название института Хиллберн и его адрес. Билли находился в Чикаго уже
почти три недели, и это было вторым присланным им письмом. Он
описывал, что он видел в городе, и поведал ей все об институте
Хиллберн. Он писал, что он много разговаривал с доктором Мэри
Хиллберн и другими докторами, работавшими с добровольцами.
Билли написал, что познакомился с другими испытуемыми, но
большинство из них оказались неразговорчивыми и замкнутыми.
Мистер Перлмен, миссис Бреннон, пуэрториканка Анита, заросший
хиппи Брайан - все они экспериментировали с тем, что доктор Хиллберн
называла "тета-агентами" или "бестелесными существами". Билли также
упомянул о девушке по имени Бонни Хейли; он писал, что она очень
симпатичная, но держится в стороне от остальных, и он видит ее очень
редко.
Он проходит тесты. Много тестов. Его искололи иголками,
прикрепляли к голове электроды и изучали зигзаги на длинных
бумажных лентах, выползавших из машины, к которой он был
подключен. Его спрашивали, какие изображения отпечатаны на том, что
называется картами Зенера, и попросили вести дневник сновидений.
Доктор Хиллберн очень интересуется его встречами с Меняющим
Облик, и о чем бы они ни говорили, она всегда записывала разговор на
магнитофон. Похоже, что она более требовательна к нему, чем к
остальным, и она сказала, что хочет вскоре увидеться с Рамоной. На
следующей неделе настанет очередь сеансов гипноза и испытание
бессонницей, чего он вовсе не хочет.
Билли писал, что любит ее и что вскоре напишет снова.
Рамона отложила его письмо и прислушалась к ветру. Огонь в
камине трещал, давая тусклый оранжевый свет. Она написала ответ на
письмо Билли и отправит его завтра.
~Сынок, ты был прав уехав из Готорна. Я не знаю, как все
обернется, но я верю в тебя. Твой Неисповедимый Путь вывел тебя в
мир, и он не кончается в Чикаго. Нет, он будет продолжаться и
продолжаться до конца твоих дней. Каждый находится на своем
собственном Неисповедимом Пути, идя по следу дней и выбирая лучшее
из того, что бросает на него жизнь. Иногда невероятно трудно
распознать что хорошо, а что плохо в этом суматошном мире. Что
выглядит черным, на самом деле может оказаться белым, а то, что
похоже на мел, оказывается на деле черным деревом.
Я много думала о Уэйне. Однажды я ездила туда, но свет в его
доме не горел. Я боюсь за него. Его притягивает к тебе так же, как и тебя
к нему, но он испуган и слаб. Его Неисповедимый Путь мог бы привести
его к тому, что он стал бы обучать других исцелению своего организма,
но сейчас он занавешен корыстью, и я не думаю, что он ясно видит его.
Ты можешь не хотеть принимать это сейчас, но если хотя бы раз в жизни
у тебя будет возможность помочь ему, ты поможешь. Вы связаны
кровью, и несмотря на то, что ваши Пути ведут в разных направлениях,
вы остаетесь частью друг друга. Ненавидеть просто. Любить гораздо
труднее.
Ты знаешь, что есть более великая тайна, чем смерть? Жизнь - то,
как она крутится подобно карнавальной карусели.
Кстати, когда я читала о девушке Бонни, я почувствовала
некоторую петушиность. Видимо она для тебя не просто девушка, раз ты
так о ней пишешь.
Я очень горжусь тобой и знаю, что буду гордиться еще больше.
Я люблю тебя~.
Рамона взяла лампу и вышла в спальню, чтобы взять рукоделие.
Уловив свое отражение в зеркале, она остановилась оглядеть себя.
Она увидела больше седых волос, чем темных, и много морщин на лице.
Но глубоко в глазах она еще оставалась той неуклюжей девушкой,
которая увидела Джона Крикмора, стоявшего у противоположной стены
амбара рядом с мотыгами, девушкой, которая хотела, чтобы этот парень
обнял ее так, чтобы затрещали ее ребра, девушкой, которая хотела
летать над холмами и полями на парусах мечты. Она гордилась тем, что
не потеряла эту часть себя.
Ее Неисповедимый Путь был практически закончен, поняла она с
оттенком грусти. Но, думала она, посмотри, сколько сделано! Она
любила хорошего человека и была любима им, вырастила сына, всегда
вставала на защиту себя и делала мучительную работу, которую
требовало от нее ее предназначение. Она научилась принимать радости и
печали, видеть Дарующего Дыхание в упавшей росе и сухом листе. Одно
только мучило ее - рыжеволосый мальчик - копия своего отца -
которого Дж. Дж. Фальконер назвал Уэйном.
Неутомимый ветер шумел вокруг дома. Рамона одела свитер, взяла
рукоделие и направилась обратно к камину, где просидела и
внимательно проработала около часу. В задней части шеи возникло
ощущение покалывания, но она знала, что долго это не продлится.
Что-то шло сквозь ночь. Она знала, что оно шло за ней. Она не
представляла себе, как оно выглядит, но она хотела посмотреть ему в
лицо и дать понять, что не боится.
Когда она смотрелась в зеркале, она видела в нем свою черную
ауру.
Рамона закрыла глаза и позволила себе задремать. Она снова была
ребенком, бегающим по зеленым лугам под жарким летним солнцем.
Она легла на траву и стала наблюдать, как облака меняют форму. Вон
там дворец с пушистыми башнями и флагами, а...
- Рамона! - услышала она. - Рамона! - Это была мама, зовущая ее
издалека. - Рамона, маленькая чертовка! Немедленно домой, слышишь?
Ее щеки коснулась ладонь, и она проснулась. Огонь в камине и
лампа почти погасли. Рамона узнала прикосновение, и ей стало тепло.
Раздался стук в дверь.
Рамона еще несколько секунд покачалась в кресле. Затем она
подняла подбородок, встала и пошла к двери. Несколько секунд ее рука
лежала на задвижке, затем она вздохнула и отодвинула ее.
Высокий мужчина в соломенной ковбойской шляпе, джинсовой
куртке и потрепанных джинсах стоял на террасе. У него была серая с
проседью бородка и темные, глубоко посаженные глаза. За его спиной
стоял глянцево-черный грузовик-пикап. Жуя зубочистку, он протяжно
произнес:
- Как поживаете, мэм? Похоже, я не там свернул с шоссе. Вы не
будете так любезны принести мне стакан воды, а то, знаете ли, в горле...
- Я знаю, кто вы такой, - сказала Рамона и увидела в глазах
мужчины легкий шок и нерешительность. Он не был настоящим
ковбоем, подумала Рамона, у него слишком гладкие руки. - Я знаю,
зачем вы здесь. Заходите.
Он заколебался, улыбка исчезла с его лица. Он увидел, что она
действительно знала это. Какая-то часть его уверенности испарилась, а
под ее твердым взглядом стал ощущать себя словно бы жуком, только
что вскарабкавшимся на камень. Он почти решил бросить эту затею раз
и навсегда, но вовремя вспомнил, что не сможет забрать свои деньги и
бежать; рано или поздно они все равно найдут его. Кроме того, он все-
таки профессионал.
- Так вы зайдете? - спросила Рамона и открыла дверь пошире.
Он вынул изо рта зубочистку, промямлил "спасибо" и вошел в дом.
Он не смотрел в ее лицо, потому что знал, что ей все известно, она не
боится, и это делало его задачу невыносимой.
Она ждала.
Мужчина решил сделать это как можно более быстро и
безболезненно. И это будет в последний раз, да поможет ему Господь!
Рамона закрыла дверь, чтобы не было сквозняка, и вызывающе
повернулась к гостю.
11. ПРОВЕРКА
50
Из горла Билли вырвался приглушенный крик, и он сел на кровати
в темноте среди сбившихся простыней. Его мысли путались от ужаса. Он
включил лампу и обернулся одеялом. За окном стучал дождь.
Он не помнил деталей кошмара, но тот имел отношение к его
матери. И к дому. Искры, улетающие в ночное небо. Отвратительная
морда Меняющего Облик, ярко-красная в свете пламени.
Билли встал с кровати и с трудом вышел в коридор. По пути в
мужской туалет он увидел свет, горящий внизу, в гостиной. Он спустился
по лестнице, надеясь найти кого-нибудь, с кем можно поговорить.
В гостиной горела только одна лампа. Телевизор был включен и
тихо показывал настроечную таблицу. На софе, свернувшись калачиком
и накрывшись коричневым дождевиком с заплатанными локтями,
лежала девушка с разноцветными глазами. Правда, сейчас ее глаза были
закрыты и она спала. Билли немного постоял над ней, восхищаясь ее
каштановыми волосами и красотой лица. Пока он смотрел, она
вздрогнула во сне. Она была даже симпатичнее Мелиссы Петтус,
подумал Билли, но казалось беспокойной личностью. От мистера
Перлмена он узнал, что ей девятнадцать и ее родственники живут в
Техасе. Больше никто ничего о ней не знал.
Неожиданно, будто почувствовав его присутствие, ее брови
затрепетали. Она вскочила так резко, что Билли испугался и отступил на
шаг. Она посмотрела на него с сосредоточенностью загнанного
животного, но ее глаза оставались затуманенными и мертвыми.
- Они должны сгореть, - прошептала она едва слышно. - Так
сказала Кеппи, а Кеппи никогда не ошибается...
Тут Билли увидел, что ее взгляд проясняется, и он понял, что
девушка говорила во сне. Она неуверенно посмотрела на него, и на ее
щеках вспыхнул румянец.
- Что это? Что тебе нужно?
- Ничего. Я увидел свет. - Билли улыбнулся, стараясь уменьшить
ее, видимое невооруженным глазом, напряжение. - Не беспокойся, я не
кусаюсь.
В ответ она только плотнее закуталась в плащ. Билли заметил, что
на ней были одеты все те же джинсы и свитер, и он подумал, что либо
она не раздевается, когда ложится в кровать, либо совсем не ложится
спать.
- Не похоже, что по телевизору интересная программа, - сказал он
и выключил его. - Ты давно здесь?
- Некоторое время, - ответила она, по-техасски растягивая слова.
- Кто такая Кеппи?
Она дернулась, словно ее ударили.
- Оставь меня, - резко сказала она. - Я никого не беспокою и не
хочу, чтобы кто-то беспокоил меня.
- Я не хотел тебя обидеть. Извини.
Он повернулся к ней спиной. Она, конечно, симпатичная девушка,
но весьма невоспитанная. Он почти дошел до лестницы, когда услышал
ее голос.
- Что делает тебя особенным?
- Что?
- Доктор Хиллберн думает, что ты особенный. Почему?
Билли пожал плечами.
- Не знаю.
- Я и не сказала, что знаешь. Я сказала, что так думает доктор
Хиллберн. Она проводит с тобой много времени. Можно подумать, что
ты важная особа.
Билли остановился на середине лестницы, прислушиваясь к шуму
дождя за стеной. Бонни сидела, подтянув ноги к груди и накинув на
плечи плащ. В ее глазах был страх, и Билли понял, что она по-своему
ищет компании. Он снова спустился в гостиную.
- Я не знаю, почему. На самом деле.
Пауза затянулась. Бонни не глядела на него, а смотрела в окно на
ледяную бурю.
- Сегодня будет сильный дождь, - сказал Билли. - Миссис
Бреннон сказала, что она думает, что скоро пойдет снег.
Бонни долго не отвечала, а затем тихо произнесла:
- Я надеюсь, что он будет долгим. Я надеюсь, что дождь будет
идти и идти неделями. Ведь когда идет дождь, ничего не может
загореться, да?
Она трогательно посмотрела на Билли, и он поразился ее простой,
природной красоте. На ней не было косметики, и она выглядела свежей и
здоровой за исключением темных мешков под глазами. Мало спит,
подумал он.
Он не понял ее комментарий, поэтому промолчал.
- Почему ты всегда носишь это? - спросила девушка.
Только в этот момент Билли осознал, что сжимает в левой руке
кусочек угля. Наверное, он захватил его, выходя из комнаты. Он редко
был без него, и ему пришлось объяснить его значение доктору Хиллберн,
когда она поинтересовалась.
- Это что-то вроде талисмана или чего-либо подобного?
- Думаю, да. Я просто ношу его, вот и все.
- А.
Билли перенес свой вес с одной ноги на другую. На нем была
пижама и халат с тапочками, которые ему выдали в институте. Несмотря
на то, что уже было за два ночи, он не спешил вернуться в постель.
- А ты откуда из Техаса?
- Ламеза. Это посередине между Лаббоком и Биг-Спринг. А ты
откуда из Алабамы?
- Из Готорна. А откуда ты знаешь, что я из Алабамы?
Она пожала плечами.
- А ты откуда знаешь, что я из Техаса?
- Наверное, спросил кого-нибудь. - Он сделал паузу, изучая ее
лицо. - Как получилось, что у тебя один глаз голубой, а один зеленый?
