тия Лютером доктрины оправдания только верой.
Богословское открытие Мартина Лютера
Мартин Лютер широко известен как наиболее значительная фигура евро-
пейской Реформации. Его значение велико не только для истории христианс-
кой церкви, но и в интеллектуальной, политической и социальной истории
Европы, особенно Германии. Во многом он представляется трагической фигу-
рой, для него были характерный величественная сила, и серьезные недос-
татки. Его оппозиция императору во время Вормского сейма демонстрирует
значительное личное мужество, хотя он вряд ли произносил приписываемые
ему слова: "На том стою - и не могу иначе". Но его осуждение германских
крестьян за их бунт против угнетателей многим показалось признаком его
политической наивности.
Лютер вступил на арену человеческой истории, защищая идею. Эта идея
убедила его в том, что Церковь его дней неправильно понимала Евангелие -
основу христианства. Необходимо было призвать ее к верности, вначале ре-
формировать ее идеологию, а затем - ее обряды. Идея Лютера может быть
кратко определена так: "оправдание одной верой". Необходимо объяснить, в
чем она состояла и почему она представляет такую важность. Богословские
достижения Лютера часто называемые "Turmerlebnis" ("Опыт, пережитый в
Башне"), касаются вопроса о том, как может грешник войти в общение с
праведным Богом. Ввиду огромной важности этого вопроса для развития Гер-
манской Реформации мы предлагаем подробно на нем остановиться.
Доктрина оправдания
Как мы уже указывали в настоящей главе, в сердце христианской веры
лежит идея о том, что люди, несмотря на их смертность и греховность, мо-
гут войти с общение с Живым Богом. Эта идея выражена в ряде образов, та-
ких, как "спасение" и "искупление" в Новом Завете (особенно в Посланиях
Св. Павла), а впоследствии - в христианских богословских размышлениях,
основанных на этом тексте. К концу средних веков одно понятие стало
рассматриваться как имеющий особое значение: понятие оправдание. Термин
"оправдание" и его глагольная форма "оправдывать" стали означать "уста-
новление правильных отношений с Богом", или, возможно, "приобретение
праведности в глазах Божиих". Доктрина оправдания стала рассматриваться
как решающая вопрос о том, что должен сделать отдельный человек, чтобы
спастись. Источники того времени указывают на то, что этот вопрос стал
все чаще и чаще задаваться на заре шестнадцатого века. Мы уже видели
(стр. 58), что представители возникшего гуманизма делали новый акцент на
индивидуальном сознании и по - новому осознавали человеческую индивиду-
альность. Накануне возникновения нового интереса к феномену индивиду-
ального сознания появился новый интерес к доктрине оправдания - вопросу
о том, как человеческие существа, как индивидуальности, могли войти в
отношения с Богом. Новый интерес появился к писаниям Павла и Августина,
отражающим их озабоченность индивидуальной субъективностью. [3] Этот ин-
терес особенно очевиден в произведениях Петрарки (1304 - 1374).
Каким же был ответ Церкви на решающий вопрос: "Что я должен делать,
чтобы спастись?" Ранее (стр. 48-50) мы обращали внимание на доктри-
нальную путаницу во времена позднего средневековья. Представляется, что
эта путаница касалась, в первую очередь, именно доктрины оправдания. Ряд
факторов способствовали этому смешению. Во - первых, более чем за тысячу
лет не было произнесено авторитетного суждения Церкви по этому вопросу.
В 418 г. Карфагенский собор рассматривал этот вопрос. Отдельные предло-
жения были внесены на Втором Оранжском соборе в 529 г. Однако по причи-
нам, которые не поддаются объяснению, этот собор и его решения были не-
известны средневековым богословам! Представляется, что собор был "открыт
заново" в 1546 г., когда идеи Реформации владели умами целого поклоне-
ния. Во-вторых, доктрина оправдания представляется излюбленной темой
споров между средневековыми богословами, в результате чего получило
распространение непропорционально большое число суждений по данному воп-
росу. Но были ли эти суждения правильными? Нежелание или неспособность
Церкви оценить эти мнения привело к еще большей путанице по этому, и без
того сложному, вопросу.
На основной вопрос, поставленный перед Церковью зарождающимся гума-
низмом - "Что я, как индивидуальность, могу сделать, чтобы спастись?" -
нельзя было ответить однозначно. Гуманизм поставил этот вопрос перед
Церковью, которая, как показали последующие события, была не в состоянии
ответить на него. Сцена была подготовлена для трагедии, в которой Лютеру
суждено было сыграть главную роль.
Ранние взгляды Лютера на доктрину оправдания
Лютер получил образование в Эрфуртском университете (15011505), в ко-
тором тогда преобладала система взглядов "Via moderna". Из его поздних
сочинений явствует, что за время пребывания там он впитал в себя и высо-
ко оценил многие идеи этого движения. Хотя первоначально после окончания
университета он собирался изучать право, это намерение было оставлено
после несчастного случая, случившегося с ним во время грозы, который
имеет любопытные параллели с опытом Моисея у неопалимой купины. Приве-
денный в ужас молнией, которая ударила в землю неподалеку от него, Лютер
поклялся стать монахом. Несмотря на усилия друзей отговорить его от это-
го шага, он поступил в эрфуртский августинский монастырь, где предпринял
изучение богословия под влиянием учителей, являвшихся сторонниками "Via
moderna".
В 1508 г. он был приглашен в течение преподавать нравственную филосо-
фию во вновь основанный Виттенбергский университет, который проявлял
тенденцию набирать преподавателей из Августинского ордена. После перио-
да, в течение которого он выполнял различные поручения для своего орде-
на, в 1511 г. Лютер был назначен на кафедру библейских исследований в
Виттенберге. В соответствии со своими обязанностями он читал лекции по
различным Книгам Библии: Псалтири (1513-1515), Посланиям к Римлянам
(1515-1516). Галатам (1516-1517), Евреям (1517-1518), затем он вернулся
к лекциям по Псалтири (1519 - 1521). Мы обладаем текстами лекций Лютера
(сохранившихся в различных вариантах), что позволяет нам проследить раз-
витие его идеи в течение всего периода, предшествовавшего Девяносто пяти
тезисам (1517 г.) и знаменитого Лейпцигского диспута (1519 г.).
Наш интерес особенно привлекает первый курс лекций по Псалтири, из-
вестный как "Dictata super Psalterion". В течение двух лет по два-три
часа в неделю Лютер объяснял собственное понимание значения каждого
псалма аудитории, которая, судя по сохранившимся свидетельствам, была в
восторге от стиля его лекций. В ходе этих лекций Лютер часто обсуждал
вопрос о доктрине оправдания, что позволяет нам установить, какими были
его ранние взгляды по этому вопросу. Оказывается, что вначале Лютер был
невероятно верным последователем "Via moderna" (см. стр. 77-81) [4]. Бог
заключил завет (pactum) с человечеством, по условиям которого Он обязу-
ется оправдать всякого, кто будет отвечать определенным минимальным
предварительным условиям ("quod in se est"). Лютер учил, что Бог оказы-
вает милость смиренным, так что все, кто смиряются перед Богом, могут в
итоге ожидать оправдания. Для пояснения этого принципа приведем две ци-
таты из "Dictata super Psalterium":
"Вот по какой причине мы спасаемся: Бог заключил с нами завет, сог-
ласно которому каждый, кто верит и крещен, будет спасен. В этом завете
Бог правдив и верен, и связан Своим обещанием."
"Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам.
Ибо всякий просящий получает..." (Мф. 7. 7-8) Поэтому правильно говорят
доктора богословия, что Бог неизменно оказывает милость всем, кто испол-
няет то, что внутри него ("Quod in se est")".
То, что грешник признает свою нужду в благодати и молит Бога о нис-
послании ее, накладывает на Бога, по условиям завета, обязательство сде-
лать это, оправдывая, таким образом, грешника. Другими словами, грешник
своей мольбой берет на себя инициативу: он в состоянии кое-что сделать
для обеспечения Божественного ответа в виде оправдания. Как мы видели в
предыдущей главе (стр. 75-78), завет между Богом и человечеством устано-
вил структуру, в рамках которой относительно небольшое человеческое уси-
лие приводит к непропорционально большой Божественной награде. Тем не
менее, для наложения на Бога обязательств по награждению грешника благо-
датью требуется определенное человеческое усилие.
Открытие Лютером "праведности Божией"
Разрабатывая идею об "iustitia Dei" ("праведности Божией"), Лютер
столкнулся с непреодолимыми трудностями. Идея о праведности Божией зани-
мает видное место в Псалтири и Послании к Римлянам, по которым Лютер чи-
тал лекции в период с 1513 по 1516 гг. Временами мы видим его подробно
рассматривающим эту идею в его лекциях. На этой стадии своего развития
он понял, что "праведность Божия" является беспристрастным Божественным
свойством. Бог судит отдельных людей с полной беспристрастностью. Если
отдельный человек удовлетворяет основному предварительному условию для
оправдания, то он или она оправдываются; если нет, то он или она осужда-
ются. Бог не проявляет ни снисходительности, ни предрасположенности: Он
судит исключительно на основании человеческих заслуг. Беспристрастность
и справедливость Божия заключаются в том, что Он дает каждому конкретно-
му человеку то, что он или она заслужили - ни больше и ни меньше. [5]
В конце 1514 или начале 1515 гг. сложность этой теории, похоже, ста-
новилась Лютеру все более и более понятной. Что происходит, если грешник
не в состоянии удовлетворить этому основному требованию? Что происходит,
если грешника так парализовал и засосал грех, что он не может исполнить
выдвигаемое ему требование? Пелагий и Гавриил Биль, которые работали над
идеей "праведности Божией", [6] предполагали, что люди могут без труда
удовлетворить этим условиям. Однако по этому вопросу Лютер, похоже, стал
принимать взгляды Августина, утверждая, что человечество настолько свя-
зано своей греховностью, что не в состоянии само освободиться без особо-
го Божественного вмешательства.
Собственные замечания Лютера по поводу его дилеммы показательны. Он
говорит о том, что пытался изо всех сих делать все, что необходимо для
достижения спасения, однако все более и более убеждался в том, что не
мог быть спасен.
"Я был хорошим монахом и соблюдал свой обет так строго, что мог бы
сказать, что если какому-либо монаху и дано было с помощью монашеской
дисциплины достичь небес, то этим монахом был я. Все мои собратья по мо-
настырю могли подтвердить это... И все же моя совесть не могла дать мне
уверенности, и я всегда сомневался и говорил: "Ты это делаешь непра-
вильно. Ты недостаточно раскаялся. Ты это упустил из своей исповеди".
Чем больше я старался исправить неуверенную, слабую и обеспокоенную со-
весть человеческими традициями, тем я становился более неуверенным, сла-
бым и обеспокоенным".
Лютеру казалось, что он просто не мог удовлетворить условиям спасе-
ния. У него не было необходимых для этого средств. Бог никоим образом не
мог справедливо наградить его спасением - Он мог лишь осудить его.
Мысль о "праведности Божией" превратилась для Лютера в угрозу. Она
означала лишь осуждение и наказание. Обещание оправдания было ре-
альностью, но условия, которые с ним связывались, делали его невыполни-
мым. Это было похоже на то, как если бы Бог обещал слепому миллион дол-
ларов при условии, что он прозреет. Идея "праведности Божией" не была
для грешников Евангелием, Благой Вестью, ибо она несла в себе лишь осуж-
дение. Растущий пессимизм Лютера относительно способностей греховного
человечества привел его к сомнению в его собственном спасении, которое
