выглядело будничным и неприглядным.
А теперь вернемся к дядюшке Эндрью. Когда он спускался с
чердака, сердце у него колотилось, как бешеное, а с морщинистого
лба катились крупные капли пота, которые он утирал платком.
Войдя в свою спальню, расположенную этажом ниже, он закрыл дверь
на ключ и первым делом полез в комод, где прятал от тетушки
Летти бутылку и бокал. Налив себе полный бокал какого-то
противного взрослого зелья, он выпил его одним махом, а затем
глубоко вздохнул.
"Честное слово, - сказал он самому себе, - я жутко
взволнован. Страшно расстроен. И это в моем-то возрасте!"
Налив второй бокал, он осушил и его, а потом принялся
переодеваться. Вы такой одежды никогда не видели, а я их еще
помню. Дядя надел высокий-высокий блестящий белый воротничок,
жесткий, из тех, что заставляют вас все время держать подбородок
кверху. Следующим на очереди был вышитый белый жилет, на который
дядя выпустил золотую змейку цепочки от часов. Затем он
облачился в свой наилучший фрак, который приберегал для свадеб и
похорон. После этого он вынул и почистил свой парадный цилиндр,
а в петлицу фрака вставил цветок из букета, который тетя Летти
поставила в вазу на его комод. Достав из маленького ящика комода
белоснежный носовой платок, из тех, каких теперь уже не купить,
он покапал на него одеколоном. Напоследок дядюшка Эндрью вставил
в глаз монокль на толстом черном шнурке и взглянул на себя в
зеркало.
Дети, как вы хорошо знаете, делают глупости по-своему, а
взрослые по-своему. Дядя Эндрью в тот момент как раз был готов
на всякие взрослые глупости. Теперь, когда ведьмы рядом не было,
он позабыл о том, как она его перепугала, и думал только о ее
небывалой красоте. "Да, скажу я вам, поразительная женщина, -
твердил он про себя, - дивная женщина! Чудное создание!" Он
как-то ухитрился позабыть и то, что привели это "чудное
создание" дети - ему казалось, что сделал это он сам, своими
заклинаниями.
"Эндрью, мой мальчик, - сказал он про себя, вглядываясь в
зеркало, - для своих лет ты чертовски хорошо сохранился! Ты
господин весьма достойной внешности!"
Видите ли, старый дурень искренне начинал верить в то, что
ведьма может в него влюбиться. То ли два бокала были виноваты в
таких мыслях, то ли его лучшее платье, а может, и его павлинье
тщеславие, из-за которого, собственно, он и стал чародеем.
Он отпер дверь, спустился, послал служанку за кэбом (тогда у
всех были слуги) и заглянул в гостиную, где, как и следовало
ожидать, увидал тетушку Летти. Стоя у окошка на коленях, она
чинила старый матрас.
- Летиция, дорогуша, начал он, видишь ли, мне, как бы
выразиться, надо выйти. Одолжи-ка мне фунтов пять... будь
умницей...
- Нет, Энди, - сказала тетя Летти твердым голосом, не
отрываясь от своей работы - я сто раз говорила тебе, что денег
взаймы ты от меня никогда не получишь.
- Прошу тебя, не дури, дорогуша, - настаивал дядюшка, - это
чрезвычайно важное дело. Я могу из-за тебя оказаться в
исключительно, крайне неудобном положении.
Эндрью, - тетя поглядела ему прямо в глаза, - как тебе не
стыдно просить денег у меня?
За этими словами скрывалась длинная и скучная взрослая
история. Вам о ней достаточно знать только то, что дядюшка
Эндрью некогда "пекся о делах дражайшей Летти", при этом сам не
работал, платил из ее денег за свои сигареты и коньяк, так что в
конце концов тетя Летти теперь была куда беднее, чем тридцать
лет назад.
- Дорогуша, - упрямился дядя, - ты не понимаешь. У меня
сегодня будут непредвиденные расходы. Мне надо кое-кого немножко
поразвлечь. Пожалуйста, не утомляй меня.
- Но кого, кого же, скажи на милость, ты собираешься
развлекать? - спросила тетя Летти.
- Одного очень важного гостя... он только что
прибыл...
- Важный гость! - передразнила тетя Летти. - К нам и в
дверь-то никто не звонил за последний час.
Тут дверь внезапно распахнулась. Обернувшись, изумленная тетя
Летти увидала в дверях огромную, роскошно одетую женщину с
горящими глазами и обнаженными руками. Это была ведьма.
Глава седьмая
О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПЕРЕД ДОМОМ
- Сколько еще мне ждать колесницы, раб? - прогремела ведьма.
Дядя Эндрью чуть не лишился чувств от страха. В присутствии
живой королевы из него мигом испарились все шаловливые мысли,
которым он предавался перед зеркалом. Зато тетушка Летти сразу
поднялась с колен и вышла на середину комнаты.
- Позволь осведомиться, Эндрью, кто эта молодая особа? -
спросила она ледяным голосом.
- Знат-тная иност-транка... весьма важная гость-тья, -
заикался он.
- Чушь! - отрубила тетя Летти и обернулась к ведьме. -
Немедленно убирайся из этого дома, бесстыжая тварь, или я вызову
полицию! - Она приняла ведьму за цирковую актрису. Особенно ее
возмутили, между прочим, короткие рукава гостьи.
- Кто эта несчастная? - спросила королева. - На колени,
ничтожество, или я сотру тебя в порошок!
- Потрудитесь в этом доме, девушка, обходиться без
неприличных выражений, - сказала тетя Летти.
В ту же секунду, как показалось дяде Эндрью, королева стала
еще выше ростом. Глаза ее засверкали. Она выбросила руку вперед
тем же движением и с теми же словами, что недавно превратили в
пыль ворота королевского дворца в Чарне. Но ничего не случилось.
Только тетушка Летти, приняв ужасное заклинание за обыкновенные
английские слова, сказала:
- Так и есть. Эта женщина пьяна. Да, пьяна! Даже говорить
толком не может!
Должно быть, колдунья здорово перепугалась в тот миг, когда
поняла, что в нашем мире ей не удастся превращать людей в пыль с
такой же легкостью, как в своем. Но самообладания она не
потеряла ни на секунду, и, не теряя времени, кинулась вперед,
схватила тетю Летти, подняла ее над головой, словно тряпичную
куклу, и бросила через комнату. Тетя еще не успела приземлиться,
как в комнату заглянула служанка, (которой выпало на редкость
интересное утро), чтобы сообщить, что приехал кэб.
- Веди меня, раб, - сказала ведьма.
Дядюшка Эндрью залепетал что-то насчет "прискорбного
насилия", с которым он "не может примириться", но потерял дар
речи от одного-единственного гневного взгляда королевы.
Она вытащила его из комнаты, а затем и из дома, так что
сбежавший по лестнице Дигори успел увидеть захлопывающуюся
переднюю дверь.
- Ой! - выдохнул он. - Теперь она по Лондону бегает. Вместе с
дядей. Что они натворят?
- Ах, господин Дигори, - сказала в свою очередь служанка,
которая от души наслаждалась происходящим, - по-моему, мисс
Кеттерли ушиблась.
И оба они побежали в гостиную выяснить, что случилось с
тетей.
Упади тетушка Летти на голый пол или даже на ковер, она бы,
верно, переломала себе все кости, но упала она, по счастливой
случайности, на матрас. Нервы у нее были крепкие, как у многих
тетушек в те добрые старые времена, так что, понюхав нашатыря и
посидев пару минут, она заявила, что с ней не произошло ровным
счетом ничего страшного, разве что несколько синяков. Вскоре она
уже начала действовать.
- Сарра, сказала она служанке (которая, заметим, не выглядела
счастливой), - немедленно отправляйся в полицейский участок и
сообщи, что в городе находится буйная сумасшедшая. Завтрак моей
сестре я отнесу сама. (Ее сестра, как вы поняли, была мама
Дигори).
Когда она управилась с этим делом, они с Дигори позавтракали
тоже. После этого мальчик принялся за размышления.
Требовалось как можно скорее отправить ведьму обратно в ее
мир, или уж, по крайней мере, выгнать из нашего. Никак нельзя ей
позволить бесчинствовать в доме, а то ее могла увидеть мама. И
более того, нельзя было позволить ей бесчинствовать в Лондоне.
Дигори не был в гостиной, когда ведьма пыталась "стереть в
порошок" тетушку Летти, зато он видел, как она превратила в прах
ворота дворца в Чарне. Так что о ее волшебных силах он знал, не
знал только, что она их в нашем мире потеряла. А ведь она ясно
говорила, что хочет завоевать наш мир. Вдруг она сейчас
превращает в прах Букингемский дворец или Парламент? А
полицейских сколько она уже успела в пыль превратить? С этим он,
конечно, ничего поделать не мог. Ну, а с другой стороны, ведь
действовали же кольца на манер магнитов. "Если бы мне только
удалось до нее дотронуться, - думал Дигори, - а потом надеть мое
желтое колечко, мы бы снова оказались с нею вместе в Лесу Между
Мирами, а там, наверное, она снова ослабеет. Может, конечно, и
нет, может, это просто потрясение на нее так тогда
подействовало... Придется рискнуть в любом случае. Только как
мне найти эту скотину? Тетя меня на улицу не пустит, если не
сказать ей, куда я отправлюсь. И денег у меня всего два пенса.
Ни на омнибус не хватит, ни на конку, а ведь надо будет
пол-Лондона объехать. И где ее вообще начинать искать? И дядюшка
- с ней он до сих пор или нет?"
Выходило, что ему ничего не оставалось, кроме как сидеть
дома, надеясь, что дядюшка Эндрью вместе с ведьмой вернутся
обратно. В таком случае Дигори должен был подбежать к королеве,
дотронуться до нее и надеть желтое колечко еще до того, как та
вошла бы в дом. Значит, ему следовало следить за парадной
дверью, как кошке за мышиной норкой, ни на секунду не сходя с
места. Дигори отправился в столовую и, что называется, прилип к
оконному стеклу. Окно было старомодное, фонарное, из него хорошо
были видны и ступеньки крыльца, и улица. Никто не проскользнул
бы мимо него к парадной двери незамеченным. "Что-то сейчас Полли
делает?" - думал Дигори.
Этим размышлениям он посвятил чуть не половину первого,
самого медленного получаса ожидания. Но вам над судьбой Полли
ломать голову не стоит, потому что я немедленно готов все о ней
рассказать. Она опоздала к обеду, и кроме того явилась домой с
мокрыми чулками и башмаками. А когда ее спросили, где она
шаталась и чем занималась, она ответила, что гуляла с Дигори
Керком, ноги же промочила в пруду, что пруд этот в лесу, а где
лес - она не знает. "Может он был в парке?" - спросили ее. Она
вполне честно ответила, что при желании это место можно назвать
и парком. Так что мама Полли решила, что девочка убежала, никого
не спросясь, в какую-то неизвестную часть Лондона, забрела в
незнакомый парк, где и прыгала по лужам. В конце концов ее
отчитали, пригрозив запретить играть "с этим мальчишкой Керком",
если подобное повторится. За обедом ей не дали сладкого, а после
обеда отправили на два часа в постель. Такие штуки в те годы
случались с детьми сплошь и рядом.
Таким-то вот образом, покуда Дигори наблюдал из окна гостиной
за крыльцом и улицей, Полли лежала в постели, и оба они думали о
том, как страшно медленно тянется время. Лично я, наверное,
предпочел бы быть на месте Полли. Ей-то было нужно всего-навсего
дождаться, пока истекут положенные два часа наказания. А Дигори
чуть не каждую минуту, услышав то стук колес тележки булочника,
то случайную карету, то шаги мальчишки из мясной лавки,
вздрагивал: "Ну, вот она!" А между этими ложными тревогами
только безумно медленно тикали часы, да огромная муха билась о
верхний край окна. Дом этот был из тех, где после полудня стоит
мертвая тишина, скука и запах вареной баранины.
Покуда Дигори томился своим ожиданием, случилось одно мелкое
происшествие, о котором я расскажу из-за его важных последствий
в дальнейшем. Знакомая дама принесла винограду для мамы Дигори,
и сквозь приоткрытую дверь гостиной Дигори услыхал обрывок
разговора гостьи с тетушкой Летти.
"Какой чудный виноград! - говорила тетя. - Если и могло бы
что-нибудь ей помочь, то эти ягоды - лучше всего. Ах, бедненькая
моя Мейбл! Разве что плоды из краев вечной юности могли бы ее
спасти, а в этом мире ей уже ничего... - Тут обе они понизили
голос, и Дигори больше ничего не сумел услышать.
Край вечной юности! Еще вчера Дигори, услышав такое, подумал
бы, что тетя Летти несет обычную взрослую чепуху, ничего не имея
особенного в виду. Он и сейчас чуть было так не подумал, но
вдруг сообразил, что ведь он-то достоверно знает - в отличие от
