машин, напали на полицию и вломились в несколько баров.
Патриот - это человек, который готов пожертвовать всем, даже чужими
детьми, во имя справедливого дела.
В любом случае, будь проклят Сим! Война продолжается, хотя все
понимают, что она бесперспективна. Говорят, ашиуры просили у нас Аморду.
Господи, надеюсь у Совета хватит мудрости согласиться".
Я нашел в справочнике слово "Аморда". Оно означает гарантию мира и
автономии для любого, кто соглашался признать правление ашиуров. Я с
удивлением узнал, что на каждую планету, принимавшую участие в
Сопротивлении, приходилось как минимум две нейтральных. Несколько планет
даже оказывали помощь захватчикам.
"Аморда". Требование было простым: в ознаменование верности несколько
кубических сантиметров земли из столицы, помещенные в урну из чистого
серебра.
Я стал читать дальше. Пока в Совете шли дебаты, пробил час Города на
Скале. Ашиуры быстро прорвали оборонительные рубежи и разрушили
орбитальные заводы. Центр культуры, давний символ литературы, демократии и
прогресса на Границе был оккупирован безо всяких усилий.
"Это - оплошность невероятных размеров, - писала Таннер. - Невольно
возникает вопрос, неужели ашиуры нарочно стараются создать условия для
того, чтобы Тариену Симу было сподручнее создавать союз против них? В
любом случае Каха Луана упустил момент заявить о своем нейтралитете. Мы
вступаем в войну. Единственный вопрос теперь - когда.
Нападение никого не удивило. Город на Скале и небольшая группа его
союзников технически сохраняли нейтралитет, но ни для кого не было тайной,
что их добровольцы принимали активное участие в войне на стороне
деллакондцев. Всем было также известно, что Сим получает стратегические
припасы с его орбитальных заводов. У ашиуров есть оправдание, но мне бы
хотелось, чтобы они проявили некоторую сдержанность. Этого может оказаться
достаточным, чтобы втянуть в войну Землю или Окраину. Если это произойдет,
одному Богу известно, чем все закончится".
Когда появились первые сообщения. Таннер вела курс сравнительной
этики. "Обсуждали добро и красоту, - печально комментировала она, - а в
это время дети Платона и Тулисофалы резали друг другу глотки". Цель была
атакована флотом из нескольких сотен кораблей, которые играючи смели
поспешно созданную оборону. Катастрофа разразилась невероятно быстро, и в
ту ночь, "когда большинство из нас сосредоточилось на бифштексе и вине,
проклятые идиоты усугубили свое преступление расстрелом заложников. Как
может раса телепатов столь неверно оценивать природу своего противника?"
Образы того времени, созданные Таннер, полны невыносимой горечи:
разъяренные граждане, требующие войны, помпезный президент университета,
председательствующий на общей университетской религиозной церемонии,
пытающиеся сдержать слезы студенты, чья родная планета пала, и собственные
угрызения совести перед лицом "извращенной ситуации, когда те из нас, кто
отстаивает разумный курс, кажутся трусами".
Снова и снова задает Таннер вопрос себе и, в конечном счете, полагаю,
нам: "Как объяснить, что некая раса может породить идеалы Тулисофалы,
может создать великую музыку, построить изысканные каменные сады, и все же
вести себя подобно варварам?"
В ее записях ответа нет.
В другом месте своих записных книжек, по похожему поводу она гневно
упоминает о принципе Боголюбова.
Я снова посмотрел в справочник. Андрей Боголюбов жил тысячу лет назад
на Токсиконе. Он был историком и пытался превратить историю в точную
науку, обладающую предсказательной силой, присущей всем точным наукам.
Конечно, ему это не удалось.
Основной областью его интересов был процесс втягивания не желающих
того властей в конфликты. Его тезис заключается в том, что потенциальные
противники исполняют нечто вроде дипломатического танца с саблями. Фаза
военного танца создает психологический настрой, гарантирующий в конечном
итоге вооруженное столкновение, потому что имеет тенденцию придавать
событиям ускорение. По его мнению, это особенно характерно для демократий.
Однажды начатый процесс не так-то легко остановить, а когда прольется
кровь, вернуться назад почти невозможно. Первоначальные амбиции и цели
потеряны, каждая из сторон начинает верить собственной пропаганде,
экономика становится зависимой от вражеского окружения, а политические
карьеры строятся вокруг общей опасности. Цикл создания войны замыкается и
не останавливается, пока не выдохнется одна из сторон.
Если у обеих сторон не появятся лидеры, принимающие ситуацию такой,
какова она есть, обладающие достаточно сильным характером и поддержкой
изнутри, тогда нет иного решения, кроме военного. К несчастью,
политические системы редко порождают политиков-создателей и уж тем более
не способны провести в жизнь стратегию выхода из такой ситуации. Шансы на
то, что в момент кризиса появятся сразу две такие личности, мягко
выражаясь, крайне малы.
С такого расстояния трудно понять отчаяние, сопровождавшее падение
Города на Скале, который для нас - всего лишь символ потерянного величия,
Атлантида. Но два века назад все обитатели планеты в некотором смысле были
его гражданами; его музыка и художники, его политологи принадлежали всем;
и нанесенный ему удар был нападением на всех. Таннер цитирует Уолдорфа
Кэндлза: "Все мы сидели за его залитыми солнцем столами на широких
бульварах, потягивая дорогое вино". Наверное, им было невероятно больно
сознавать, что это чудесное место под пятой завоевателей.
Несколько студентов Таннер объявили о своем намерении оставить учебу
и уйти воевать. Ее друзья резко разделились. Вот что она пишет о Мэтте
Оландере, пожилом физике, жена и дочь которого погибли на Корморале за два
года до этого:
"Он вышел из аудитории вчера после полудня, и несколько часов мы не
знали, где он. Работники службы безопасности нашли его около полуночи на
скамейке в Саутпуле. Сегодня утром он сказал мне, что собирается
предложить свои услуги деллакондцам. Думаю, что с ним все будет в порядке,
когда он успокоится.
Баннистер попытался заговорить об опасности на собрании одного из
многочисленных военных комитетов. "Будьте тверды, - говорил он. - Если вы
сейчас уступите настроениям толпы, то Каха Луан не продержится и двух
недель". Его побили камнями."
Оландер так и не успокоился. Через несколько дней он подал заявление
об уходе, пригласил Таннер на обед и попрощался. Больше она ничего о нем
не пишет.
Но, несмотря ни на что, Каха Луан придерживался нейтралитета.
Беспорядки продолжались, усиливаясь при поступлении новостей из зоны
боевых действий или от сообщений о гибели сограждан, сражавшихся бок о бок
с деллакондцами. В этот тяжкий период гнев Таннер вызывали обе стороны,
"непримиримость которых убивает так много людей и грозит смертью нам
всем".
Маленький кружок факультетских друзей распадается. Уолдорф Кэндлз
холодным призраком скитается в мрачной ночи. Другие выступают с трибун и в
прессе "за" или "против" войны, "за" или "против" друг друга.
Время от времени приходят вести от Оландера.
Он сидит где-то на деревянном причале, на фоне парусов и сетей. Или
стоит рядом с каким-то растением, возможно, деревом. В руке у него всегда
бутылка, а рядом с ним всегда какая-нибудь женщина. Каждый раз другая, с
легким сожалением замечает Таннер.
(Сообщения от Оландера не были, конечно, записаны на современные
изокристаллы с двусторонней связью. Он просто говорил, а остальные
слушали.)
Жаль, что она не сохранила никаких голограмм Оландера. Позже я узнал,
что Уолдорф Кэндлз (который двадцатью годами раньше сражался против
Токсикона и поэтому на собственной шкуре испытал все прелести войны) был
так поражен контрастом между жизнерадостными описаниями Оландером местной
выпивки, театров, способов ухаживания, и суровой реальностью боевых
действий, что вновь взялся за перо. Так родились знаменитые стихи, которые
принято относить к среднему периоду его творчества. Первый сборник в честь
посланий Оландера назывался "Новости с фронта".
"Его упоминания о длительной борьбе, - пишет Таннер, - всегда были
туманными. "Не волнуйтесь за меня, - говорил он обычно. - У нас все в
порядке". Или: "Недавно мы потеряли несколько человек".
Иногда он упоминает о кораблях - "Стращинском", "Моримаре", "Повисе"
и других: совершенных, смертоносных, безжалостных, - и нежность в его
голосе и глазах заставляет нас всех содрогнуться. Иногда мне кажется, что
ни для кого из нас не осталось никакой надежды".
Время шло, война продолжалась и прежние надежды на то, что ашиуры,
встретив серьезное сопротивление, отступят, угасали, сквозь суровую броню
вояки, в которого превратился Оландер, начало просачиваться что-то
человеческое: появились смутные портреты мужчин и женщин, которые
сражались вместе с ним. Таннер цитирует его слова: "Когда нас не будет,
кто займет наше место?"
В приступе ярости и горя она сама отвечает на этот вопрос: "Никто!
Никто, потому что эта проклятая дурацкая война не нужна ни одной из
сторон, и ашиуры ведут ее только потому, что мы бросили им вызов!"
- Возможно, она права, - заметил Джейкоб. - В конце концов, мы пришли
на Имариос после их ухода и восстание колонии не было оправданным.
Невольно возникает вопрос, как развивалась бы история, если бы не вмешался
Корморал.
Нигде не упоминается, отвечал ли Мэтту Оландеру кто-нибудь из
адресатов на Каха Луане. По всей вероятности - да, но прямого
подтверждения этому нет. Остается также загадкой, высказала ли
когда-нибудь Лейша Таннер свои гневные мысли лично ему...
Кэндлз, чьи шедевры в то время еще не были написаны, начинает все
чаще уединяться во Внутренних Покоях. Под нажимом сторонников
вмешательства Таннер изменяет свой курс по ашиурской философии и
литературе. Студенты и сотрудники факультета устраивают молчаливое
пикетирование у дверей ее аудитории в знак протеста против содержания
программы. Ей угрожают смертью.
В то же время Совет попечителей, который получает финансирование от
впадающего в отчаяние правительства, хочет продемонстрировать лояльность,
поддерживая официальную политику нейтралитета и настаивая, чтобы программа
изучения ашиуров не только продолжалась, но и расширялась.
Напряжение растет. Рэндинхал занят врагом, его защитники, получившие
в подкрепление четыре деллакондских фрегата, потерпели поражение. Короткая
отчаянная оборона завершилась полным разгромом. Правительство издает
закон, запрещающий частным лицам участвовать в войне на стороне других
государств. Известный сторонник вмешательства в конфликт убит во время
выступления в Совете. Через три дня после получения известия о падении
Рэндинхала состоялась несанкционированная передача записи радиопереговоров
между защищавшими его кораблями. Таннер описывает их как
"душераздирающие". Митинг с требованием вмешательства перерос в бунт, а
вотум недоверия политике примирения был отклонен большинством всего в один
голос!
Потом Сим с горсткой деллакондцев застал врасплох и разгромил большой
вражеский флот возле Эшалета.
В разгар этих событий пришло известие о гибели Мэтта Оландера.
"У меня нет слов!", - пишет Таннер.
"Погиб во время битвы при Рэндинхале, на борту фрегата Конфедерации
"Стращинский", - так было сказано в официальном сообщении. Мы смотрели его
на проекторе Кэндлза, который не очень хорошо работал. Говорящий казался
