обычное спокойствие. Матрос также совершенно задохнулся. И они долго не
могли приступить к выполнению плана, который привел их на спину кита.
Едва Снежок оправился настолько, что смог заговорить, он горячо
поблагодарил сначала Бена, который спас его от гибели, более страшной, чем
смерть в волнах океана, а потом и Вильяма.
Но Бен глядел не на старого друга, спасенного от смерти, а на молодого,
который помог избавить Снежка от нее.
Он смотрел на юношу глазами, в которых читалась живейшая радость.
Проворство и отвага, которые обнаружил его любимец во время этого
происшествия, несказанно радовали Бена Браса.
Пожалуй, не один сверстник Вильяма или даже постарше его, вместо того
чтобы, подобно нашему юнге, поспешить на помощь, остался бы на плоту,
остолбенев от испуга, или же, в лучшем случае, из сочувствия поднял бы
бесполезный крик, разразился воплями... Так думал Бен Брас.
Опасаясь испортить Вильяма высказанной вслух похвалой, Бен промолчал.
Но по выражению его взгляда, обращенного на юношу, видно было, что
сердце честного моряка полно гордости и любви к юнге, к которому он давно
уже питал почти отеческую привязанность.
Коротко поздравив друг друга с благополучным избавлением, как это
обычно делается после пережитой опасности, все трое снова принялись за столь
неожиданно прерванные занятия.
Вильям заменил Снежка, занимавшегося нехитрой стряпней, которую тому
пришлось внезапно оставить по приказу "капитана".
Юнга вернулся на плот, будто бы заняться поджариванием рыбы. На самом
деле ему больше всего хотелось успокоить Лали, которая все еще тревожилась,
не зная толком, чем кончилось происшествие.
Бен отдышался и, как только пришел в себя, сразу же принялся за
осуществление той задачи, ради которой вскарабкался на спину кашалота.
Взяв гарпун у негра, все еще крепко державшего его, словно страшась
выпустить из рук, матрос стал втаскивать буй наверх.
С помощью Снежка ему вскоре удалось извлечь буй из воды и поднять на
горизонтальную "площадку", где они находились.
Колода пока не требовалась -- нужен был только линь, поэтому его
отвязали и оставили буй лежать.
Вооружившись гарпуном, бывший китолов встал на свой наблюдательный
пост; но на этот раз он искал уже не землю, а обозревал море вокруг.
Целое сборище акул расположилось около мертвого кита. Особенно много их
было там, где только что Снежок чуть не угодил им в пасть.
Некоторые, явно разочаровавшись, бросились врассыпную. Но большинство
осталось на месте, все еще дожидаясь, не удастся ли вернуть роскошное
пиршество, которое только поманило их.
Бен намеревался загарпунить с полдюжины этих безобразных морских чудищ,
чтобы их мясом пополнить запасы на "Катамаране". Как ни омерзительно
выглядят эти твари и какое отвращение они нам ни внушают, однако мясо многих
из них превосходно, особенно некоторые лакомые кусочки. Оно могло бы
украсить стол любого гастронома, не говоря уже об изголодавшихся скитальцах.
Убить нескольких акул, тех самых, которые еще так недавно едва не
проглотили Снежка, большой трудности не представляло. Для этого гарпунеру
нужно было, чтобы они подплыли поближе. Но кожа кита была слишком скользкой,
и матрос не отважился спуститься по этой опасной крутизне. Поэтому он решил
попытать счастья в другом месте.
Дальше, по направлению к хвосту кашалота, спуск постепенно становился
менее крутым и кончался отлого у самой воды. Там, почти на поверхности моря,
лежали две большие, едва прикрытые водой хвостовые лопасти, раскинувшись на
много ярдов в разные стороны.
Около хвоста кашалота носились несколько акул. Если посчастливится и
они подплывут поближе, тогда можно будет бросить гарпун. Если же нет,
гарпунер сумеет их приманить и пустить в ход свое оружие.
Бен велел Снежку принести несколько кусков жира, вырезанных из туши
кита вместе с гарпуном, а сам пошел к хвосту. Он то и дело останавливался и
острием гарпуна протыкал множество отверстий в ноздреватой коже кита, чтобы
и он сам и его спутник, идущий вслед, получили более надежную точку опоры.
Облюбовав себе место у самой развилины хвостового плавника, он особенно
тщательно проделал еще три отверстия. Наконец, приготовив все как следует,
матрос встал и, нацелив гарпун, стал поджидать акул. Те как будто сначала не
решались. Но бывший китобой знал, как этому помочь,--стоит только швырнуть
вводу кусок жира, который Снежок держит в руках, и, едва раздастся всплеск,
десятки акул, широко разинув пасти, ринутся схватить его.
Все пошло, как по-писаному.
Едва только бросили кусок в море, как можно ближе к китовой туше,-- не
менее двадцати акул накинулось на угощение. Но -- увы! -- не все вернулись
обратно. Одной из них, пронзенной гарпуном Бена Браса, пришлось проститься с
родной стихией. Ее извлекли из воды и втащили по скользкому наклону на самый
верх кашалотовой туши.
Там, как акула ни билась, как отчаянно ни рассекала воздух страшными
ударами задних плавников, негр живо расправился с ней топором, призвав на
помощь всю свою силу и ловкость.
Еще одну акулу "подцепили" и отправили на тот свет тем же способом; за
ней другую, третью... и так до тех пор, пока Бен Брас не нашел, что запасов
акульего мяса на "Катамаране" хватит на самое длительное путешествие.
Что бы ни случилось, теперь они надолго обеспечены пищей, так же как и
водой.
Глава LXIV. ИЗОБИЛЬНЫЕ ВОДЫ
Лучшие куски акульего мяса, снятые с костей и нарезанные тоненькими
ломтиками, коптились и жарились на спермацетовой светильне.
В "мешке" у кашалота горючего было столько, что при желании можно было
бы зажарить всех акул на десять миль в окрестности; а ведь их там плавала не
одна сотня. Действительно, эта зона океана, где был найден мертвый кашалот,
хоть и очень удалена от суши, тем не менее изобилует фауной во все времена
года. Иногда на целые мили кругом море кишит рыбами разных видов, а воздух
полон птицами. В этих водах встречаются большие стада кашалотов. Они греются
на солнышке, время от времени выпуская из своих дыхал фонтаны воды и пара,
или медленно плывут вперед, изредка неуклюже кувыркаясь. На их месте
появляются стаи дельфинов, альбакоров, тунцов и других обитателей морских
глубин -- все они в погоне за своей излюбленной добычей. Тут же, хотя в
меньшем количестве, охотятся и акула и меч-рыба, сопровождаемые своими
"лоцманами" и прилипалами, морских чудищ привлекает обилие тех тварей,
которыми они питаются. На солнце сверкают стайки летучих рыбок, в волнах
плещутся, всегда настороже, тунцы, а над ними вверху, в небе, тучами
носятся, буквально затемняя солнечный свет, пернатые хищники: чайки, глупыши
всевозможного оперения, тропические птицы, фрегаты, альбатросы и десятки
других птичьих пород, еще мало известных и не описанных натуралистами.
Правда, эти большие океанские просторы не всюду заселены так густо:
иногда на обширных пространствах редко-редко попадется какая-нибудь птица
или рыба. Судно идет день за днем и ночь за ночью, не встречая на своем пути
ни единого живого существа. Можно проплыть сотни миль, и глаз не порадуется
жизни ни в воде, ни в воздухе.
Это настоящие пустыни океана; так же как и на материке, пустыни эти
кажутся не только необитаемыми, но и вообще неприспособленными для жизни.
Чем же объясняется такая разница, если море, по-видимому, везде
одинаково?
Те водные пространства, где жизнь бьет ключом, отличаются различной
глубиной: иной раз это всего несколько морских саженей, иногда же бездонная
пучина. Подлинное объяснение иное. Ключ к решению этой задачи кроется не в
глубине океана, а в направлении морских течений.
Всякому известно, что океаны пересекаются течениями; иногда они тянутся
на сотни миль в ширину, а иной раз суживаются до нескольких узлов. Эти
океанские течения постоянны, хотя определить их точные границы нелегко.
Причиной их служат вовсе не временные штормы, а ветры, дующие постоянно в
одном и том же направлении. Таковы пассаты в Атлантическом и Тихом океанах,
муссоны в Индийском океане, памперосы в Южной Америке и норды в Мексиканском
заливе.
Есть и другая причина, оказывающая, быть может, гораздо более сильное
влияние, чем ветры (впрочем, она обычно меньше принимается в расчет): это --
вращение Земли вокруг своей оси. Несомненно, именно поэтому пассаты дуют на
запад; здесь сказываются центробежные силы земной атмосферы. Если это было
бы не так и ветры дули бы на север и на юг, то они сталкивались бы на
экваторе.
Но я вовсе не собираюсь писать диссертацию на тему о ветрах или
океанских течениях -- я ведь не ученый. И все-таки мне известно, что в этой
области господствуют величайшие заблуждения, точно так же, как по вопросу о
приливах и отливах. Ведь метеорологи до сих пор не уделяли должного внимания
вращению нашей планеты, которое является истинной и главной причиной этих
явлений.
Я коснулся этой темы не потому, что наша книжка специально посвящена
океану. Дело в том, что морские течения играют большую роль в этой книге. И
на ее страницах я пытаюсь объяснить загадочное явление: почему некоторые
зоны океана так богаты жизнью, в то время как другие мертвы и пустынны.
Причиной тому морские течения. Там, где сталкиваются встречные течения, как
бывает нередко, они обычно приносят с собой множество органических веществ,
растительных и животных остатков, которые либо задерживаются, либо
вовлекаются в большие океанские водовороты. Это -- морские водоросли с
дальних берегов, выброшенные бурей и затерявшиеся и океане, птицы, упавшие в
море мертвыми во время перелета, или же их помет, плавающий на поверхности
воды; рыбы, погибшие от мора, естественной или насильственной смертью --
ведь и "рыбье племя" подвержено общему закону природы, закону упадка и
гибели,--все эти органические вещества носятся по воле течений, скопляются
на нейтральной "почве" и служат пищей мириадам живых существ, многие из
которых едва ли стоят на более высокой ступени эволюции, чем те, чьи останки
они поглощают.
На этих водных пространствах кишат в несметном количестве плавающие в
верхних слоях воды беспозвоночные улитки -- янтипа, атланта; разнообразные
крылоногие моллюски, сифонофоны, которых называют парусными медузами,
головоногие моллюски, а также мириады медуз.
Таковы эти зоны океана, которые моряки зовут "изобильные воды". Здесь
находят излюбленный приют и киты со своими неизменными спутниками, служащими
им пищей, и акулы, и дельфины, и меч-рыбы, и летучие рыбки, и прочие
существа, живущие в океане. А высоко над морем, в воздухе, парит множество
пернатых -- это либо враги обитателей морских глубин, либо их помощники,
образующие вместе с ними единую цепь взаимного уничтожения.
Глава LXV. КИТ В ОГНЕ
Быть может, нас также слишком "отнесло вдаль" морскими течениями.
Прекратим это затянувшееся отступление и возвратимся к нашим скитальцам,
затерянным в океане. Мы оставили их, когда они готовились жарить акул -- да
не отдельными кусками, а целыми тушами, как если бы собирались угостить
рыбным обедом команду большого фрегата.
Как известно, топлива было достаточно. Но без фитилей нелегко разжечь
спермацет и поддерживать огонь. Впрочем, изготовить фитиль не составит
затруднений: достаточно старого каната, подобранного среди обломков
"Пандоры" и припрятанного на всякий случай. Стоит только расщипать его -- и
из просмоленных волокон получится отличный фитиль, который долго будет
гореть в светильне. Их тревожило другое: не было очага для варки пищи.
