пытался.
-- Да, туда же, откуда ребята приехали. И побыстрее бы...
-- Слышишь, Володька? -- обратился депутат к водителю.-- Жми!
Володька поднажал. Да так резво, что мне стало не по себе, и я глянул в
сумрак -- доедем ли вообще?
Выходило, что доедем. Но не только из-за мастерства водителя или
коэффициента удачи, у меня, как у любого дозорного, искусственно
повышенного. Похоже было, что кто-то прошелся по вероятностному полю,
вычищая оттуда все аварии, пробки и слишком уж ревностных гаишников.
В нашем отделе такое мог сотворить лишь сам шеф. Вот только зачем?
-- Мне тоже жутковато...-- шепнула с плеча невидимая птица.-- Когда мы с
графом...
Она замолкла, будто поймав себя на излишней откровенности.
Машина прошла перекресток на красный свет, по немыслимой кривой,
увертываясь от легковушек и каких-то фургонов. С остановки кто-то показал в
нашу сторону рукой.
-- Глотнешь? -- дружелюбно вопросил депутат. Протянул маленькую
бутылочку "Реми Мартен" и пластиковый одноразовый стаканчик. Это выглядело
настолько смешно, что я не колеблясь налил себе тридцать грамм. Даже на
такой скорости и на разбитой дороге машина шла мягко, коньяк не
расплескивался.
Я вернул бутылку, кивнул, вытянул из кармана наушники плеера, надел,
включил диск. Выпала старая-престарая песня "Воскресения", моя любимая.
Тот городок был мал как детская игрушка,
Не знал он с давних пор болезней и нашествий.
На башне крепостной ржавела молча пушка
И стороной ушли маршруты путешествий...
И так за годом год, без праздников и будней --
Весь город спал.
Во сне он видел земли городов безлюдных
И мертвых скал...
Мы вышли на трассу. Машина все наращивала скорость, я еще никогда не
ездил в Москве так быстро. Да и не только в Москве... Если бы не вычищенное
вероятностное поле -- заставил бы сбросить ход, а так -- просто
страшновато.
Среди холодных скал музыка звучала
А город спал...
Куда она звала? Кого она искала?
Никто не знал...
Я невольно вспомнил о том, что Романов -- сам Иной. Только
неинициированный. Его заметили слишком поздно... предложение было сделано,
но он отказался.
Это тоже выбор.
Интересно, как часто он слышал эту музыку в ночи?
Кто в духоте ночной не закрывал окна --
Того уж нет.
Ушли искать страну, где жизнью жизнь полна
За песней вслед...
-- Еще хочешь? -- депутат был самой благожелательностью. Интересно, что
ему внушили Медведь и Тигренок? Что я -- его лучший друг? Что он -- мой
вечный должник? Что я -- внебрачный, но любимейший сын президента?
Какая ерунда все это. Существуют сотни способов вызвать в людях доверие,
симпатию и желание помочь. У Света есть свои методы, жаль только, что и у
Тьмы их немало. Ерунда это.
Вопрос в другом -- зачем же я потребовался шефу?
Глава 6
У дороги меня ждал Илья. Стоял, засунув руки в карманы, с отвращением
глядя в небо, сыплющее мелким снежком.
-- Долго,-- только и сказал он, когда я, за руку распрощавшись с
депутатом, выбрался из машины.-- Шеф заждался.
-- Что тут происходит?
Илья ухмыльнулся. Но обычной жизнерадостности в этой улыбке не было.
-- Сейчас увидишь... идем.
Мы зашагали по утоптанной дорожке, обгоняя бредущих от супермаркета
женщин с сумками. Как странно, супермаркеты у нас появились, совсем как
настоящие. А вот походка у людей осталась прежней, словно они только что
отстояли часовую очередь за синими куриными трупиками...
-- Далеко? -- спросил я.
-- Было бы далеко, взяли бы машину.
-- А что наш сексуальный гигант? Не справился?
-- Игнат старался,-- только и ответил Илья.
Почему-то я испытал короткое и мстительное удовольствие, будто провал
красавца Игната был в моих интересах. Обычно, если требовало задание, он
оказывался в чужой постели через час-другой после получения задания.
-- Шеф объявил готовность к эвакуации,-- вдруг сказал Илья.
-- Что?
-- Полная готовность. Если воронка не стабилизируется, то Иные покидают
Москву.
Он шел впереди, и я не мог заглянуть в глаза. Но зачем бы Илье врать...
-- А воронка по-прежнему...-- начал я. И замолчал. Я увидел.
Впереди, над унылой девятиэтажкой, на фоне темного снежного неба,
медленно вращался черный смерч
Его уже нельзя было назвать воронкой или вихрем. Именно смерч. Он
тянулся не из этого здания, а из следующего, еще скрытого. И учитывая угол
темного конуса -- смерч шел почти от самой земли.
-- Дьявол...-- прошептал я.
-- Не накликай! -- оборвал Илья.-- Вполне пролезет.
-- В ней метров тридцать...
-- Тридцать два. И продолжает расти.
Я торопливо посмотрел на свое плечо -- и увидел Ольгу. Она вышла из
сумрака.
Вы когда-нибудь видели испуганную птицу? Испуганную по-человечьи?
Сова казалась взъерошенной. Неужели перья могут вставать дыбом? Глаза
горели желто-оранжевым, янтарным огнем. Моя несчастная куртка была изодрана
на плече в мелкую лапшу, а когти все скребли и скребли, будто намеревались
добраться до тела.
-- Ольга!
Илья обернулся, кивнул:
-- Вот-вот... Шеф говорит, что в Хиросиме воронка была ниже.
Сова взмахнула крыльями, взмыла в воздух -- беззвучно, плавно. За спиной
вскрикнула женщина -- я обернулся, увидел растерянное лицо, изумленные
глаза, провожающие птицу.
-- Ворона летит,-- негромко, вполоборота глянув на женщину, сообщил
Илья. Реакция у него была куда быстрее моей. Через миг случайная
свидетельница уже обогнала нас, что-то недовольно ворча об узкой тропинке,
и любителях заслонять дорогу.
-- Быстро растет? -- кивнув на смерч, спросил я.
-- Рывками. Но сейчас идет стабилизация. Шеф вовремя отозвал Игната.
Пошли...
Сова, по широкому кругу обогнув смерч, снизилась и полетела над нами.
Какое-то самообладание Ольга сохранила, но неосторожный выход из сумрака
явно показывал ее растерянность.
-- А что он натворил?
-- Да ничего... кроме излишней самоуверенности. Завязал знакомство. Стал
форсировать, и добился роста воронки... да еще какого роста.
-- Не понимаю,-- растерянно сказал я.-- Такой рост может идти при
энергичном подпитывании со стороны мага, вызвавшего инферно...
-- О чем и речь. Кто-то отследил Игната, и подбросил в топку уголька.
Сюда...
Мы вошли в подъезд того здания, что заслоняло нас от вихря. Сова в
последний миг влетела следом. Я недоуменно посмотрел на Илью, но спрашивать
ничего не стал. Впрочем, тут же стало ясно, зачем мы здесь.
На первом этаже, в одной из квартир, был развернут оперативный штаб.
Могучая стальная дверь, в человеческом мире прочно закрытая, в сумраке была
распахнута настежь. Илья не останавливаясь нырнул в сумрак и прошел, я
несколько секунд провозился, поднимая свою тень, и последовал за ним.
Большая квартира -- комнаты четыре, все очень уютно. При этом -- шумно,
жарко и накурено.
Здесь было больше двадцати Иных. И оперативники, и мы, конторские крысы.
На мой приход даже внимания не обратили, на Ольгу поглядывали. Я понял, что
старые работники Дозора ее знают, но никто даже не попытался поздороваться
или улыбнуться белой сове.
Что же ты натворила?
-- В спальню, шеф там,-- бросил Илья, сам сворачивая на кухню. На кухне
гремели бокалами. Может быть пили чай, а может быть и чего покрепче. Бросив
беглый взгляд, я убедился, что прав. Игната отпаивали коньяком. Наш
сексуальный террорист выглядел совершенно убитым и раздавленным, на его
долю давно не доставалось таких неудач.
Я прошел дальше, толкнул первую попавшуюся дверь, заглянул.
Это была детская. На маленькой кровати спал ребенок лет пяти, на ковре
рядом -- его родители и девочка-подросток. Все понятно. Хозяев квартиры
погрузили в сладкий и здоровый сон, чтобы не мешались под ногами. Можно
было развернуть весь штаб в сумеречном пространстве, но к чему зря тратить
силы?
Меня похлопали по плечу. Я обернулся -- это оказался Семен.
-- Шеф -- там,-- коротко сообщил он.-- Давай...
Похоже, все в курсе, что меня ждут.
Я вошел в другую комнату и на миг оторопел.
Нет ничего нелепее, чем оперативный штаб Ночного Дозора, развернутый в
жилой квартире.
Над туалетным столиком, обильно заставленным косметикой и заваленным
бижутерией, висел магический шар средних размеров. Шар транслировал вид на
вихрь сверху. Рядом на пуфике сидела Лена, наш лучший оператор, молчаливая
и сосредоточенная. Глаза у нее были закрыты, но при моем появлении она чуть
приподняла руку в приветствии.
Ладно, это дело обычное. Оператор шара видит пространство в комплексе,
от него невозможно укрыться.
На кровати, обложившись подушками, полулежал шеф. Был он в пестром
халате, мягких восточных туфлях и тюбетейке. Сладкий дымок переносного
кальяна наполнял помещение. Белая сова сидела перед ним, судя по всему они
общались не вербально.
Тоже нормальное дело. В минуты особого напряжения шеф всегда обращается
к привычкам, перенятым в Средней Азии. Он там работал на рубеже
девятнадцатого-двадцатого века, маскируясь вначале под муфтия, потом -- под
предводителя басмачей, затем -- под красного комиссара, а под конец -- лет
десять прослужил секретарем райкома.
У окна стояли Данила и Фарид. Даже моих способностей хватало, чтобы
заметить пурпурное мерцание магических жезлов, спрятанных в рукавах.
Вполне заурядная раскладка. Без охраны в такие минуты штаб не оставляют.
Данила и Фарид бойцы не самые сильные, но опытные, а это зачастую куда
важнее грубой силы.
Но вот как относиться к еще одному Иному, находящемуся в комнате?
Он сидел в уголке, на корточках, скромно и незаметно. Худой как щепка,
щеки впалые, черные волосы коротко, по-военному пострижены, глаза большие,
печальные. Возраст совсем непонятен, может тридцать лет, а может и триста.
Темная одежда: свободный костюм и серая рубашка, хорошо гармонировали с
обликом. Человек, наверное, принял бы незнакомца за члена маленькой секты.
И в чем-то был бы прав.
Это был Темный Маг. Причем маг высочайшего уровня, когда он вскользь
глянул на меня, я почувствовал, как скорлупа защиты -- не мной, между
прочим, поставленная! -- затрещала и начала прогибаться.
Я невольно сделал шаг назад. Но маг уже опустил глаза в пол, словно
показывая -- зондирование было случайным, мимолетным...
-- Борис Игнатьевич,-- я почувствовал, что голос мой слегка хрипит.
Шеф коротко кивнул, потом повернулся к Темному Магу. Тот сразу же
уставился на шефа.
-- Выдай ему амулет,-- отрывисто велел шеф.
Голос темного оказался грустным и тихим, как у человека, удрученного
всеми бедами мира сразу:
-- Я не делаю ничего запрещенного Договором...
-- И я не делаю. Мои сотрудники должны быть иммунны к наблюдателям.
Вот как! В нашем штабе -- наблюдатель со стороны Темных. Значит, рядом
развернут полевой штаб Дневного Дозора, и там сидит кто-то из наших.
Темный маг опустил руку в карман пиджака, порылся, достал резной
костяной медальончик на медной цепочке. Протянул мне.
-- Бросай,-- сказал я.
Маг слегка улыбнулся, все так же меланхолично и сочувственно, взмахнул
рукой. Я поймал медальон. Шеф одобрительно кивнул.
-- Имя? -- спросил я.
-- Завулон.
Я не слышал раньше этого имени. Либо он не слишком известен, либо стоит
у самых верхов Дневного Дозора.
-- Завулон...-- повторил я, посмотрев на амулет.-- У тебя нет больше
власти надо мной.
Медальон потеплел в ладони. Я надел его поверх рубашки, кивнул темному
магу и подошел к шефу.
-- Такие дела, Антон,-- сказал шеф, чуть неразборчиво, не выпуская из
губ мундштук кальяна.-- Такие дела. Видишь?
Посмотрев в окно я кивнул.
Черный вихрь вырастал из такой же девятиэтажки, как та, в которой мы
