Френк Джефф, главный редактор "Ньюс -- Трибюн", бывал
трезвым лишь несколько минут в день. И уж, во всяком случае, не
в два часа пополудни. В девять утра он сидел набычившись, с
налитыми кровью глазами. К одиннадцати начинал соображать, что
к чему, но уже нервничал: каждый кто входил в кабинет, являлся
помехой на пуути к первому мартини. В одиннадцать тридцать он
покидал редакцию От двух до половины четвертого он еще мог
соображать. После пяти его нетерпение достигло предела.
Вечерняя выпивка начиналась с шести. К девяти часам Фрэнк
напивался как сапожник. По вечерам он часто звонил в редакцию,
выкрикивая распоряжения, которые никто не мог разобрать.
Немалую часть следующего дня он отменял эти распоряжения. Кроме
него, их никто не помнил и соответственно не выполнял. Из
кабинета главного редактора выплескивался целый поток
"разъяснений", которые только нервировали сотрудников.
Флетч даже удивлялся, как Френку хватало сил на Клару
Сноу.
-- Что? -- Взгляд Френка остановился на Флетче.
-- Клара Сноу -- бестолковая идиотка, не понимает, как
готовятся статьи. Она так глупа, что не может этому научиться.
-- Она -- твой начальник.
-- Она -- бестолковая идиотка. Из-за нее меня чуть не
убили. Возможно, еще и убьют.
-- Что она сделала?
-- Я пишу статью о распространении наркотиков...
-- И, надо сказать, чертовски долго.
-- Клара Сноу сообщила начальнику полиции, что я провожу
расследование и кое-что нащупал.
-- И что тут плохого? Тебе может понадобиться защита
полиции.
-- Я уверен, что наркотики попадают на побережье через
начальника тамошней полиции.
-- Ты шутишь.
-- Отнюдь.
-- Через Грэхема Каммингса? Я знаю eго десять лет.
Пятнадцать. Это прекрасный человек.
-- Наркотики идут через него.
-- Как бы не так.
-- Именно так.
Френк не любил смотреть в глаза собеседнику.
-- Флетчер, я думаю, тебя пора снимать с задания.
-- Черта с два!
-- Ты угробил столько времени, и все впустую. Колешься
небось на пляже да развлекаешься.
-- Если вы снимете меня с этой статьи, Фрэнк, я отнесу ее
в "КроникалГазетт" и опубликую с примечанием, что вы отказались
принять ее у меня.
-- В последнее время ты что-то ополчился на полицию.
-- Наркотики на побережье привозит Грэхем Каммингс.
-- У тебя есть доказательства?
-- Я все напишу.
-- Доказательств у тебя нет.
-- Вдобавок он вышвырнул меня из города. Если бы утром я
честно признался, что у меня есть доказательства, он бы меня
убил. Просил же Клару Сноу не звонить в полицию.
-- А Клара обратилась ко мне. Я ей разрешил.
-- Это же глупо, Фрэнк. Если бы мне требовалось
полицейское прикрытие, я бы сам нашел Каммингса. А так вы и
Клара, не выходя из kабинета, подставили меня под удар.
-- Ты сказал Кларе, что подозреваешь Каммингса?
-- Нет. Когда я говорил с ней в прошлую пятницу, я его еще
не подозревал.
-- Так в чем дело?
Фрэнк походил на печальную жабу, сидящую на дороге. По
мере того, как до него доходил смысл слов Флетча, грудь его
расширялась, щеки надувались, глаза вылезали из орбит. Лицо
Фрэнка багровeло.
На врaщающемся кресле он развернулся в полоборота к столу.
В таком положении он мог не смотреть на Флетча.
-- А теперь выслушай меня, Флетчер. Клара говорит, что ты
-- отвратительный тип. Одеваешься, как бродягa, ходишь по
редaкции босиком, никогда не берешь телефонную трубку. Она
понятия не имеет, работаешь ты или бездельничаешь. Не признаешь
редакторской правки, грубишь, не выполняешь ее указаний.
-- Стоит ли тогда удивляться, что она подставила меня под
пулю.
-- Опять ты грубишь. Клара даже не подозревала, к чему
может привести ее звонок в полицию, да и меня ты еще не убедил.
Грэхем Каммингс -- честный человек.
-- Я говорю, что Клара -- идиотка, она утверждает, что
идиот -- я. Знаете, какой напрашивается вывод?
-- Какой же?
-- Разведите нас. Если вы считаете, что она должна быть
редaктором, пусть она портит кровь кому-то еще.
-- Я этого не сделаю. Придется тебе жить с ней.
-- Нет. Хватит того, что с ней живете вы.
Фрэнк резко повернулся к Флетчу. Попытался пронзить его
взглядом, но вместо этого еще больше побагровел.
-- Ты висишь на ниточке, парень.
-- Ваша газета держится на мои статьях.
-- Если б не твоя "Бронзовая звезда", я бы уволил тебя сию
минуту.
-- Речь идет о том, Фрэнк, что я готовлю статью о
распространении наркотиков на побережье. Я не драматизирую
ситуацию, но меня могут убить. Если убьют, руководство газеты
должно знать, почему это произошло. Я уверен, что наркотики
поступают через начальника полиции Грэхема Каммингса. Своим
звонком Клара Сноу предупредила Каммингса, что я иду по его
следу. Сегодня утром он вызвал меня к себе, чтобы выяснить,
много ли я знаю. Это случилось после того, как воскресной ночью
я попытался попасть в тюрьму: уложил трех полицейских в
присутствии их начальника. Меня стукнули по голове, но не
арестовали. В кабинете Каммингса я прикинулся дурачком. Круглым
идиотом. Я сказал, что ничего не знаю, за исключением самого
очевидного. Он велел мне убираться из города. Отсюда следует,
что он мог убить меня, заподозрив, что у меня есть
доказательства его вины. Я мог умереть из-за вас и вашей
бестолковой Клары Сноу.
-- Ты слишком драматизируешь.
-- Возможно.
-- И что дальше? Ты не хочешь заканчивать эту статью?
-- Я ее напишу.
-- Когда?
-- Очень скоро.
-- Я хочу посмотреть ее.
-- Вы ее посмотрите.
-- И не забудь про вручение "Бронзовой звезды" в пятницу
утром.
-- Kaк можно, Фрэнк. Присылайте репортеров. Не терпится
увидеть свою физиономию в субботнем утреннем выпуске. Вот
тогда-то меня точно укокошат.
-- Ты получишь эту медаль.
-- Обязательно, Фрэнк. В пятницу, в десять утра, из рук
командира военноморской базы.
-- Ты получишь медаль, Флетч, или пятница станет твоим
последним днем в газете.
-- Постараюсь не разочаровать вас, Фрэнк.
-- Между прочим, Клара также сказала, что вокруг тебя без
конца вьются какие-то скользкие адвокаты. Держи их подальше от
редакции.
-- Хорошо, Фрэнк.
Флетч встал. Тон его голоса враз переменился:
-- Что вы можете сказать об Алане Стэнвике?
-- Дерьмо.
-- Почему?
-- Стэнвик выступал против каждого законопроекта по охране
окружающей среды, представленного за последние пять лет.
-- И добивался своего?
-- Да, добивался.
-- Что еще вы о нем знаете?
-- Ничего. Дерьмо он, и все. Иди за своей пулей. Может,
тогда у нас будет, что печатать.
-- Спасибо, Фрэнк.
-- Всегда рад помочь.
Глава 25
-- Добрый день, сэр. -- Старший официант узнал его, хотя
Флетч пришел в костюме. Работая в теннисном павильоне, этот
человек зарывал талант в землю. -- Вы ищите Андервудов?
-- Честно говоря, я ищу Джоан Стэнвик, -- ответил Флетч.
-- Миссис Стэнвик играет в теннис. На третьем корте. На
балконе есть свободный столик. Вы позволите принести вам
апельсиновый сок с водкой?
-- Благодарю.
Флетч прошел к круглому столику. Зал украшали корзины
цветов. Джоан Стэнвик играла с какой-то женщиной.
-- Ваш сок, сэр. Записать его на счет Андервудов?
-- Пожалуйста.
Половина корта находилась в тени, что затрудняло подачу.
Флетч подумал, что в "Рэкетс-клабе" Джоан Стэнвик могла бы
получить корт получше.
В теннисном павильоне еще не все сменили шорты на костюм,
хотя время близилось к шести.
Джоан Коллинз Стэнвик играла профессионально, но без той
страсти, что отличает чемпионов. Хорошо обученный, опытный
игрок, она не вкладывала в игру душу. Она все умела и
откровенно скучала.
Джоан выиграла сет, подошла к сетке, обменялась
рукопожатием с соперницей и улыбнулась. Точно такая же улыбка
появилась бы на ее лице и при проигрыше. Обе подхватили со
скамейки свитера и пошли к павильону.
Флетч развернулся к входной двери.
Она здоровалась со многими, пожимала руки и улыбалась так
же равнодушно, как и у сетки. Взгляд ее не сразу поймал Флетча.
Он встал.
Извинившись, она тут же направилась к нему.
-- О, Джон. Я думала вы в Милуоки.
-- В Монтане, -- поправил ее Флетч.
-- Да, конечно. В Монтане. -- Она села за столик.
-- Я как раз собирался на аэродром, но тут позвонил шеф и
попросил задержаться еще на несколько дней. Появились новые
клиенты.
-- Почему вы не позвонили мне?
-- Был занят с клиентами. -- Флетч отпил из бакала. --
Кроме того, я подумал, что мне лучше зайти во вторник.
-- Почему во вторник?
-- Потому что вы говорили, что по вторникам ваш муж
приходит домой довольно рано.
Несмотря на загар, она заметно покраснела.
-- Понятно.
-- Разве вы не говорили, что вторники ваш муж оставляет
для вас?
-- Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли, Джон?
-- Пытаюсь.
Джоан Стэнвик, не отрывая от него глаз, рассмеялась.
-- Ну...
-- Извините, я не могу предложить вам мартини.
-- Вы задали гораздо больше вопросов, чем я могла бы
ожидать от вас, Джон. И, более того, вы внимательно выслушали
все ответы. Должно быть, вы мастер своего дела.
-- Какого?
-- В продаже мебели, конечно. Вы сами говорили об этом.
-- Действительно, я специалист по краватям.
-- Представьте, у меня как раз есть одна.
Кравать стояла посреди комнаты с окнами на бассейн. Джоан
называла ее "раздевалкой", но это была настоящая спальня с
большим шкафом, забитым теннисной амуницией, юбками, свитерами,
вечерними туалетами и обувью.
Джоан объяснила, как пройти к ней. Когда Флетч постучался,
она вышла из душа завернутая в большое полотенце.
Любовные ласки нравились Джоан Коллинз Стэнвик несколько
больше, чем теннис. И здесь она была обучена и умела, но вновь
без чемпионского огонька и игривой радости новичка.
-- Это удивительно, Джон.
-- Правда?
-- Я имею в виду другое.
-- Что именно?
-- Твою фигуру
-- По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае,
нравится.
-- Но ты ничего не заметил?
-- А что я должен был заметить?
-- В душе в Техасе?
-- Я уже давно не мылся в техасском душе.
-- Фигура Алана.
-- Фигура Алана? А причем тут она?
-- Она не отличается от твоей.
-- То есть?
-- Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина спины,
руки, бедра, ноги такие же, как у Алана.
-- Твоего мужа?
-- Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись с ним в
душе в Техасе. Форма головы... все.
-- Неужели?
-- Вы как будто не похожи. Ты -- блондин, он -- брюнет. Но
фигуры у вас как две капли воды.
Она перекатилась на локти, разглядывая его рот.
-- У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.
-- Тебе нравятся?
-- Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.
-- Нет.
-- И у него тоже.
-- Как интересно.
-- Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.
-- Ничуть.
-- Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.
-- Мне представляется это интересным.
-- А про себя думаешь: "Эта дама увлеклась мной только
потому, что у меня такая же фигура, как у ее мужа". Сознайся.
-- Да. Я оскорблен до глубины души.
-- Я не хотела обижать тебя.
-- Сейчас расплачусь.
-- Пожалуйста, не плачь.
-- Я уже умираю от разбитого сердца.
