Потому-то, да еще из-за холода и усталости, и нагрубила она
своему спутнику. Вряд ли знаки Аслана ей были так уж
безразличны.
- Разве этот знак был следующим? - удивился Лужехмур. - Ты
путаешь, по-моему. Мне кажется, стоило бы осмотреться на этой
плоской вершине. Вы не заметили...
- Господи! - сказал Ерш. - Нашел время любоваться видами.
Ради всего святого, пошли дальше!
- Ой, посмотрите! - воскликнула Джил. На севере, много выше
уровня плато, появилась череда огней. Еще яснее, чем в прошлый
вечер, было видно, что это свет в окнах - в маленьких окнах,
наводивших на мысль об уютных спальнях, и в окнах побольше,
заставлявших думать о залах, где гудит пламя в очагах, а на
столах дымится горячий суп или сочное жаркое.
- Харфанг! - воскликнул Юстас.
- Все это очень хорошо, - настаивал Лужехмур, - я только
хотел сказать, что...
- Заткнись, - отрезала Джил. - Нельзя терять ни секунды.
Помнишь, что сказала дама в зеленом? Они рано запирают ворота.
Мы должны попасть туда вовремя. Мы попросту погибнем без крова в
такую ночь.
- Еще вовсе не ночь, - начал было Лужехмур, но тут дети хором
перебили его. "Пошли", - сказали они, и побежали по скользкому
плато так быстро, как только могли. Бредущий за ними квакль еще
пытался что-то сказать, но из-за ветра они не могли его
услышать, даже если бы очень захотели. Впрочем, они и не хотели.
Они думали только о ваннах, постелях и горячем чае, да еще о
том, как страшно было бы опоздать в Харфанг.
Несмотря на спешку, брести им пришлось долго, а в самом конце
плато их ожидало еще несколько уступов, с которых на этот раз
пришлось спускаться. Наконец они добрались до самого подножия
холма и увидели Харфанг вблизи.
Замок стоял на высокой скале и, несмотря на многочисленные
башни, больше напоминал огромный дом, чем крепость. Добрые
великаны, очевидно, никого не боялись. В наружной стене совсем
над самой землей были прорублены окна, которых в настоящей
крепости, конечно же, не бывает. Там и сям виднелись двери, так
что в замок легко можно было попасть, минуя главный двор. Дети
приободрились. Харфанг казался им приветливым.
Утес был ужасно крутой и высокий. Они отыскали, правда,
вьющуюся вокруг него тропинку, но после такого дня взбираться по
ней все равно было нелегко. Джил совершенно выдохлась - Ершу и
Лужехмуру пришлось последние сто метров тащить ее чуть ли на
своих плечах. Наконец они очутились перед воротами. Ворота были
распахнуты. Решетка поднята.
Но как бы ты ни устал, страшновато заявляться в гости к
великанам.
Несмотря на все свое недоверие к Харфангу, самым храбрым
оказался Лужехмур.
- Шагом марш, - сказал он, - не показывайте вида, что
боитесь. Самое глупое - что мы вообще сюда пришли. Но раз уж мы
здесь, глядите посмелее.
С этими словами он зашел под арку так, чтобы эхо усиливало
его слова, и крикнул во весь голос:
- Эй, привратник! Принимай гостей!
В ожидании ответа он снял шляпу и стряхнул с ее полей толстый
слой снега.
- Может, он и нытик, - шепнул Ерш Джил, - но в смелости ему
не откажешь.
Дверь, отворившаяся в глубине двора, дивно отсвечивала
пламенем очага; появился привратник. Джил закусила губу, чтобы
не закричать. Это был не такой уж большой великан - повыше
яблони, но пониже телеграфного столба. У него были всклокоченные
рыжие волосы, он носил кожаный камзол со множеством
металлических пластинок, которые образовывали что-то вроде
кольчуги, и какие-то краги на голых ногах с волосатыми коленями.
Он наклонился и вытаращил глаза на Лужехмура.
- А ты что за создание? - спросил он.
Джил собрала всю свою храбрость.
- Простите, - она возвысила голос, - дама в зеленом уборе
приветствует короля добрых великанов. Она послала нас, двух
детей с юга, и этого квакля-бродякля по имени Лужехмур на ваш
осенний пир. Если мы вас не потесним, конечно, - добавила она.
- Ого! - сказал привратник. - Тогда совсем другое дело.
Входите, малявки, входите в дом, а я пока доложу его величеству.
- Он посмотрел на детей с любопытством. - Какие у вас лица
синие. Противно даже. Ну, друг другу-то вы наверняка нравитесь.
Одних жучков всегда к другим тянет.
- Это мы от холода посинели, - объяснила Джил. - На самом
деле мы не такого цвета.
- Тогда ступайте греться. Заходите, коротышки, - сказал
привратник. И они последовали за ним. Когда сзади опустилась
огромная дверь, они перепугались, но тут же об этом забыли -
потому что увидели то, о чем мечтали со вчерашнего вечера -
огонь! И какой это был огонь! Он выглядел так, словно в нем
пылало зараз штук пять толстенных деревьев, и был такой жаркий,
что подойти к нему ближе, чем на несколько шагов, путники не
могли. Они улеглись на теплом кирпичном полу и вздохнули с
облегчением.
- Вот что, юноша, - приказал привратник великану, сидевшему в
глубине комнаты и глазевшему на пришельцев так, что у него глаза
вылезли на лоб, - беги с этой вестью к королю. И он повторил то,
что ему сказала Джил.
Юный великан еще раз глянул на пришельцев своими выпученными
глазами, громко фыркнул и исчез.
- А тебе, лягушонок, - обратился привратник к Лужехмуру, - не
помешало бы взбодриться. - Он извлек откуда-то черную бутылку,
почти такую же, как у Лужехмура, но раз в двадцать больше. -
Погоди. Стакана я тебе не дам - еще утонешь. Дай-ка подумать.
Солонка, пожалуй, будет тебе в самый раз. Только не говори об
этом никому. Сюда все время попадает столовое серебро. Но я в
этом не виноват.
Солонка эта была уже и выше, чем в нашем мире, так что из нее
вышел отличный кубок для Лужехмура. Дети думали, что их друг
из-за недоверия к великанам откажется пить, но ошиблись. "Поздно
уже осторожничать, - проворчал он, - мы уже здесь, и дверь
захлопнулась". Он понюхал жидкость. - Пахнет нормально. Надо
проверить на вкус. - Он отпил из солонки. - Тоже неплохо. Может,
только первый глоток такой? - Он выпил еще, на этот раз
побольше. - Ага! Наверное, вся гадость на самом дне". Он осушил
солонку и заметил, облизав губы: "Это я пробую, дети. Если я
сморщусь, взорвусь или превращусь в ящерицу, вы поймете, что
здесь ничего нельзя ни пить, ни есть". Великан, стоявший слишком
далеко, чтобы его услышать, расхохотался:
- Ну, лягушонок, да ты настоящий мужчина! Посмотрите только,
как он ее выдул!
- Я не мужчина,- нетвердым голосом сказал Лужехмур, - я
квакль-бродякль. И не лягушонок. Говорю же - квакль!
Тут дверь отворилась, и вошел молодой великан.
- Немедленно ступайте в тронный зал.
Дети встали, но Лужехмур остался сидеть, повторяя:
"Квакль-бродякль. Квакль-бродякль. Весьма уважаемый
квакль-бродякль. Весьмакль уважакль".
- Покажи им дорогу, юноша, - сказал привратник. - А лягушонка
лучше отнести. Он чуток перебрал.
- Со мной все в порядке, - возмутился Лужехмур. - И не
лягушонок я. А уважакль-трезвакль.
Но молодой великан только схватил его поперек пояса и дал
детям знак следовать за ним. В таком не очень достойном виде они
пересекли двор. Квакль, брыкавшийся в руке великана, и впрямь
напоминал лягушку. Однако думать об этом у них времени не было.
С колотившимся сердцем они вошли в главную дворцовую дверь,
миновали несколько коридоров, едва поспевая за великаном, и
очутились в огромной ярко освещенной зале. Там сияли лампы, и
пылал в очаге огонь, отражаясь в позолоте потолка и карнизов.
Справа и слева теснились великаны в роскошных одеждах. А на двух
гигантских тронах в дальнем конце залы сидели две громадины - по
всей видимости, королевская чета.
Шагах в двадцати от тронов все четверо остановились. Юстас и
Джил неловко попытались отвесить поклон (в Экспериментальной
школе не учили хорошим манерам), а молодой гигант осторожно
поставил Лужехмура на пол, где тот принял что-то вроде сидячей
позы. По правде говоря, из-за своих длинных рук и ног сейчас он
ужасно походил на огромного паука.
Глава ВОСЬМАЯ
В ХАРФАНГСКОМ ЗАМКЕ
- Валяй, Джил, говори, - прошептал Ерш.
Но во рту у девочки так пересохло, что она не смогла
произнести ни слова, и только испуганно мотнула головой. Юстас
ужасно разозлился. "Ни ей, ни Лужехмуру ни за что не прощу", -
подумал он. Но делать было нечего. Ерш облизал губы и закричал
королю великанов:
- С позволения вашего величества, Дама в зеленом приветствует
вас. Она сказала, что мы украсим собой ваш осенний пир.
Король и королева обменялись взглядами, кивнули друг другу, и
губы их расплылись в улыбке, которая не очень-то понравилась
Джил. Король, кажется, был не такой противный, как его супруга.
Для великана он даже был хорош собой, со своей кудрявой бородой
и орлиным носом. Королева же отличалась кошмарной полнотой:
двойным подбородком и жирными напудренными щеками. И обычного-то
человека все это не украсит, а в десятикратно увеличенном виде
выглядит еще хуже. Тут король облизнулся. Конечно, так любой
может сделать. Но язык у него был такой огромный и красный, и
высунулся так неожиданно, что Джил вздрогнула.
- Что за славные детки! - сказала королева. ("А может, она и
ничего" - подумала Джил).
- Очень славные, - поддержал ее король. Добро пожаловать к
нашему двору. Позвольте пожать вам руки.
Он протянул свою правую ручищу - чистую, со множеством колец
на пальцах и с длиннющими острыми ногтями. Пожать руки он не
смог, пришлось сжать им локти.
- А это еще кто? - король указал на Лужехмура.
- Уважако-бродякль, - отвечал тот.
- Ой! - завизжала королева, подбирая юбки. - Какая гадость!
Оно живое!
- Да он хороший, ваше величество, честное слово, -
заторопился Ерш. - Он вам очень понравится, когда вы
познакомитесь поближе. Я уверен.
Надеюсь, вы не утратите интереса к Джил, если я сообщу, что
в этот момент она вдруг расплакалась. И ее можно было извинить.
Руки, уши и нос только начали оттаивать, по одежде стекала талая
вода, весь день она почти ничего не ела и не пила. И ноги у нее
ныли так, что трудно было стоять. Во всяком случае, слезы ее
оказались кстати.
- Ах, бедненькая, - сказала королева. - Друг мой, почему же
мы заставляем гостей стоять! Уведите их побыстрее. Дайте им еды,
вина, вымойте в горячих ваннах. Утешьте девочку. Дайте ей
леденцов, дайте кукол, дайте лекарств, дайте всего на свете -
печенья, копченья, соленья, варенья, игрушек. Не плачь, милочка,
а то ты никуда не будешь годиться на пиру.
При словах о куклах и игрушках Джил вознегодовала, как любой
из нас сделал бы на ее месте. И хотя конфеты и печенье - тоже в
своем роде вещь неплохая - она очень надеялась получить
что-нибудь посущественней. Дурацкая речь королевы, однако,
возымела отличное действие - тут же подхватив Лужехмура и
Юстаса, гигантские лакеи унесли их в комнаты. Фрейлина-великанша
сделала то же самое с Джил.
Комната Джил, размером с дом, была бы довольно мрачной, если
бы не ревущий в очаге огонь и толстый алый ковер на полу. К тому
же в этой комнате дела у девочки сразу пошли на лад. К ней
приставили королевскую кормилицу, которая на великанский взгляд
была согнувшейся в три погибели старушкой, а на человеческий -
великаншей, достаточно маленькой, чтобы войти в обычную комнату,
не ударившись головой в потолок. Старушка оказалась очень
проворной, хотя Джил предпочла бы поменьше причмокиваний и
разговоров вроде "Ути-тюти, какой цветочек", "Ах ты, котичка"
и"Теперь все будет ладушки". Наполнив великанскую ванну горячей
водой, она помогла Джил забраться в нее. Если вы умеете плавать
(а Джил умела) то великанская ванна - отменная штука. И
великанские полотенца, при всей их грубости, тоже отличная вещь
- такими огромными даже вытираться не нужно, знай катайся по ним
перед очагом в свое удовольствие. После купания Джил одели в
чистую, теплую, свежую одежду, великоватую, но все-таки
человеческую, а не великанскую. "Раз сюда наезжает дама в
зеленом, они, наверное, привыкли к гостям нашего размеров", -
подумала Джил.
Вскоре она убедилась в своей правоте, потому что в комнату
