль.
В наступившей тишине падающие на столик карты издавали слабый
шуршащий звук. Что-то подсказывало Кирби, что часы по-прежнему должны
находиться в правом кармане взятых на прокат брюк. Он чуть переместился в
кресле, наклонил тело вправо и провел связанным локтем по карману. Под
материей он ощутил округлую форму часов. Ему показалось даже, что он
слышит звяканье цепочки о металл крышки.
- Э, только не умничай! - сказал Рене, встрепенувшись.
- У меня все тело затекло, - сказал Кирби смиренно.
Рауль перешел на грубый диалект африканских портовых городов.
Много Кирби по-прежнему не понимал, но общий смысл доходил до него.
Не обращай внимания на этого жалкого клерка. Он слишком слаб, напуган и
беспомощен, чтобы бояться новых осложнений.
Да, беспомощность, думал Кирби, - это самое ужасное. Чудесные часы
могли бы находиться в миле отсюда, разницы никакой. Беспомощность давила
на него, притупляла мысли, отнимала способность сосредоточиться на поисках
какого-нибудь выхода. Кирби нисколько не сомневался что, заполучив его,
