- А как получилось, что у тебя кудрявые волосы, хотя ты индеец?
- Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? - улыбнулся Билли.
- А ты?
- Нет. Я только частично индеец. Чокто. Не беспокойся, я не буду
снимать с тебя скальп.
- Я и не беспокоюсь. Я происхожу из длинной линии охотников за
индейцами.
Билли рассмеялся и по искоркам в глазах девушки понял, что она
готова рассмеяться вместе с ним, но вместо этого она отвернулась к окну
и стала смотреть за дождем.
- Что ты делаешь так далеко от Техаса?
- Что ты делаешь так далеко от Алабамы?
Он решил попробовать подойти с другой стороны.
- На самом деле мне кажется, что твои глаза красивы.
- Нет. На самом деле они просто разные, и все.
- Иногда хорошо быть разными.
- Конечно.
- Нет, в самом деле. Ты должна гордиться тем, как выглядишь.
Это ставит тебя особняком.
- Это уж точно.
- Я имел в виду, что это ставит тебя особняком в хорошем смысле.
Это делает тебя особенной. И кто знает? Может быть, ты видишь вещи
лучше, чем остальные люди.
- Может быть, - тихо, с тревожными нотками, сказала она. - Это
означает то, что я вижу много того, что не хотела бы видеть. - Девушка
взглянула на Билли. - Ты разговаривал обо мне с доктором Хиллберн?
- Нет.
- Тогда откуда ты знаешь о Кеппи? Только доктор Хиллберн знает
об этом.
Билли рассказал ей, что она говорила перед тем, как пробудилась
ото сна, и стало ясно, что это вызвало у нее раздражение.
- Ты не должен был шляться здесь, - сказала Бонни. - Ты испугал
меня, вот и все. Зачем ты сюда подкрался?
- Я не подкрадывался. Мне приснился кошмар, который меня
разбудил.
- Кошмары, - прошептала она. - Да, я много о них знаю.
- Ты будешь сейчас спать?
- Нет. - Она замолчала и нахмурилась. Ее щеки и нос были
обсыпаны веснушками, и Билли представил себе ее, скачущую на лошади
под солнцем Техаса. Она была немного худая, но Билли решил, что она
всегда сможет позаботиться о себе сама. - Я не люблю спать. Поэтому я
и здесь, внизу. Я хотела посмотреть телевизор, а затем почитать столько,
сколько смогу выдержать.
- Почему?
- Ну... это потому, что я... иногда вижу сны. Кошмары. Нечто...
действительно ужасное. Если я не сплю, то не могу их видеть. Я... даже
уходила вечером гулять, пока не начался сильный дождь. Я надеюсь, что
он полил надолго. Как ты думаешь?
- Я не знаю. Почему это для тебя так важно?
- Потому что, - сказала она и пристально посмотрела на Билли. -
Тогда то, что показала мне Кеппи, будет неправдой. Ничто не сможет
гореть так, как она мне показала.
Тон ее голоса приблизился к безнадежному. Билли сел в кресло,
приготовясь слушать то, что она, может быть, расскажет.
Она рассказала, и Билли слушал не отрываясь. Начала она рассказ
неохотно: когда Бонни Хейли было одиннадцать лет, в голой техасской
степи ее ударила молния. У нее сгорели все волосы, а ногти почернели, и
она лежала при смерти почти месяц. Она помнила темноту, голоса, и
желание уйти; но каждый раз, когда у нее возникало желание умереть,
она слышала ясный высокий детский голос, говорящий ей "нет, уход из
жизни - это не ответ". Голос призывал и призывал ее
сконцентрироваться, бороться с болью. Она так и поступила, медленно,
но верно выздоравливая.
У нее была нянечка, миссис Шелтон, и каждый раз, когда она
входила в палату, в ушах у Бонни возникал тихий звенящий звук. Она
начала видеть странный повторяющийся сон: головной убор нянечки,
катящийся по движущейся лестнице. Неделей позже Бонни узнала, что
миссис Шелтон оступилась на эскалаторе в универсальном магазине в
Лаббоке и сломала себе шею. С этого все и началось.
Бонни назвала странный, высокий голос в своей голове Кеппи, в
честь невидимой подруги, которая была у нее, когда ей было шесть лет.
У нее было одинокое детство, большую часть которого она провела на
ранчо своего приемного отца неподалеку от Ламезы. Визиты Кеппи
стали более частыми, а с ней и более частыми стали сны. Раз она увидела
чемоданы, падающие и падающие с ясного голубого неба, на одном из
них она даже смогла прочитать бирку и номер рейса. Кеппи попросила
ее быстро кому-нибудь рассказать об этом, но мама Бонни решила, что
все это просто дурачество. Менее чем через две недели возле Далласа
столкнулись в воздухе два самолета, и багаж разбросало по степи на
много миль. Было еще много различных снов и предсказаний, которые
Бонни назвала Колоколами Смерти, пока отчим наконец не позвонил в
"Нейшнл стар" и оттуда не приехали взять у нее интервью. Ее мать была
испугана последовавшим за этим вниманием и потоком ненормальных
писем и непристойных телефонных звонков. Ее отчим хотел, чтобы она
написала книгу - о, ты только сделай это! - говорил он ей - и стала
ездить с лекциями о Колоколах Смерти.
Родители Бонни разошлись, и для нее стало ясно, что мать боится
ее и считает ее причиной развода. Пришли сны, и вместе с ними голос
Кеппи, настаивающий на действиях. Примерно в это время "Нейшнл
Стар" окрестил ее Ангелом Смерти Техаса.
- Со мной захотели поговорить психиатры из Техасского
университета, - рассказывала Бонни тихим, напряженным голосом. -
Мама не хотела, чтобы я ехала, но я знала, что должна. Кеппи так
хотела. Во всяком случае, доктор Каллаген работал раньше с доктором
Хиллберн, поэтому он позвонил ей и устроил так, чтобы я сюда
приехала. Доктор Хиллберн говорит, что у меня дар предвидения, что
может быть молния что-то переключила у меня в голове, открыв меня
сигналам тех, кого она зовет "вестниками". Она верит, что в нашем мире
остаются сущности тех, чьи тела умерли...
- Бестелесные, - подсказал Билли. - Дискарнаты.
- Правильно. Они остались здесь и остаются помочь остальным,
но не каждый может понять, что они стараются сказать.
- А ты можешь.
Она покачала головой.
- Не всегда. Иногда сны недостаточно ясны. Иногда я едва
понимаю голос Кеппи. С другой стороны... может быть, я просто не хочу
слышать, что она говорит. Я не люблю спать, потому что я не хочу
видеть то, что она мне показывает.
- И ты совсем недавно опять видела сон?
- Да, - сказала она. - Несколько ночей. Я... я еще не говорила
доктору Хиллберн. Она снова захочет прицепить меня у одной из этих
машин, а мне от проверок становится плохо. Кеппи... показала мне
здание в огне. Старое здание в плохой части города. Огонь
распространяется очень быстро, и... и я чувствую на лице сильный жар.
Я слышу звук подъезжающих пожарных машин. Тут обрушивается
крыша, и я вижу, как люди выпрыгивают из окон. Это должно случиться,
Билли, я знаю это.
- А ты знаешь, где находится это здание?
- Нет, но я думаю, что здесь, в Чикаго. Все прошлые сны
сбывались в радиусе ста километров от того места, где я находилась.
Доктор Хиллберн думает, что я что-то... вроде радара. Моя дальность
действия ограничена, - сказала она с легкой пугающей улыбкой. - Кеппи
сказала, что они умрут, если я не смогу им помочь. Она сказала, что это
начнется в проводке и быстро распространится. Она еще сказала что-то
вроде "колючки", но я не понимаю, что это значит.
- Тебе нужно рассказать доктору Хиллберн, - сказал Билли
девушке. - Завтра утром. Может быть, она сможет помочь тебе.
Она едва заметно кивнула.
- Может быть. Но я так не думаю. Я так устала от
ответственности, Билли. Почему это произошло именно со мной?
Почему?
Когда она взглянула на него, в ее глазах блестели слезы.
- Я не знаю, - сказал Билли и под продолжавший стучать в окно
дождь, взял ее за руку. Они долго сидели вместе, слушая бурю, а когда
дождь прекратился, Бонни издала тихий вздох безнадежности.
51
В тот момент, когда в институте Хиллберн Билли разговаривал с
Бонни, в доме Ходжеса в Файете зазвонил телефон. Джордж Ходжес
зашевелился, чувствуя спину жены, прижавшуюся к его спине, и нащупал
телефон.
Это был Альберт Вэнс, адвокат, с которым он познакомился в
прошлом году на деловой встрече в Форт-Лаудердейле, звонящий из
Нью-Йорка. Ходжес попросил его подождать, растолкал Ронду и
попросил ее повесить трубку, когда он спустится вниз, к другому
аппарату. Он спустился в кабинет, стряхивая по дороге с глаз сон, и
поднял трубку.
- Вешай! - крикнул он, и телефон наверху звякнул.
Он не хотел, чтобы Ронда слышала разговор. Пока он слушал, что
ему говорил Вэнс, его сердцебиение все учащалось и учащалось.
- Вы не поверите, как глубоко я влез во всю эту канцелярщину, -
начал Вэнс с режущим ухо Ходжеса акцентом северянина. - "Тен-Хае"
владеет несколькими компаниями в Нью-Йорке, и внешне они чисты,
как полированное стеклышко. Ни неприятностей с налоговой
инспекцией, ни проблем с профсоюзами, ни банкротств. Настоящие
бойскауты.
- Тогда в чем же дело?
- Дело в том, что я копнул на пять тысяч долларов глубже, и
теперь заметаю следы. Поэтому я и звоню так поздно. Я не хочу, чтобы
кто-нибудь в офисе знал, что я раскопал о "Тен-Хае"... на всякий случай.
- Я не понимаю.
- Поймете. "Тен-Хае" может быть связана, а может быть нет.
- Связана? С чем?
- С серьезными парнями. Уловили? Я сказал, может да, а может
нет. Они чертовски хорошо изолировали себя. Но из того, что я слышал,
следует, что "Тен-Хае" погрузила свои когти в порнобизнес Западного
побережья, торговлю наркотиками, ей принадлежит ощутимый кусок
лас-вегасского пирога и она контролирует большую часть контрабанды
и нелегальных переходов на границе с Мексикой. "Тен-Хае" сильна,
процветающа и смертельно опасна.
- О... Боже... - рука Ходжеса изо всех сил сжала телефонную
трубку. Уэйн и Генри Брэгг все еще там! Уэйн пропустил запись на
телевидении, миновал день его проповеди в Хьюстоне, а Уэйн так и не
высказал намерения возвратиться в Файет! Один Бог знает, что сделал с
ним Крипсин! Он слабо ответил:
- Я... Эл, что мне делать?
- Вы просите совета? Я даю вам пятидесятидолларовый совет
задаром: держите вашу задницу подальше от этих людей! Что бы не
случилось между ними и вашим клиентом, это не повод превращаться в
корм для собак. Правильно?
У Ходжеса онемели губы.
- Да, - прошептал он.
- Тогда все в порядке. Пришлите мне деньги в дипломате мелкими
купюрами. Ну а если серьезно: вы никогда не просили меня проверить
"Тен-Хае". Я никогда раньше не слышал о "Тен-Хае". Усекли? У этих
ребят очень длинные руки. Хорошо?
- Эл, я ценю вашу помощь. Спасибо.
- Хорошего сна, - ответил Вэнс, и телефон в Нью-Йорке загудел.
Джордж Ходжес медленно положил трубку на рычаги. Он был
потрясен и не мог найти силы подняться из-за стола.
Фактически "Крестовый поход Фальконера" - фонд,
стипендиальный фонд, все! - был в лапах Августа Крипсина,
председателя совета директоров корпорации "Тен-Хае". Генри Брэгг
должен был видеть, что происходит. Должен ли?
Ходжес снова потянулся к телефону и набрал ноль. Когда
телефонист отозвался, он сказал:
- Я хочу заказать международный разговор. С Бирмингемом, с
Федеральным Бюро... - Тут он почувствовал во рту нехороший привкус.
Что он им скажет? Что он может рассказать? Уэйн хотел уехать отсюда.
Уэйн чувствует себя в безопасности в этой каменной гробнице,
спрятавшись от своих обязанностей.
"У этих ребят очень длинные руки", - сказал Эл Вэнс.
- Слушаю, сэр, - напомнил о себе телефонист.
Ходжес подумал о Ронде и Ларри. Длинные руки. Он вспомнил
глаза Найлза: глаза убийцы. У него свело внутренности, и он повесил
трубку.
Все начало трещать по швам сразу после смерти Джи-Джи. Теперь
все развалилось окончательно. Ходжес испугался того, что может
оказаться в самом центре этого развала.
Но у него есть семья, счет в банке и акции. Его дом и деньги. Он
живой.
Ходжес утомленно встал из-за стола. Когда он пересекал комнату,
то ему показалось, что сквозь разрисованное окно он увидел в небе
зарево, когда ветер зашевелил ветви стоящих рядом с домом деревьев.
Огонь? - удивился он. Это в стороне Готорна. Что там может гореть?
