журнала не стала чисто неоклассической -
это орган нового институционализма,
Что касается нашей страны, то здесь мобильность преподавателей экономики
и конкуренция между ними крайне незначительны. Однако, с другой стороны,
государство дает университетам так мало, что вряд ли его можно
рассматриваться в качестве серьезного заказчика. В наших условиях более
влиятельными могут быть другие факторы, в первую очередь боязнь формул со
стороны громадного большинства отечественных преподавателей экономических
дисциплин. Здесь - важный шанс для институциональных и прочих более
"конкретных" направлений исследования. (Еще раз напомню, что сейчас речь
идет не о содержательных соображениях, а о чисто внешних, привходящих
факторах выбора между различными исследовательскими парадигмами).
Однако в этих условиях наиболее вероятно временное усвоение
институционализма на крайне поверхностном, декоративном уровне и
использование его в качестве методологического прикрытия от неоклассики. На
самом деле легкость институционализма (и старого, и тем более нового)
обманчива: проведение серьезного институционального исследования может быть
на порядок труднее построения неоклассической модели, поскольку требует
детального знакомства со многими реалиями экономики, права, политики, морали
и психологии народа. Эмпирический материал в этой области, вероятно, не
более доступен, чем надежная статистика для эко-нометрических исследований.
Я думаю, что когда на сцену выйдет новое поколение российских экономистов,
не испытывающих комплекса неполноценности перед математикой, оно быстро
осознает преимущества, которые создает для нормальной (в Куновском смысле)
науки формальная неоклассическая теория.
Переход от централизованной к рыночной экономике в странах Восточной
Европы и республиках бывшего СССР является важнейшим экономическим событием
для второй половины XX века 14 / в той же мере, как Великая депрессия 1930-х
годов была им для первой половины века. Поэтому, несмотря на невысокий
престиж среди экономистов проблем компаративистики и развития, представители
различных исследовательских подходов не остались в стороне от проблем
переходной экономики. Литература по этим проблемам, принадлежащая авторам из
самих переходных стран и "посторонним наблюдателям", представляет собой
необозримый поток, коСТР 10
торый очень трудно подчинить какой-либо разумной классификации. В рамках
темы данной статьи мы попытаемся выделить специфику трактовки переходной
экономики различными исследовательскими подходами, хотя, с точки зрения
злободневных практических и политических проблем, этот ракурс может быть не
самым интересным.
Говоря о теориях экономической трансформации, необходимо иметь в виду,
что здесь возможны позитивный и нормативный подходы. Последний, видимо, даже
преобладает, поскольку спрос на практические рекомендации в данной области
больше, чем на объективное описание происходящих процессов. В принципе,
нормативная экономическая теория (или нормативные выводы из позитивной
теории) обычно бывает конкретнее позитивной, поскольку требует учета
возможной реакции реальных экономических субъектов на меры государственной
политики и, что желательно, политических факторов, благоприятствующих или
препятствующих ее реализации.
Существует консенсус относительно основных задач переходного периода. Это
макроэкономическая стабилизация, решающая проблему избыточной денежной
массы, возникшей в результате последних судорог социалистической экономики,
либерализация цен, торговли и производства, реструктуризация (приведение
структуры производства в соответствие с реальными общественными
потребностями), приватизация (одним из главных аргументов в ее пользу
считается то, что приватизированные предприятия менее склонны стремиться к
"извлечению ренты", чем государственные) и институциональная реформа,
призванная обеспечить оформление прав собственности, свободу контрактов и
ответственность участников рынка. Однако между различными исследовательскими
подходами в экономической теории имеются различия в вопросе о сравнительной
важности отдельных задач, порядке и скорости их решения.
Для формальной неоклассической теории, основанной на модели общего
равновесия, переход от централизованной к рыночной системе - это переход от
одного равновесного состояния к другому, превосходящему первое по критерию
Парето-оптимальности. Процесс движения от одного равновесия к другому сам по
себе не является объектом анализа, и конечное состояние не зависит от того,
каким путем оно было достигнуто (path independence). Поэтому вопрос о
порядке осуществления различных стадий реформы здесь нельзя поставить.
Проблемы приватизации и институциональной реформы также не возникают,
поскольку предполагается отсутствие трансакционных издержек, а в этом
случае, согласно теореме Коуза, оптимальное распределение прав собственности
возникнет само собой в результате "торга" сторон. Главным шагом
экономической реформы считается либерализация цен, которая выполняет
двойственную задачу. Во-первых, она убирает "денежный навес", который
образуется в экономике дефицита и неравновесных цен. Это важный шаг на пути
макроэкономической стабилизации. Во-вторых, создается возможность установить
относительные цены, которые отражают реальную степень редкости благ в
экономике и поэтому задают производителям и потребителям правильные
ориентиры. Это приведет в итоге к микроэкономической реструктуризации и
установлению структуры производства, соответствующей потребностям членов
общества. Итак, с данной точки зрения, достаточно убрать искусственные
преграды, сдерживающие экономическую свободу, и переходный процесс пойдет
сам собой. Конечно, в ходе реструктуризации неизбежны пострадавшие: это и
влиятельные группы "извлекателей ренты", и работники, занятые производством
не пользующейся спросом продукции. Но сопротивление первых надо подавить
силой государства (не надо думать, что неоклассики выступают за слабую
государственную власть), а мучения вторых надо насколько возможно уменьшить.
Половинчатые и медленные реформы повышают издержки переходного процесса. К
тому же предполагается, что политическое сопротивление рыночным реформам
также легче слом
ить при скоротечном ходе трансформации. Одним словом, перед нами полное
теоретическое обоснование "шокового сценария". Его авторы верят в
"построение капитализма" ударными методами (даже английское название
шокового сценария называется big bang, что можно перевести, как "большой
удар"). Против формального неоклассического подхода к проблеме трансформации
можно было бы выдвинуть столь же формальное и абстрактное возражение,
основанное на теореме о second best Липси и Ланкастера. Согласно этой
теореме, если хотя бы на одном рынке оптимальное равновесное состояние не
достигнуто (например, из-за несовершенной конкуренции или данный рынок
просто не существует, что в высшей степени вероятно для переходной
экономики), то продвижение к оптимуму на всех других рынках вовсе не
обязательно будет оптимальным, по Парето, для всей экономики. Однако больший
интерес представляют более конкретные аргументы против политики "большого
удара".
Прямыми оппонентами неоклассиков оказываются здесь экономисты,
придерживающиеся посткейнсианских взглядов 15/. Отказываясь от модели общего
равновесия, они подчеркивают, что экономические процессы протекают в
реальном времени и от их хода сильно зависит конечный результат
(path-dependence). Посткейнсианцы подчеркивают активную самостоятельную роль
денег и процента как передаточного звена от денежных переменных к реальным.
Величина процента определяется не предельной производительностью реального
капитала, как предполагает "чистая" неоклассическая теория, - это, в первую
очередь, денежный феномен. Рыночные процентные ставки отражают не
прибыльность реальных инвестиций, а моральный риск и способ отбора кредитных
проектов. Поэтому инвестиции в денежные активы не только не тождественны
реальным инвестициям, но и могут вытеснять их. Кроме того, реально
существующая в экономике неопределенность, асимметрично распределенная
информация искажают структуру относительных цен. В особой степени все это
относится к финансовым рынкам, выполняющим в экономике важнейшую функцию
переброски капитала в более эффективные отрасли. в частности, банки склонны
давать в долг старым клиентам, они не обладают эффективными средствами
оценки и отбора инвестиционных проектов 16/. Поэтому рекомендуется активное
вмешательство государства в финансовую сферу и жесткое регулирование
деятельности финансовых посредников.
Таким образом, посткейнсианцы концентрируют свое внимание на тех же
задачах переходного периода, что и сторонники "большого удара" (стабилизации
и либерализации), но подходят к ним иначе, на более конкретном уровне, что
приводит их к выводу о наличии внутренних противоречий и нецелесообразности
спешки в решении этих задач. Именно здесь проходит фронт знаменитой борьбы
между сторонниками "шока" и "градуалистами".
Очевидным кандидатом для освещения проблем переходной экономики
представляется так называемая эволюционная экономическая теория, ведущая
свое происхождение от теории экономического развития Шумпетера и в настоящий
момент наиболее известная в интерпретации Р.Нельсона и С.Уинтера 17 /. Если
неоклассическая теория и новый институционализм исследуют экономический
процесс в заданных институциональных рамках, то эволюционисты пытаются
поставить вопрос о возникновении институтов и их изменении. Для эволюционной
теории характерен динамический микроподход, особое значение имеют
сложившиеся правила и способы поведения на уровне фирм (Веблен называл их
институтами, а Нельсон и Уинтер -"рутинами"). Эти рутины представляют собой
специфические активы фирм и их пересмотр означает потерю части капитала.
Поэтому от старой рутины отказываются только тогда, когда новое правило
позволит не только получить выгоду, но и возместить потери. По этой причине,
например, в период сравнительно высоких темпов инфляции 1970-80-х годов
некоторые фирмы в США отказывались делать поправку на инфляцию в своих
инвестиционных планах: выигрыш в точности планов не компенсировал проигрыша,
связанного с изменением способов расчета, переучиванием персонала и пр. 18/
Отбор рутин представляет собой длительный процесс, в котором сочетаются
"обучение на опыте" (learning by doing) и естественный отбор - отбраковка
тех, кто не смог обучиться на опыте.
Применительно к политике макроэкономической стабилизации стойкость рутин
проявилась в том, что привыкшие к мягким бюджетным ограничениям предприятия
вели себя "инерционно" (полагались на помощь государства, не воспринимали
всерьез задолженности друг другу и государству). В результате вместо
реструктуризации производства и предложения политика макроэкономической
стабилизации и либерализации цен привела к кризису неплатежей, то есть
вместо стабилизации возникла дестабилизация.
Применительно к приватизации эволюционисты (наиболее активно среди них
занимается переходной экономикой П. Мюррел 19 /, сходные взгляды высказывает
Я. Корнаи ) считают, что "старую собаку не обучишь новым фокусам": раздача и
приватизация старых государственных предприятий не заставит их быстро
"сменить рутины". Поэтому средства, расходуемые на приватизацию,
целесообразно отдать на поддержку новых частных предприятий, не отягощенных
