обязанности далеко позади. Он хотел такой же реактивный самолет, он
сделает все, чтобы его заиметь, и точка.
Интерьер делового самолета был выполнен в сине-черных тонах с
кучей хромированных и полированного дерева частей. Кресла с
вращением и автоматизированным наклоном были покрыты черными
чехлами, а рядом с баром фруктово-овощных соков стояла
комфортабельно выглядевшая софа. Столики из датского тика были на
случай болтанки прикручены к покрытому коврами полу; на одном из
столиков лежали экземпляры красочного крестовопоходовского
журнала. Все в длинном просторном салоне сияло чистотой, как будто
кто-то отполировал каждую мельчайшую деталь. Джордж Ходжес
заметил, что на овальных плексигласовых иллюминаторах не было ни
единого отпечатка пальцев. Он решил, что этот Август Крипсин должен
быть привередливым человеком, хотя в демонстрации журналов Похода
его что-то настораживало; это было, пожалуй, чересчур умно, и
попыткой завоевать Уэйна чересчур быстро. Помощник Крипсина,
мистер Найлз, тоже настораживал Ходжеса. Он был вежливым,
интеллигентным и хорошо информированным о деловых начинаниях
Похода, но в его глазах было что-то, что беспокоило Ходжеса; они были
слишком бездушными и слишком часто задерживались на Уэйне.
Ходжес сидел на несколько кресел позади Уэйна, ближе к
высокому визгу спаренных реактивных двигателей, расположенных в
задней части фюзеляжа. Найлз, как заметил Ходжес, поспешил занять
место через проход от Уэйна. Генри Брэгг листал "Поле и ручей" в паре
рядов от него. Брэг был рад побыть некоторое время вдали от жены и
трех детишек мал-мала-меньше; он цедил через соломинку имбирный эль
и смотрел, как далеко внизу бегут облака. На его лице была
мечтательная улыбка.
Бет, их привлекательная стюардесса, прошла по проходу с
бокалом апельсинового сока для Уэйна. Салон был более восьми футов в
высоту, так что она могла свободно добраться до юноши.
- Вот, пожалуйста, - сказала она с ослепительной улыбкой. -
Могу я предложить вам журнал?
- Нет, благодарю вас. Какова сейчас скорость самолета, мэм?
- Меня зовут Бет. О, я думаю, что мы летим со скоростью около
пятисот миль в час. А вы пилот?
- Да, мэм, то есть, простите, Бет. Я летал на "Бичкрафте Бонанза",
но здесь все другое. Я всегда любил самолеты и любил летать. Когда я
летаю, то... В воздухе я всегда чувствую себя свободным.
- Вы когда-нибудь были в Калифорнии?
Он покачал головой, отхлебнул из бокала и поставил его на свой
откидной столик.
- Солнце и развлечения! - сказал Бет. - Это тамошний стиль
жизни.
Уэйн натянуто улыбнулся. По какой-то причине Бет напоминала
ему полузабытый кошмар. Темноволосую девушку, поскальзывающуюся
на скользкой платформе, ужасный звук ударяющейся об край головы,
вздох боли и воду, сомкнувшуюся над ней словно черный занавес. За
последние три года он поправился, а его рыжие волосы стали плотными
и жесткими. Его глубоко посаженные глаза были почти одного цвета с
небом за бортом самолета. Но это были неспокойные глаза, хранящие в
себе секреты, и в них просматривались пурпурные пустоты. Он был
очень бледен, за исключением нескольких колоний угрей, поздно
расцветших на его щеках.
- Бет, - спросил он. - Вы ходите в церковь?
Перед вылетом из Пальм-Спрингс мистер Найлз дал ей полные
инструкции по поводу Уэйна Фальконера.
- Да, - ответила она все еще улыбаясь. - По правде говоря, мой
отец был священником, как и ваш.
В кресле через проход Найлз закрыл глаза и еле заметно
улыбнулся. Бет весьма находчивая персона, которая может найти ответ с
лету.
- Евангелист, - поправил ее Уэйн. - Мой папа был величайшим из
всех евангелистов.
- Я никогда не видела вас по телевизору, но думаю, что это
хорошее шоу.
- Я надеюсь, что оно хорошо для людей. Это то, что я пытаюсь
делать.
Он бледно улыбнулся ей и был обрадован, когда она вернула ему
ослепительную улыбку. Она ушла, предоставив его своим мыслям и
апельсиновому соку. Билли только что закончил трехдневный сеанс
целительства в Атланте. По грубым прикидкам, он прикоснулся к пяти
тысячам человек. А также прочитал три зажигательные проповеди
насчет адского огня и краеугольного камня. Он чертовски устал, а на
следующие две недели у "Крестового похода Фальконера" был по
расписанию Хьюстон, для очередной проповеди. Если бы он только смог
найти запись шума реактивных двигателей в полете, думал Уэйн, то,
может быть, он смог бы спать лучше; этот звук успокаивал его, унося
далеко от Похода, неся по усыпанному звездами небу.
Эту студию звукозаписи подсказал ему купить его папа. Он должен
слушаться этого мистера Крипсина и доверять всему, что тот скажет,
говорил ему папа. Это все для блага дела.
- Уэйн? - рядом с ним улыбаясь стоял мистер Найлз. - Хочешь
пойти со мной в кабину пилотов?
Найлз пошел вперед и отодвинул зеленую портьеру. При виде
кокпита с его великолепной панелью управления, с мерцающими
рычагами, циферблатами и шкалами у Уэйна перехватило дыхание.
Пилот, рослый мужчина с широким загорелым лицом, усмехнулся из-под
своих дымчатых солнцезащитных очков и сказал:
- Привет, Уэйн. Садись в кресло второго пилота.
Уэйн скользнул в мягкую перчаточную кожу. Отсюда шум
двигателей был едва слышен, и единственным более-менее громким
звуком здесь было шипение воздуха вокруг носа "Челленджера". Лобовое
стекло давало широкий, не урезанный вид ярко-голубого неба с
крапинками перистых облаков. Уэйн заметил движение расположенного
напротив него штурвала и понял, что самолет летит под управлением
автопилота. Инструменты на панели - альтиметр, измеритель скорости
ветра, горизонт, указатель крена и другие, ему не известные - были
расположены буквой "Т", точно так же, как и на панели "Бичкрафта", но,
конечно, их было гораздо больше. Между пилотом и вторым пилотом
была расположена консоль с дросселями двигателей, пультом
управления радаром, ручкой экстренного снижения скорости и другими,
не известными Уэйну приспособлениями. Он с восхищением уставился
на панель.
- Здесь все просто, - заметил пилот, - если знаешь, куда смотреть.
Меня зовут Джим Кумбс. Рад видеть тебя на борту. - Он пожал Уэйну
руку коротким, твердым рукопожатием. - Мистер Найлз говорил мне,
что ты летчик. Это правда?
- Да, сэр
- ?в<Ёз-R.я- ?гЎб ЇаRвп-г< агЄг Є а бЇR
