могу сесть за машину, когда Вика ложится спать, показалась бы мне
чудовищной.
Как все меняется.
Когда дверь ванной закрылась и зашумела вода, я торопливо пошел в
гостиную. Меня слегка вело -- все-таки я выпил слишком много. На ходу я
стянул рубашку и джинсы, бросил на диван. Ухватил со стола кусочек сыра,
запил глотком апельсинового сока.
Комбинезон оказался влажным, давно пора хорошенько просушить... Я
подключился к компьютеру, посмотрел, как оживает экран.
Меня нет. Никого из нас больше нет. Так?
Бешенство, холодное и яркое, начало закипать в душе.
Под ногами -- желтый песок. Жарко, очень жарко, порывы ветра
заставляют щуриться. Впереди -- пропасть метров в сто шириной, за ней --
восточный город. Минареты, купола, все в оранжево-желто-зеленых тонах.
Ничего этого не было? Точно?
Крутой обрыв, схваченный цепким покровом низкого кустарника. Очень
сильный ветер, я щурюсь. Небо затянуто тучами. Река не то чтобы горная,
но порожистая и быстрая. Вдали вьется стая каких-то крупных птиц -- не
знаю, каких именно, они никогда не подлетают близко.
Да не было этого! Не было!
Голубое пламя сверкает в траве, не сжигая и не отбрасывая теней.
Звезда упала в ложбину между двумя холмами. Чуть дальше -- нагромождение
скал, совершенно неуместное здесь, словно вырванное из другого мира.
Это все придумано. Неопытными пользователями и бесталанными
программистами, уронившими свой сервер. Новая мифология. А были и есть
лишь пыльные экраны мониторов, перегретые от натуги компьютеры,
остекленевшие глаза и застывшие лица людей, воткнувшие штекер своего
виртуального комбинезона в дип-порт машины...
Пальцы коснулись клавиатуры. Я почувствовал, что до боли закусил
губу. Сейчас Вика выйдет из душа и обнаружит меня на привычном месте --
за компьютером, со скребущими по клавишам пальцами, со скрытыми шлемом
глазами -- глазами, привыкшими смотреть в никуда, в поток безразличных
импульсов, струящихся по сети. Она посмотрит на меня, может быть,
подойдет и поправит спутавшийся кабель, может быть, прикроет плотнее
балконную дверь, чтобы не слишком дуло.
И уйдет, чтобы заснуть в одиночестве. Ее ноутбук, стоящий на тумбочке
у постели, зря будет ждать хозяйку.
deep
-- Таких зверей и не сыскать... -- сказал я кому-то. Может быть,
Недосилову, который, ерзая в такси, все объясняет что-то, водителю,
своим внимательным аспирантам, холодной ночи вокруг...
Ввод.
Радуга, свернувшаяся кольцом, закусившая свой хвост.
Глубина.
100
Захлопываю за собой дверь номера, оказываюсь в коридоре. Как всегда в
глубине опьянение отступает. Остается лишь порывистость движений и
стремление что-то делать.
Меня нет?
Посмотрим.
Иду к номеру 2017. Оглядываюсь -- коридор пуст. Прекрасно, хоть и нет
ничего странного в человеке, вышедшем из одного номера и направившемся в
другой.
Набираю код, дверь распахивается.
То, что несколько часов назад не давалось, происходит само собой. Я
переступаю порог, захлопываю за собой дверь.
Тишина.
Не такая, как в обычном, обжитом гостиничном номере. Тишина
кладбищенского склепа, заброшенного ангара, сырого оврага. Может быть, я
придумал ее сам, эту тишину, но теперь она стала реальностью.
Стараясь не смотреть на картину, висящую на стене, подхожу к
гардеробу. Здесь нет никакого замка -- если уж вскроют наружную дверь,
то эта никого не удержит.
Надеюсь, там, в настоящем мире, Вика не смотрит на монитор...
Открываю дверцы -- они тихо, печально скрипят. Говорю:
-- Привет...
Смятые, будто резиновые куклы, из которых выпустили воздух, в
пахнущем пылью и нафталином нутре шкафа висят человеческие тела.
Протягиваю руку, касаюсь ладони одного из обитателей шкафа. Худощавый
высокий мужчина, смуглый, глаза оттенка выцветшего неба, две кобуры на
поясе.
-- Здравствуй, Стрелок...
Он молчит. Он ничто без меня.
Они все -- ничто без меня.
Бородач в странных одеждах...
-- Здравствуй, Элениум...
Пожилой, очень благообразный джентльмен...
-- Здравствуй, Дон...
Рыжеволосая, пышнотелая девушка...
-- Здравствуй, Луиза...
Неприметный мужчина средних лет...
-- Здравствуй, Скользящий...
Дряхлый старичок...
-- Здравствуй, Протей...
Молодой, симпатичный парень...
-- Здравствуй, Ромео...
Патроны в барабане. Смятые карнавальные маски. Старые ружья в
арсенале.
Или -- хуже?
Экспонаты музея?
Протягиваю руку, снимаю с вешалки старичка. Заглядываю в глаза --
пустые, блеклые, подернутые белесой мутью...
И подхватываю падающее тело -- никчемное тело мотоциклиста, очень
удобное для поездок по Диптауну. Даже не вешаю в гардероб -- отпихиваю в
угол, к кровати.
Подхожу к зеркалу, разглядываю свое обличье. Касаюсь лица ладонями,
разглаживаю морщины, оттягиваю вверх уголки губ, распрямляю нос...
Тянусь вверх, расправляю плечи...
Я уже не старик. Человек средних лет, человек как человек, даже с
умными мудрыми глазами.
И все-таки это не то, что мне нужно.
Ощущение такое, будто я изъеден молью и припорошен пылью. Два года...
они не прошли бесследно.
Можно влезть в сексапильную матершинницу Луизу. Можно натянуть
жесткую шкуру Стрелка. Можно даже втиснуться в Скользящего, как бы я ни
ненавидел этот облик.
Все не то.
Они слишком долго меня ждали, преданные как собаки, бессловесные и
готовые услужить. Они устали -- старые маски дайвера Леонида.
Но мне нужна от них одна-единственная служба. Короткая, последняя...
Лезу в карман ветхого пиджака. Достаю пейджер. Надо же... работает.
На нем сотня записок, но самая свежая датирована весной этого года.
Сбрасываю, не читая.
В отличие от реального мира, в глубине пэйджер -- двустороннее
средство связи. Вывожу на экранчик лист контактов. Длинный-предлинный
лист...
Огонек рядом с именем "МАНЬЯК" тлеет фиолетовым. Маньяк в сети, но
очень-очень занят.
Чем черт не шутит...
Включаю передачу.
-- Шурка, привет...
Представляться не надо -- он и так увидит, от кого пришло сообщение.
-- "Три поросенка", этой ночью... Буду ждать тебя восемь часов
начиная с момента сообщения. Постарайся прийти.
Несколько секунд смотрю на экранчик -- словно ожидаю немедленного
ответа. Потом прячу пэйджер в карман.
Пожалуй, это все, что мне нужно от прошлого.
-- Стрелок, ты уж извини, -- говорю я, доставая из его кобуры
револьвер. -- И вы все... извините...
Я отхожу на несколько шагов, прежде чем открыть огонь.
Шесть тел в шкафу -- шесть зарядов в револьвере. Я гляжу, как
вспыхивает, исчезая, тело проказницы Луизы, рассыпается пеплом романтик
Ромео, сгнивает непредсказуемый Скользящий, превращается в пар вежливый
Дон, облачком искр разлетается мудрый Элениум. Стрелок -- последний. Я
закусываю губу, прежде чем нажать на спуск.
Тело Стрелка дергается, как гальванизированное. И продолжает висеть.
Ну конечно же... от собственного оружия он защищен. Надо было взять
стилет у Скользящего или щепотку отравы у Элениума. Но теперь уже
поздно.
А Протей, в чьем теле я нахожусь, убивает голыми руками. Со Стрелком
этого я не смогу сделать.
Даже с собственным прошлым трудно расправляться без посторонней
помощи.
Я колеблюсь секунду, потом снимаю тело Стрелка, подхватываю
никчемного мотоциклиста, тащу их по коридору в свой нынешний номер.
Когда отпираю дверь, на мгновение замечаю движение у лестницы. Замираю,
вглядываясь в полумрак коридора.
Наверное, показалось.
Закидываю оба тела на кровать. Мотоциклист и Стрелок лежат лицом к
лицу, ревниво вглядываясь друг в друга.
Все?
Да нет, пожалуй.
Выхожу, запирая дверь. Делаю несколько шагов, замираю, быстро
оглядываюсь. Коридор пуст.
Показалось.
Возвращаюсь в номер 2017. Снимаю со стены картину... замираю на миг,
глядя в нарисованный пейзаж.
В нем нет ничего особенного. Просто горы -- неестественно высокие, но
почему-то не вызывающие ощущения нереальности. На склоне, у обрыва,
маленькая горная хижина. В высоком небе -- редкие белые облака. Вот и
все.
С картиной в руках я выхожу в коридор.
И в меня стреляют -- в упор.
Звук выстрела глухой, не похожий на оглушительный грохот полицейских
винчестеров, и уже это радует. А вот вспышка ослепляет. Я падаю
навзничь, чувствуя тупую боль в груди. Перед глазами плывут цветные
круги, тело вялое и непослушное.
Темная фигура склоняется надо мной, перед самым лицом тускло
отсвечивает ствол пистолета с навернутым глушителем.
Давно меня не убивали. Пожалуй, с тех самых пор, как я окончательно
умер...
-- Это предупреждение. -- Голос глухой, искусственный. -- Ты понял?
Протей молчит, Протей оглушен, Протей ничего не в силах сделать...
-- Ты слышишь меня? Эй...
Когда рука незнакомца касается моего плеча, я начинаю изменяться.
Когти вспарывают чужое тело, мощная лапа одним ударом выбивает
пистолет. Через мгновение я уже стою -- на всех четырех лапах, скаля
пасть. Снежный барс -- зверь не очень крупный, но дело не в размере.
Вот только я по-прежнему ничего не вижу! Цветные разводы, словно
пытаешься запустить дип-программу на древнем компьютере со старой
видеокартой. Дерганые, ломаные движения, едва различимый силуэт...
-- Повторяю -- это только предупреждение.
Ни малейшей паники в голосе. И это очень плохо.
Глубина-глубина, я не твой...
Я даже не снял шлем. И так понятно, что произошло. Экраны шлема
заполнены расплывчатой, мутной, грубой картинкой. Шестнадцать цветов не
в силах передать многокрасочный мир Диптауна адекватно. Находясь в
глубине, я видел куда лучше, чем сейчас, -- подсознание отчаянно
отфильтровывало помехи, додумывало изображение.
deep
Ввод.
-- Кто ты? -- не то кричу, не то рычу я.
Карикатурная фигура разводит руками:
-- Ты все понял?
-- Нет!
-- Думай...
Выстрел.
Беззвучный. Звуки умерли. Насовсем. Теперь я не только полуослепший,
я еще и оглохший...
Тело Протея реагирует само собой -- вспышкой огня. Барс исчезает,
превращается в огненный вихрь. Теперь само мое прикосновение -- смерть.
Вот только я не знаю, к кому прикасаться. Ничего не вижу, ничего не
слышу... рвусь по коридору, раскидывая руки...
Кто бы ни стрелял в меня -- он уже ушел.
Выполнив то, что хотел сделать, ушел.
Я остаюсь посреди коридора -- сотканная из огня, могучая и абсолютно
беспомощная фигура.
Глубина-глубина, я не твой...
На экране теперь была полная неразбериха. Что-то малиново-желто-алое.
А еще -- в наушниках полная тишина.
Хорошо меня свалили. Качественно. Вначале выбили зрение. Когда не
понял -- выбили еще и слух.
Я дотянулся до системного блока и нажал "ресет". Машина недовольно
пискнула, уходя в перезагрузку.
Поставив шлем на край стола, я повернулся, поглядел на часы.
Только половина первого. За дверью спальни -- темнота, значит, Вика
уже спит.
Экран выкинул положенные строчки БИОСа, голубой фон с облачками,
потом -- рабочий стол. Секунду я думал.
Потом достал с самого низа стойки DVD-диск. Вставил в дисковод. И
снова перегрузил компьютер.
Вначале все как обычно.
Только на голубом небе нет облаков.
А иконки на рабочем столе -- прозрачные, едва заметные. Иначе они
закрывали бы лицо.
-- Здравствуй, Вика, -- сказал я.
-- Доброго времени суток, Леонид. -- Лицо на экране нахмурилось.
Нарисованной Вике доступно немного эмоций. Радость, грусть, любопытство,
сомнение. Все чисто и просто, все не так, как в жизни. -- Значительные
изменения аппаратной базы с момента последнего включения. Начинать
