Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#11| Мaneater part 2
Demon's Souls |#10| Мaneater (part 1)
Demon's Souls |#9| Heart of surprises
Demon's Souls |#8| Maiden Astraea

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Триллер - Мак-Каммон Р. Весь текст 481.14 Kb

Ваал

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 7 8 9 10 11 12 13  14 15 16 17 18 19 20 ... 42
	Ваал повернулся к девяти избранным. Позади него трещало 
дерево, звенели и лопались стекла, в черном небе клубился белый дым. 
Он не повысил голоса, но его услышали и в реве пожара. Ваал сказал:
	-  Мы теперь мужчины в мире детей. Мы станем учить их, что 
видеть, что говорить, что думать. Они покорятся, ничего иного им не 
остается. А мы, если захотим, предадим огню весь мир.
	Черные глаза Ваала оглядывали спутников: дымящаяся одежда, 
алые отпечатки пальца на лбах. Ваал двинулся в глубь темного леса, и 
новообращенные, не оглядываясь, последовали за ним.
	Приют сотрясался на подточенных огнем ногах; его кровь 
испарилась с дымом, который в бешеной пляске вздымался все выше, как 
дым языческого жертвенного костра. Здание испустило последний 
безнадежный стон, содрогнулось и рухнуло. К небу взметнулось пламя. 
Еще до рассвета оно превратит лес в золу.



ЧАСТЬ ВТОРАЯ

		"...и кто может сразиться с ним?"
Откровение святого Иоанна Богослова, 13:4.


11

	Он проснулся в шесть и сейчас завтракал в уютном уголке своей 
тихой квартиры, просматривая утренние газеты. Вставало солнце; внизу, 
на мощенной булыжником улице, лежали косые лиловые тени.
	Он больше всего любил именно этот утренний час, когда город 
еще спал. Вскоре Бостон начнет свое шумное пробуждение, погонит его 
из дому с набитым бумагами портфелем. А сейчас он прихлебывал из 
чашки крепкий горячий чай и смотрел, как разгорается новый день, 
любуясь пушистыми перистыми облаками над городом -  какими 
прекрасными и далекими они казались! В последние несколько лет 
оказалось, что его стали бесконечно радовать кажущиеся пустяки: 
терпкий вкус чая, облака на оживающей от их белизны синеве неба, 
мирная тишина квартиры с ее книжными полками и гипсовыми Моисеем 
и Соломоном... в такие минуты он жалел, что не может поделиться всем 
этим с Кэтрин. Впрочем, он понимал, что смерть не есть завершение. 
Смерть жены заставила его пересмотреть свою жизнь; теперь он знал, 
что Кэтрин обрела тот благословенный покой, к которому он наконец 
научился приобщаться.
	Он пробежал глазами первую страницу газеты: отчет о том, что 
творилось в мире, пока он спал. Заголовки кричали о ненасытной тяге 
общества то ли к освобождению, то ли к самоуничтожению. Все утра 
были одинаковы; чего греха таить, страшное стало общим местом. В 
одном только Бостоне зарегистрировано больше дюжины убийств. 
Похищения, поджоги, ограбления, драки захлестывали нацию, как кровь 
из рваной раны. От взрыва бомбы в Лос-Анджелесе погибло десять и 
серьезно пострадало втрое больше человек (возможно, он в это самое 
время ворочался во сне), в Атланте произошло массовое убийство (он как 
раз поплотнее закутывался в одеяло), в Нью-Йорке гремела перестрелка 
(покуда его глаза под веками метались в погоне за снами). Верх страницы 
был отдан самоубийству, нижняя колонка -  брошенным детям. Взрыв 
трамвая в Лондоне, самосожжение монаха на улицах Нью-Дели, угрозы 
группы пражских террористов медленно, одного за другим, убивать 
заложников во имя Господа.
	Ночью, пока он спал, мир жил и страдал. Корчился, одолеваемый 
страстями. Открывались старые раны, оживала давнишняя ненависть, и 
становились слышны только свист пуль и грохот взрывов. Да и те нынче 
попритихли. Может статься, очень скоро в ночи грянет самый громкий 
из всех голосов, тот, что потрясет народы и обратит в пыль города. И 
когда, проснувшись поутру, он взглянет на газетные заголовки, то, 
возможно, не увидит их, ни единого, только знак вопроса, ибо тогда все 
слова на свете будут бессильны.
	Он допил чай и отодвинул чашку. Боль минувшей ночи утихла. Но 
боль грядущей ночи уже была нестерпимой. Он знал, что не одинок в 
своих терзаниях: многие его коллеги по университету испытывали такое 
же разочарование от того, что их слова не находили отклика.
	Много лет назад он возлагал большие надежды на свои труды по 
философии и теологии, но, хотя в академических кругах его книги имели 
успех, все они тихо почили на этой крошечной арене. Теперь-то он 
понимал, что никакой книге не изменить человека, никакой книге не 
замедлить сверхстремительный темп городской жизни, не исцелить 
города от лихорадки насилия. Возможно, философы ошибались, и меч 
сейчас был гораздо более мощным оружием, чем книга. Начертанные 
мечом страшные багряные строки вдруг перевесили черные буквы на 
белых страницах. Скоро, подумал он, размышления выйдут из моды и 
люди, как бездушные роботы, схватятся за оружие, чтобы оставить 
автограф в живой плоти.
	Он взглянул на большие напольные часы в коридоре. Сегодня 
темой его утреннего занятия были Книга Иова и человеческое страдание. 
Его давно беспокоило то, как быстро бежит время; вот уже шестнадцать 
лет изо дня в день он вел занятия в университете и всего несколько раз 
нарушил заведенный порядок, посетив Святую Землю. Он испугался, что 
навеки обречен либо ездить, либо корпеть над очередной книгой. В 
конце концов, сказал он себе, мне уже минуло шестьдесят пять (через 
несколько месяцев ему исполнялось шестьдесят семь), а время уходит. Он 
боялся маразма, этого бича стариков, страшного призрака со слюнявыми 
губами и равнодушным, бессмысленным взглядом -  боялся отчасти 
потому, что в последние годы у него на глазах состарилось несколько 
коллег. Именно ему как главе кафедры вменялось в обязанность урезать 
им учебные часы или возможно тактичнее предлагать заняться 
ненависимыми исследованиями. Ему претила роль администратора-
палача, но спорить с ученым советом было бесполезно. Он боялся, как 
бы через несколько лет самому не положить голову на эту 
академическую плаху.
	Привычной дорогой он приехал в университет и с портфелем в 
руке стал подниматься по широким ступеням Теологического корпуса, 
мимо потрескавшихся от времени ангелов, готовых взмыть в небо, глядя, 
как здание оживает в золотистом свете утра. Он пересек вестибюль с 
мраморным полом и поднялся на лифте к себе на четвертый этаж.
	С ним поздоровалась его секретарша. Он был очень ею доволен: 
она всегда приходила раньше его, чтобы привести в порядок его бумаги 
и увязать расписание деловых встреч с расписанием занятий. Они 
обменялись несколькими словами; он спросил о поездке в Канаду, куда 
она собиралась через пару недель, и ушел за дверь с матовыми стеклами, 
на которой черными буквами значилось "Джеймс Н. Вирга" и буковками 
помельче "профессор теологии, заведующий кафедрой". В уютном 
кабинете, устланном темно-синим ковром, он уселся за письменный стол 
и принялся разбирать свои заметки к Книге Иова. В дверь постучали. 
Секретарь принесла расписание на сегодня.
	Профессор пробежал глазами фамилии, чтобы получить 
представление о том, что его ждет. Встреча за чашкой кофе с 
преподобным Томасом Гриффитом из Первой бостонской методистской 
церкви; в одиннадцать заседание финансового совета университета, на 
котором планировалось составить примерный бюджет на следующий 
финансовый год; сразу после обеда -  специальный семинар с 
профессорами Лэндоном и О'Дэннисом на тему о Распятии, подготовка к 
записи на телевидении; ближе к вечеру встреча с Дональдом Нотоном, 
представителем младшего поколения профессуры и близким личным 
другом. Вирга поблагодарил секретаршу и попросил оставить вечер 
пятницы свободным от встреч и приглашений.
	Час спустя он уже расхаживал по кафедре у доски, на которой его 
крупным почерком прослеживалось вероятное происхождение Иова, 
устанавливающее его тождество с Иовавом, вторым царем Едомским.
	Студенты в аудитории-амфитеатре наблюдали за ним, то 
склоняясь к тетрадям, то вновь поднимая головы, если Вирга 
подчеркивал свои слова размашистыми жестами.
	-  Еще на заре своего осмысленного существования, -  говорил он, -  
человек вдруг стал задумываться над тем, почему, собственно, он должен 
страдать. Почему? -  Вирга воздел руки. -  Почему я, Господи? Я не 
сделал ничего дурного! Почему же страдать должен я, а не парень, 
который живет в пещере на другой стороне расселины?
	Послышались приглушенные вежливые смешки.
	-  Этот вопрос, -  продолжал он, -  совершенно, казалось бы, 
логичный, люди задают себе и поныне. Мы не в силах понять такого 
Бога, который предстает перед нами как добрый Отец и тем не менее не 
делает ничего -  по крайней мере, в нашем ограниченном понимании -  
чтобы избавить от страданий невинные души. Возьмем Иова, или 
Иовава. Всю жизнь он придерживался мнения, что он честный, 
порядочный человек, грешный, как все мы, но не более того. И тем не 
менее в самом расцвете его поразила проказа, осложненная тем, что 
сейчас мы называем слоновой болезнью. Его тело страшно распухло, и 
при каждом движении кожа лопалась, а ткани рвались; его верблюжьи 
стада угнали халдейские воры; семь тысяч его овец истребила буря; 
десять его детей убил ураган. И все же Иов, зная себя, заявляет, что 
невиновен. Он говорит: "Доколе не умру, не уступлю непорочности 
моей!" Поразительна глубина его веры: даже испытание не отвратило 
Иова от Господа.
	Книга Иова, -  продолжал он, -  это прежде всего философское 
размышление о неисповедимых путях Господа. Здесь же исследуются 
отношения между Господом и Сатаной; Господь наблюдает за тем, как 
Сатана испытывает силу веры Иова. В таком случае возникает вопрос: не 
является ли человеческое страдание плодом вечного противобрства Бога 
и Дьявола? Быть может, мы лишь пешки в потрясающей воображение 
игре, и плоть дана нам исключительно для истязания?
	Студенты на секунду оторвались от тетрадей и вновь стали 
записывать.
	Вирга вскинул руку:
	-  Если это действительно так, то весь мир, вселенная, космос -  все 
это Иов. И мы либо терпим неизбежно приходящее страдание, взывая о 
помощи, либо, подобно библейскому Иову, утверждаем 
~непорочность~. Вот философское ядро книги. Непорочность. Чистота. 
Мужество. Самопознание.
	Он пообедал у себя в кабинете сэндвичем с ветчиной и выпил 
чашку кофе, набрасывая план семинара по Распятию. Вернувшись с 
последней пары, он уселся за недавно опубликованный труд "Христиане 
против львов", пространное исследование на тему раннего христианства 
в Риме, принадлежавшее перу его друга и коллеги, преподавателя 
Библейского колледжа. В окно за его плечом светило послеполуденное 
солнце. Вирга внимательно прочитывал страницу за страницей, браня 
себя за то, что стал так небрежен с друзьями: он ничего не слышал о 
книге, а вот сегодня она объявилась в утренней почте. Он решил завтра 
же позвонить автору.
	В кабинет заглянула его секретарша:
	-  Доктор Вирга...
	-  Да?
	-  Пришел доктор Нотон.
	Он оторвался от книги:
	-  А? Да. Пожалуйста, пригласите его сюда.
	Нотону, высокому, худощавому, с пытливыми синими глазами, 
еще не было сорока, но за три года, проведенные им в университете, его 
светлые волосы заметно отступили от лба к темени. Человек тихий, 
Нотон редко бывал на кафедральных обедах и чаепитиях, предпочитая в 
одиночестве работать у себя в кабинете в конце коридора. Вирге он 
нравился своим консерватизмом, который делал его спокойным, 
добросовестным преподавателем. Сейчас Нотон занимался историей 
мессианских культов; необходимые исследования отнимали огромное 
количество времени, и в последние несколько недель Вирга редко 
виделся с ним.
	-  Привет, Дональд, -  проговорил Вирга, жестом приглашая его 
сесть. -  Как дела?
	-  Прекрасно, сэр, -  ответил Нотон, опускаясь на стул возле 
письменного стола.
	Вирга вновь раскурил трубку.
	-  Я собирался в скором времени пригласить вас с Джудит на обед, 
но, похоже, в последнее время вы так заняты, что даже жена не может 
уследить за вашими передвижениями.
	Нотон улыбнулся.
	-  Боюсь, я увяз в работе. Я столько времени провел в библиотеках, 
что начал казаться себе книжным червем.
	-  Мне знакомо это чувство, -  Вирга взглянул через стол Нотону в 
глаза. -  Но я знаю, что игра стоит свеч. Когда я смогу увидеть черновой 
вариант?
	-  Надеюсь, что скоро. Кроме того, я надеюсь, что, прочитав его, 
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 7 8 9 10 11 12 13  14 15 16 17 18 19 20 ... 42
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама