какой-нибудь ответ.
- Подожди минутку, Алекс. - Чейз открыла люк в хвостовой части и
вышла. - Я сейчас вернусь, - раздался в интеркоме ее голос.
- Оставайся на связи, - сказал я. - Я хочу слышать, что происходит.
Несколько минут я слышал ее шаги, потом тяжелый стук скользнувшего на
место люка. Мысль о том, в каком я окажусь положении, если с Чейз что-то
случится, заставила меня с беспокойством прислушиваться, не возвращается
ли она, и задавать себе вопрос, не должен ли я пойти за ней. Я пытался
вспомнить последовательность действий при пилотировании "Кентавра". Боже
мой, я не знаю даже, в какой стороне находится Конфедерация.
Я бродил среди черных ящиков, кабелей, каких-то совершенно не
знакомых мне предметов, плат, стеклянных стержней и длинных трубок,
заполненных вязкой зеленоватой жидкостью.
Некоторые шкафчики, по-видимому, принадлежали отдельным членам
экипажа. На них значились имена: Ван-Хори, Экклинде, Мацумото, Порнок,
Талино, Колландер, Смыслов. Боже мой, семь дезертиров!
Они не были заперты. Открывая их один за другим, я находил
излучатели, счетчики, провода, генераторы и комбинезоны. Больше почти
ничего. Лайза Порнок оставила древний радиофон, который нужно было носить
в кармане, и расческу. Том Мацумото повесил на крючок свою яркую цветную
шляпу. Манто Колландеру принадлежало несколько книг, написанных
кириллицей. Я с благоговением подошел к шкафчику Талино, но там оказалось
лишь несколько журналов со статьями об использовании топлива и
эффективности защитных экранов, рабочая рубашка и пленки с записями, как
оказалось, концертов.
Я нашел только одну фотографию женщины с ребенком, и принадлежала она
Тору Смыслову. Ребенок, вероятно, был мальчиком. Я не разобрал.
Все закреплено лентами, зажимами или лежало в специальных ячейках.
Вычищенное оборудование сверкало полировкой. Как будто его сложили здесь
только вчера.
Я услышал приближение Чейз задолго до того, как она перешагнула
комингс люка.
- Ну вот, - сказала она, - лопнула еще одна теория.
- Какая именно?
- Я думала, может, они высадились на поверхность планеты, и произошел
несчастный случай. Или посадочный аппарат улетел, и они не смогли
вернуться.
- Черт возьми, Чейз, - отмахнулся я, - они же не могли _в_с_е
покинуть корабль.
- Не могли. Если на борту находился весь экипаж. Но, возможно,
уцелели только двое. - Она подняла руки. - Проклятье, наверное, это тоже
не имеет смысла. Мне кажется, они прилетели сюда спрятаться. Война была
уже проиграна, а "немые", возможно, пленных не брали. Потом отказал
двигатель - из-за повреждений, полученных в бою. Они не смогли добраться
домой. Если, к тому же, и радио не работало, тогда никто о них не знал. На
этом типе кораблей радио и не могло поддерживать связь на больших
расстояниях, поэтому, попав в беду, они не смогли получить помощь. И вот
еще что: я оказалась права насчет двигателей Армстронга. Их нет. Нет
ничего, кроме кожухов. Проклятый корабль лишен звездного привода. У него,
правда, есть магнитоплазменный ускоритель для перемещения в линейном
пространстве, но на нем нельзя совершить длительный перелет. Странно, им
пришлось залатать места, где находились двигатели. А это тяжелая работа,
ее нельзя проделать здесь.
- Тогда как же корабль добрался сюда?
- Не имею представления, - ответила Чейз. - Между прочим, посадочный
аппарат до сих пор в своем доке, все скафандры на месте. Как же экипаж
выбрался отсюда?
- Возможно, здесь был еще один корабль, - предположил я.
- Или они все тут. Где-нибудь.
Большинство светящихся панелей сломалось, тени в коридорах отступали
перед лучами наших фонарей, лифты не работали. В воздухе чувствовался
запах озона, значит какой-то из компрессоров перегрелся. В одном из
отсеков плавали водяные пузыри, другой выгорел, очевидно, в результате
короткого замыкания. Откуда-то из глубины корабля доносился равномерный
стук, медленный и тяжелый.
- Открывается и закрывается люк, - объяснила Чейз. - Еще одна
неисправность.
Мы медленно продвигались вперед. Ходить при нулевой силе тяжести
неудобно, поэтому мы сталкивались с трудностями у каждого люка. Все они
были заперты. Некоторые подчинялись нажатию кнопок, другие приходилось
взламывать. Дважды Чейз пыталась восстановить нормальную подачу энергии со
вспомогательных пультов, но оба раза потерпела неудачу: зажигались зеленые
лампы, показывая, что команды выполнены, но ничего не происходило, и мы
пробирались вперед в полутьме. Один из люков так упорно сопротивлялся
нашим усилиям, что мы начали думать, уж не выходит ли он в пустоту. В
конце концов, мы спустились на один уровень и обошли его.
Мы почти не разговаривали, а если и говорили, то по возможности тихо.
- Столовая.
- Похоже на операционный центр. Кажется, компьютеры работают.
- Личные каюты.
- Никакой одежды и личных вещей.
- В хранилище тоже немного осталось. Наверное, они все забрали с
собой, когда уходили.
Уже много лет прошло с тех пор, как мы с Чейз совершали эту прогулку
по "Корсариусу", но холод, царивший тогда на корабле, до сих пор
преследует меня по ночам.
- Душ.
- Проклятье, посмотри, Алекс. Арсенал!
Лазеры, дезинтеграторы, лучеметы, иглострелы, ядерные гранаты. Около
десятка ядерных гранат величиной с кулак.
Мы остановились перед последним запертым люком.
- Должно быть, то самое, - сказала Чейз.
"Не стану ли я таким же одержимым, как Скотт", - подумал я.
Дверь подчинилась нажатию кнопки.
Сквозь круглый иллюминатор светили звезды, в темноте мигали лампочки.
- Мостик Кристофера Сима.
- Подожди секундочку, - сказала Чейз.
Вспыхнули лампы. Я сразу узнал рубку, которую видел в смоделированной
программе: три рабочих места, над головой прозрачная круглая кабинка, где
я сидел во время рейда на Хринвар, ряды штурманских и коммуникационных
приборов, системы управления огнем.
- Примитивное оборудование, - сказала Чейз, стоя у пульта рулевого.
Голос ее отражался от стен. Я встал позади командирского кресла, из
которого Сим руководил легендарными сражениями.
Чейз изучала панели управления и вдруг просияла, обнаружив то, что
искала.
- Сейчас будет одно "g", Алекс.
Она нажала в определенной последовательности клавиши и нахмурилась.
Ничего. Она попыталась снова. На этот раз что-то в стенках завыло,
зафыркало и заработало. Я почувствовал, как меня потянуло вниз, к палубе.
- Обогрев я тоже включила.
- Чейз, думаю, пора послушать, что может рассказать нам капитан Сим.
Она энергично закивала.
- Конечно, давай узнаем, что случилось.
Чейз стала нажимать клавиши на панели управления. Лампы погасли,
засияли экраны мониторов, на них появились изображения наружного
пространства. Один датчик засек наш "Кентавр" и стал передавать его
изображение, другой показывал капсулу, в которой мы прилетели.
- Возможно, это боевой пульт, - сказала Чейз. - Ничего не трогай. Я
не знаю, в каком состоянии вооружение, но выглядит оно вполне
боеспособным. Малейшее прикосновение может превратить в пар наши шансы
попасть домой.
Я сунул руки в карманы и попытался вспомнить обстановку на мостике,
когда видел ее на "Стейне": спокойная, деловая, освещение включено только
в тех местах, где оно необходимо. Но тогда события развивались слишком
быстро, и я не запомнил последовательность действий.
- Можешь запросить бортовой журнал? - спросил я.
- Я его ищу. Мне незнакомы эти символы. Потерпи.
Включилась и выключилась общекорабельная система связи.
- Вероятно, они забрали его, - заметил я, подумав о посещении экипажа
"Тенандрома".
- Компьютер сообщает, что все на месте. Вопрос лишь в том, как найти.
Пока Чейз искала, я занялся осмотром центра управления,
сконструированного людьми, явно питавшими страстную любовь к дуге, петле и
параболе. Геометрия была та же, что и у наружной части корабля. Пришлось
бы немало потрудиться, чтобы обнаружить хоть одну прямую линию.
Деллакондцы никогда не поклонялись богам утилитарности, которые правят
нашим временем. Интерьер корабля отличался роскошью и богатством,
предполагающими стремление воевать в комфортных условиях. Такая склонность
казалась странной у людей, традиционно считавшимися выходцами из суровой
пограничной страны.
- Алекс, я нашла. Вот последние записи. - Чейз немного помолчала,
чтобы усилить впечатление или, возможно, дать мне время подумать. - Голос,
который ты слышишь...
...Явно принадлежал не Кристоферу Симу.
"Ноль-шесть-четырнадцать-двадцать два, - произнес он. - Эбонай Четыре. На
данное число завершен ремонт категорий один и два. Ремонт категории три в
соответствии с реестром. Системы вооружения восстановлены полностью.
"Корсариус" вводится в строй с сегодняшнего дня. Девере, техническое
обеспечение".
- Это, наверное, командир ремонтников, - сказал я.
- Если они передают командование кораблем капитану, должно быть
продолжение.
Продолжение последовало. Кристофер Сим в свое время произнес
несколько речей, но никогда не выступал в парламентах и прожил слишком
мало, не оставив прощального обращения к людям. В отличие от голоса
Тариена, его не знают все школьники Конфедерации. Тем не менее, я сразу
узнал его и поразился, насколько точно воспроизводили его актеры.
"Ноль-шесть-четырнадцать-тридцать семь, - произнес Сим густым
баритоном. - "Корсариус" получил допуск к операции номер два-два-три
каппа, хотя передние преобразователи отказывают при нагрузке шесть запятая
тридцать семь, что неприемлемо в боевых условиях. Командование кораблем
понимает, что ремонтные мастерские порта в данный момент перегружены.
Однако, если ремонтники не могут провести работу как следует, они, по
крайней мере, должны знать о недостатках. "Корсариус" возвращается отсюда
в порт. Кристофер Сим, командир корабля".
Следующие записи сообщали о восстановлении уровня энергии в
преобразователе, и Кристофер принял работу без замечаний. Даже с
расстояния в двести лет можно было расслышать в его голосе удовлетворение.
"Он любил, чтобы последнее слово оставалось за ним", с удивлением подумал
я.
- Окончание ремонта на Эбонае, - заметил я. - Незадолго до того, как
взбунтовался экипаж.
- Даты совпадают.
- Боже мой, - произнес я. - Мятеж, Семерка, у нас будет все! Прогони
остальное.
Чейз со слабой улыбкой повернулась ко мне:
- Это последняя запись. Больше ничего нет.
Голос ее звучал глухо, над верхней губой выступили капельки пота,
хотя воздух оставался еще холодным.
- Значит, экипаж "Тенандрома" все-таки забрал записи! - произнес я
неожиданно громко.
- Это же корабельный журнал, Алекс. Его нельзя стереть, нельзя
исправить, нельзя унести, в нем нельзя ничего изменить, не оставив следов!
Компьютер говорит, что его не трогали.
Чейз склонилась над панелью, ударила несколько раз по клавишам,
взглянула на результат и пожала плечами.
- Все на месте.
- Но ведь "Корсариус" вскоре вел бой! Должны же быть записи в
журнале! Правильно?
- Да. Не могу представить себе военный корабль, пытающийся
действовать и при этом произвольно вести бортовой журнал. По каким-то
причинам Кристофер Сим повел экипаж добровольцев в решающий бой, но не
удосужился сделать запись в бортовом журнале.
