сводит судорогой, и нельзя произнести ни слова?
-- Обычный мальчишеский гон, -- поморщился Чингиз. -- Ты ни разу не
слышал, что Пат дружкам втирает?
...Нет, это не так. Я ведь могу дышать, легкие исправно сосут
наполненный дымом воздух. Могу смотреть, как плещется пиво в кружке,
едва не вылетающей из моей руки. И сердце стучит по-прежнему, пусть
заходясь в истерике, но колотится, гоняет кровь, ему наплевать, что оно
болит, у него все равно есть своя работа...
-- Как его звали? -- спросил я. Мне казалось -- совершенно нормальным
голосом. Но почему-то вся троица вздрогнула.
-- Я имен не называю... -- начал Падла.
-- Ему -- скажи! -- вдруг резко сказал Чингиз.
-- Ромка его звали.
-- Он ломал Аль-Кабар, -- сказал я. -- Два года назад. Ему пятнадцать
было, только я об этом не знал.
-- Ты кто такой, Леонид? -- Падла выпучил глаза.
-- Д-дайвер. -- Я вдруг стал заикаться. -- И Ромка дайвером был.
Потом мы стали никем. Я смирился. А он, значит, хакером стать решил...
-- Блин, живой дайвер! -- выпалил Падла. -- В реале! Настоящий!
Живой!
Как смешно. Его больше удивляет мое ушедшее прошлое, чем не
случившееся будущее Ромки!
Кружкой, еще почти полной пива, перегнувшись через стол и сметая
бутылки, я заехал Падле по морде.
И почувствовал, что взлетаю в воздух.
Сила действия равна силе противодействия -- этот закон верен лишь для
физических объектов. С биологическими сложнее.
Особенно если кулак, приложившийся к моей голове, почти равен ей по
размерам.
-- Да не сюда, дурак! Это же биде!
Это Чингиз...
-- И что с того? Оно же для умывания очень удобно!
Это Падла...
-- А если дать уксуса понюхать?
Это Пат...
Ледяная вода. Бутылки "Жигулевского" на дне джакузи.
Вот так кончают слишком наглые дайверы. Их топят в ванне с пивом.
Дышать совсем нечем...
Собрав последние силы, я попытался дернуться. И был вынут из воды.
-- Живой? -- с тревогой спросил Чингиз. -- В глазах не двоится?
В джакузи меня засовывал он.
Падла стоял в сторонке. Потирал щеку, на которой я с удовольствием
увидел кровоподтек. Одно стеклышко в очках треснуло. И взгляд у него был
смущенный.
-- Говорить можешь? -- с еще большей тревогой спросил Чингиз.
-- Д-да... -- выдавил я. Челюсть болела, из носа стекала струйка
крови. Вода в ванне тоже приобрела нежно-розовый оттенок.
Но говорить я мог.
-- Он сам виноват! -- с интонациями школьника перед завучем
воскликнул Падла. -- У меня же рефлексы, блин! Получил -- верни!
-- Ты убил Ромку... -- сказал я. -- Ты... хакер хренов...
-- Я его не убивал!
-- Ты живой. Ромка мер...
Чингиз впихнул меня головой в джакузи так ловко, что я захлебнулся
остатком фразы. И тут же вынул.
-- Эй, Леня. Не надо так. Если Падла не рвет на себе волос -- это не
значит, что он рад смерти пацана. Он слишком много смертей видел,
понимаешь? А Ромка твой для него был одним из сотен мелких хакеров.
Остынь!
-- Мне правда очень жаль, -- сказал Падла. Снял очки. Взгляд у него
стал близоруким и беззащитным. -- Дайвер... ты мне влепи сейчас, если
хочешь. Я смирю естество!
-- Он же сразу к пареньку рванулся, -- мягко сказал Чингиз. -- И
между прочим, позвонил мне по дороге. Сказал, что может потребоваться
спрятать одного чайника от розыска. Деньги там, фальшивые документы...
-- Не знал я, что эта хрень уже существует. -- Падла по-прежнему
стоял, ожидая удара. -- Оружие третьего поколения... Ты ударь, ударь.
Легче станет. Я же знаю.
-- Он правда умер? -- спросил я. Мне хотелось плакать. Но очень
трудно плакать с мокрым лицом.
-- Правда.
-- Быстро?
-- Не думаю, -- поколебавшись, ответил Падла. -- Фиговая была у него
смерть, дайвер. Ты прости... но это правда.
Вырвавшись из рук Чингиза, я шагнул к хакеру.
Падла по-детски прикрыл глаза.
Сев на корточки возле роскошного биде, я все-таки заплакал.
Плохо. Правда, плохо. Совсем.
Я слышал, как они выходили из ванной. И долго еще сидел так,
всхлипывая, то вытирая слезы, то ощупывая гудящую челюсть, прежде чем
моего плеча коснулась рука, и я понял, что все-таки не совсем один.
-- Он был твой лучший друг?
-- Нет... не знаю... -- прошептал я. -- Нет, наверное.
Пат присел рядом:
-- Ты не плачь, -- серьезно сказал он. -- Ромка ведь в бою погиб. В
глубине. Как настоящий хакер. Значит, он все-таки стал хакером. Хотел им
стать и стал.
-- Мальчик, погибнуть -- не доблесть...
-- Знаю. Падла тоже так говорит. И Чинга. Только Ромка ведь знал, что
это опасно будет?
-- Знал... наверняка... Он совсем не хакер был. Не тот склад ума.
-- Но он пошел. Для него это был подвиг. Значит, он рискнул. И
победил.
-- Проиграл он, малыш. Проиграл.
-- Точно?
Я посмотрел на Пата, даже не стесняясь слез. Он слишком долго стоял
рядом, слушая, как я реву. Слишком долго, чтобы можно было чего-то
стесняться.
-- Ты о чем?
-- Никто ведь не знал, что это уже есть. Оружие такое. Теперь мы все
знаем. Ромка нас как бы предупредил.
Самый обычный пацан на вид. Не заподозришь ни способности
сопереживать незнакомым людям, ни умения убеждать.
-- Ты в кого такой умный, парень?
-- Не знаю, -- пожал плечами Пат. -- Папа слесарь. Мама штукатур. Дед
был учитель, разве только в него.
-- Пойдем, -- сказал я. Встал, плеснул пару раз в лицо водой из
джакузи. Взял несколько бутылок, и мы с Патом пошли на кухню.
Оказывается, не все бутылки с "Жигулевским" я разбил. Часть осталась.
Но я все-таки поставил перед Падлой принесенные. Разогретые, но уже
остывшие сосиски были сейчас аккуратно разложены по тарелкам -- большая
часть перед хакером, остальные мне и Чингизу.
-- Спасибо, братка. -- Падла до сих пор держал очки в руках. Теперь
-- водрузил на переносицу. Словно в знак того, что не ожидает больше
удара. -- Не держи зла. Не хотел я беды твоему другу.
-- Я и сам виноват не меньше, -- сказал я, садясь на прежнее место.
Поглядел за окно. Уже темнело. -- Чингиз...
-- Никаких проблем, -- тот развел руками. -- Оставайся. Я бы тоже не
рискнул появиться дома в таком виде.
-- Ну рефлексы... -- сдирая крышку с бутылки, вымолвил Падла. -- Я
уже и к психотерапевту ходил... отучи, говорю, бить в морду не думая...
-- Не смог? -- спросил я, массируя челюсть.
-- Сказал, что это невозможно... я и не сдержался, -- буркнул Падла.
-- Ты-то в чем виноват?
-- Я Ромку знал только виртуально, -- сказал я. Словно прыгая в
холодную воду. -- Когда дайверство исчезло как профессия... все мы
растерялись. Ему было очень трудно, пожалуй. Он, пацан, уже привык
содержать семью, понимаете? Ну и сам, конечно... водить девочек в бары,
хорошо одеваться, оплачивать дорогой лицей... в обычной школе ему делать
было нечего.
-- Он просил тебя помочь? -- Падла нахмурился.
-- Да. Не деньгами, конечно. Он просто искал, чем заняться в глубине,
не мог уже без нее жить. Способностей к математике у него не было.
Дайвер -- отличный, от Бога. Хакер... хакер фиговый. Хотел заняться
дизайном, и тут я мог бы ему помочь.
-- И что? -- спросил Чингиз.
-- Я на тормозах все спустил. Некогда мне было ему помогать. Решил,
что вполне проживет пацан без виртуальности, еще здоровее будет. А он
уже не мог прожить, значит. Хоть и дайвер.
-- Никто из нас не может... -- Чингиз поднялся, отошел, открыл
холодильник под стойкой бара. Вернулся с бутылкой водки. Пат, не ожидая
просьбы, притащил два пакета с соком.
-- Правильно, -- сказал Падла. Отставил пиво.
Я помолчал, глядя, как Чингиз разливает по крупным, граммов на сто
рюмкам, дорогую датскую водку. Пат молча налил всем сока.
-- Тебе плеснуть? -- спросил мальчишку Чингиз.
-- Да. Так ведь положено?
Нормального тинэйджерского энтузиазма от легальной выпивки Пат не
проявлял. Или очень хорошо сделал вид, что это ему не нужно.
Мы подняли рюмки, Пат, присевший у стола на корточках, потянулся было
чокнуться, с явным проблеском энтузиазма, но вовремя спохватился и,
ойкнув, убрал руку.
-- За хакера Романа, умершего как положено хакеру, -- сказал Падла.
Посмотрел на меня.
-- За дайвера Ромку, который остался дайвером, -- сказал я.
-- За человека, который ушел, -- коротко сказал Чингиз.
-- Пусть глубина к нему будет доброй. -- Пат неуверенно посмотрел на
Падлу, потом -- на меня.
Я кивнул.
Мы выпили.
-- Нельзя прожить жизнь за другого человека, -- сказал Чингиз. --
Леонид, не убивайся.
-- Прожить-то можно, ясен пень, -- буркнул Падла. Занюхал рюмку
рукавом халата. -- Только это значит украсть у него жизнь, а что в этом
хорошего?
Я промолчал. Они оба правы. Только где-то есть еще одна правда. Что
каждый друг, умер ли он в глубине или по-настоящему, -- это твоя вина.
-- Похороны завтра, -- неожиданно сказал Падла. -- Леонид, ты
пойдешь?
Я покачал головой.
-- Нет.
-- Чего так? -- спросил Падла.
-- Я его знал лишь в глубине. Он там -- живой. До сих пор. Пусть даже
глубина его и убила...
Чингиз пристально посмотрел на меня:
-- Ой ли? Не виртуальность нажимала на спуск. Ей нажимать нечем.
Леонид... подумай о такой штуке... твоего друга убили из оружия,
существование которого прежде считалось немыслимым.
-- Да. Пат уже это говорил.
-- Пат -- умница, конечно. А второй шаг ты сделал?
Я недоуменно посмотрел на него.
-- Леонид, если ты подойдешь к маленькому офису на окраине Москвы...
ну, с целью поживиться канцелярскими скрепками и спереть обмылок в
туалете... а охрана наставит на тебя лазерные пистолеты. Что ты
подумаешь?
Он был очень серьезен.
И я вдруг почувствовал дрожь. Стадо пьяных мурашек, пробежавших по
коже. Словно открыл дверцу шкафа и обнаружил в своем единственном
приличном костюме скелет.
-- Это были очень серьезные файлы... -- сказал я. -- Настолько
серьезные, что, помимо привлечения для охраны лучшей фирмы виртуального
оружия, были использованы какие-то уж совсем секретные разработки.
Военные... правительственные...
-- Или корпоративные, -- мягко поправил Чингиз. -- Все-таки
способность к сохранению тайны куда выше у нормальной, жесткой,
ориентированной на прибыль корпорации. Всякие ЦРУ и ГРУ идут следом.
-- Что может быть серьезнее такого оружия, Чингиз? Это само по себе
-- взрыв невиданной силы. Изменение всего общественного отношения к
компьютерам, к глубине! Что может быть более важно?
Чингиз и Падла переглянулись.
-- Это тебе выяснять, дайвер, -- хмуро сказал Падла.
-- Почему это вдруг?
-- Да потому, что я от тех пуль случайно ушел! -- уже не пытаясь
отослать Пата и сохранить лицо, рявкнул Падла. -- Только потому и ушел,
что по старой дурной привычке таймер выставил на плюс пять минут с
начала взлома! А иначе -- пустил бы кровавые слюни из прокушенного
языка...
Он замолчал, но слишком поздно. Я понял, что он увидел, стащив с
Ромки виртуальный шлем.
-- Я же ничего не могу, -- сказал я. Обвел взглядом их всех -- нового
русского хакера, панкующего хакера и мальчика, мечтающего стать хакером.
-- Ребята... ну вы же все понимаете прекрасно! В чем была наша сила, и
чем она обернулась! Ребята, я же не смогу вскрыть простейшую защиту!
-- Я не знаю, что ты реально можешь, -- сказал Чингиз. -- Вот только
выйти из глубины, увидав, что пахнет жареным -- должен суметь. А Тоха не
сумеет. И я не сумею.
-- Вам вообще теперь лучше не соваться туда. Чингиз, я понимаю, ты
человек серьезный, но...
-- Пат не войдет больше в глубину, -- спокойно сказал Чингиз. -- Все
входы перекрою. Кроме своей машины, но ее он не тронет... ведь верно?
-- А я отсюда, кроме как по кабакам и девкам, все равно не хожу. --
