меня. Заговорил - и голос, слышанный мной лишь по радио, оказался под
стать внешности. Мягкий, но одновременно сильный, почти гипнотический...
- Я рад, что застал вас здесь. Не стоит переносить наш маленький спор
на территорию Храма. Ведь вы собирались туда, принцесса?
Она молчала. Ответил я, тщетно пытаясь придать своему голосу то же
спокойствие:
- Не пытайся нас остановить, Шоррэй. Тебе это не под силу.
Он впервые посмотрел на меня. Снисходительно улыбнулся:
- Итак, ты и есть земной Лорд. Дружная компания: моя будущая жена,
самоуверенный дикарь и перепуганный мальчишка. Кстати, он может уйти. Я не
люблю убивать детей.
Ланс метнулся вперед. Воскликнул - и в голосе его звучала ненависть:
- Ты оскорбил меня! Твои солдаты убили моего отца! Ты угрожал
императору и принцессе! Я вызываю тебя на поединок!
Наверное, я должен был остановить парнишку. Но я не успевал. Он шел
на Шоррэя с мечом в руках, и тот лишь пожал плечами:
- Каждый выбирает свой путь сам, мальчик...
Он выхватил меч так быстро, что я не успел заметить этого движения.
Вспыхнули огни затачивающего поля. Ланс нанес удар - стремительный,
великолепный удар по незащищенным ногам Шоррэя... И закричал от боли.
Я не хотел бы снова увидеть _т_а_к_о_е_. Вслед за принцессой мне
хотелось воскликнуть, что так убивать нельзя. Даже за пределами добра и
морали есть свои границы, которые не дано переступать.
Шоррэй не стал уклоняться или парировать удар. Невероятным по
быстроте движением он ударил сам - и отсек Лансу кисть. Меч, который
продолжали сжимать тонкие мальчишеские пальцы, упал на бетон. А Шоррэй
продолжал бить. По рукам, каждым ударом отсекая несколько сантиметров
живой плоти. Его меч вращался как резец в токарном станке, стачивая руки
парнишке до самых плеч. Бетон покрылся брызгами крови, через мгновение
слившимися в темные лужицы. Потом Ланс упал. Он был мертв еще продолжая
стоять, его убила боль, которую не в состоянии вынести человек.
А Шоррэй, включив на миг заточку меча, опустил его в ножны. Задумчиво
произнес:
- Он выбрал свой путь и умер с чистой совестью. Не всем дана такая
смерть.
Мы молчали. Лицо принцессы было белым как мел, удивительно, что она
еще держалась на ногах. Я не мог произнести ни слова.
- Вам стоит отвернуться, принцесса, - ласково сказал Шоррэй. - К чему
видеть все эти сцены? Аварийный старт и так не пошел на пользу вашей
красоте.
Самому Шоррэю перегрузки при старте, похоже, не причинили вреда. Я
достал плоскостной диск. Прошептал самому себе:
- Ты умрешь. Ты должен теперь умереть...
И метнул в Шоррэя свой безотказный снаряд.
Шоррэй взмахнул рукой - словно отгонял назойливую муху. И диск
оказался прочно зажатым в его пальцах.
- Варварское, чудовищное оружие, - печально произнес он. - Год назад
я казнил троих ученых, предложивших подобное. Нельзя сводить искусство
владения оружием к коварным броскам из-за угла. Но ты ввел его в обиход -
и это твоя вина. Правда, ты умен и смел - а это твое оправдание.
Плоскостной диск вонзился в борт катера.
- Я убью тебя честно, мечом, - продолжил Шоррэй. - Принцесса, вы
свидетель, что я соблюдаю правила поединка. В отличии от Лорда.
Он неторопливо шел ко мне. А я отступал - ноги сами несли меня назад.
- Поединка не будет, - доставая пистолет сказал я. - Будет казнь - ты
заслужил ее.
Пистолет дрогнул, отзываясь на нажатие курка. И выстрелил серией
крошечных плоскостных дисков, всей обоймой. Двадцать четыре маленькие,
несущиеся рассеивающимся облачком, смерти...
Фигура Шоррэя словно размазалась, потеряла свои очертания. Как будто
запись и без того быстрого танца прокрутили с двойным или тройным
ускорением. Мне показалось, что диски нашли свою цель, что я вижу
предсмертную агонию, судороги разрываемого на части тела. Но Шоррэй
выпрямился и озабоченно посмотрел на свое плечо.
- Ты сделал мне больно, - обиженно сообщил он. - Один диск зацепил
комбинезон и надорвал мышцу.
- Ты не человек, - прошептал я, отбрасывая пистолет. - Машина, боевой
робот...
- Роботы не действуют в нейтрализующем поле. Я человек - такой, каким
он должен быть. Гены, создавшие мое тело, собраны у тысяч людей. Я
идеальный человек.
- Значит, я ненавижу идеальных людей, - сказал я, останавливаясь.
Отступать не было смысла. Снова заныло раненное плечо. Смешно - я ранил
Шоррэя в то же место...
- Это ничего не меняет. Доставай свой меч, Лорд с планеты, которой
нет.
Как загипнотизированный я достал меч. Странная фраза Шоррея кольнула
сознание - и исчезла. Я проиграл...
- Каждого ожидает свой конец, - неторопливо рассуждал Шоррей
приближаясь. - Ты умрешь красиво и без мучений. Об этом поединке узнают
многие - и подтвердят мою правоту. Я знал, как ты закончишь свою жизнь,
еще до твоего появления. Все нужно решать заранее. Защищайся, лорд.
Наши мечи столкнулись. Я дрался как автомат, механически повторяя
защитные приемы начального курса. А меч в руках Шоррэя словно танцевал,
едва касаясь моего клинка. Лишь через минуту я понял, что он делает.
Обрубает по сантиметру мой меч. Укорачивает его. Превращает в
оструганный как карандаш огрызок.
В бессильной ярости я провел атаку - сложный комплекс ударов из
заключительной части обучения. Мой меч укоротился сразу наполовину.
Шоррэй одобрительно кивнул.
- Ты знаешь больше, чем я думал. И мог бы стать интересным
соперником... со временем. Что ж, правила поединка исполнены. Пора...
- Стой! - я едва узнал голос принцессы. - Стой, Шоррэй! Правила
поединка требуют от сильнейшего задать последний вопрос!
- Зачем мне это нужно, принцесса?
Голос девушки стал совсем тусклым, бесцветным.
- Неужели тебе совсем безразлично мое отношение, Шоррей?
Тот задумчиво посмотрел на принцессу. И сказал с легким учтивым
кивком:
- Хорошо, принцесса. Я согласен. Лорд планеты Земля, ты проиграл
поединок. Откажись от своих прав и проведи остаток жизни в изгнании - в
своем мире, без права покинуть его.
Я увидел, как дрогнули губы принцессы. Она прошептала, и я разобрал
слова: "Соглашайся, лорд".
Шоррэй ждал, с любопытством разглядывая меня. Он не спешил. Он мог
позволить себе многое - в том числе и помилование незадачливого соперника.
На его руках были все карты, а у меня...
По телу прошла холодная дрожь. У меня оставался последний козырь.
Оружие Сеятелей. Хрустальные цилиндрики в кармане комбинезона.
- Шоррэй, ты помнишь, что я сказал твоим патрульным, прорываясь во
дворец?
- Я ничего не забываю, игрушечный Лорд. Ты сказал, что должен
доставить оружие Сеятелей.
Неторопливо, стараясь чтобы движение не выглядело угрожающим, я
достал из кармана хрустальный цилиндрик. Сжал его в пальцах. И сказал,
выделяя каждое слово:
- Я не соврал, Шоррэй. Оружие Сеятелей в моих руках. Пропусти нас с
принцессой - или умри.
Его взгляд - цепкий, почти физически ощутимый, остановился на тонком
хрустальном "карандашике". На мгновение лицо стало напряженным, а затем
расслабилось.
- Ты блефуешь, Лорд, - презрительно сказал Шоррэй. - Оружие Сеятелей
ушло вместе с ними. А то, что осталось, не могло попасть в руки дикаря. Ты
слышал мой вопрос - отвечай.
Я посмотрел на принцессу. Эрнадо говорил, что оружие Сеятелей
способно разрушить город или планету. Уцелеет ли девушка, стоящая в десяти
метрах от нас? Имею ли я право подвергать ее смертельному риску?
Принцесса стала осторожно доставать меч из ножен. Едва уловимо
кивнула. Она решила, что я тяну время! И собиралась напасть на Шоррэя
сзади...
Любовь стоит смерти.
- Я не откажусь от своих прав, Шоррэй.
Сжав пальцы, я попытался переломить тонкий цилиндрик. И не смог. Это
было не легче, чем согнуть стальной стержень.
- Тогда умри, дикарь.
Продолжая сжимать непокорный цилиндрик я поднял обломок меча - в
отчаянной попытке защититься. А Шоррэй начал атаку. Красивый, рассчитанный
до миллиметра удар, явно вполсилы, в треть доступной ему скорости. Так,
чтобы я не успел ничего предпринять, но успел в полной мере испытать
бессильный ужас перед надвигающимся клинком. Я даже вспомнил этот удар -
один из эффективнейших, хотя и опасных в исполнении приемов из высшего
разряда сложности. Удар, проникающий в сердце, которое не способно
остановиться на пару секунд и выждать пока "склеются" рассеченные
плоскостным мечом ткани. Удар достойный мастера... Описав короткую дугу
меч Шоррэя срезал по самый эфес жалкие остатки моего клинка. И устремился
к груди. Я увидел, как узкое лезвие касается моего комбинезона.
Но в это мгновение хрустальный цилиндрик сломался. Легко, словно
самый обыкновенный карандаш. Оружие Сеятелей само решало, когда необходимо
действовать...
И наступила темнота.
11. ПОХИЩЕНИЕ ПРИНЦЕССЫ - ДУБЛЬ ДВА
Это было похоже на гиперпространственный прыжок. Вот только не было
ни фонтана ярких красок, ни пьянящей легкости, ни беспричинной эйфории.
Наоборот. Сознание словно задернулось туманом. Я не мог думать, не мог
даже испугаться или удивиться, и чужой, равнодушный, безликий голос,
звучащий из глубины моего разума, не вызывал ни малейшей реакции.
- Темпоральная граната активирована. Вы в безопасности.
Я летел сквозь темноту. Не было ни малейшего движения в окружавших
меня тишине и покое. Я не ощущал своего тела, но явно чувствовал
стремительное падение. Темпоральная граната - вот как называется
хрустальный цилиндрик. Интересно...
- Применение мотивировано, опасность первой степени, рекомендуется
возвращение к третьему узловому моменту...
Какое забавное оружие. Оно может давать советы. Что ж, ему виднее.
Сеятели умели воевать.
- Решение принято.
Темнота исчезла. Я снова стал самим собой, и стоял возле открытого
подземного ангара рядом с Эрнадо.
Багровое солнце опускалось за горизонт. Небо было черным, как
расплавленная смола. Красные отблески играли на прозрачном корпусе флаера,
на серой броне боевого катера.
- В пустыне часто бывают пыльные бури, - сказал Эрнадо. - Но сюда
ветер доберется нескоро.
Сознание работало четко как никогда. Я помнил все, что случилось со
мной до того момента, когда темпоральная граната Сеятелей откинула меня в
прошлое. А вот Эрнадо, явно, ничего не помнил. Для него, как и для
принцессы, Шоррэя, Ланса, всех находящихся на планете - или во всей
вселенной? - людей ничего еще не произошло. Эрнадо не прикрывал мой прорыв
во дворец, гвардейцы не падали под выстрелами пистолета, принцесса не
плакала на моей груди, курсант Ланс не умер страшной смертью. И клинок
Шоррэя не касался моей груди, чтобы пронзить сердце.
Оружие, которое не убивает. Последний козырь, возможность переиграть
проигранный поединок. Хрустальный карандаш, зачеркивающий все ошибки.
- Если флаер заденут, и горючее вспыхнет, я неплохо поджарюсь.
Это был мой голос. Я произнес те же слова, что и в прошлый раз. Губы
шевелились сами помимо моей воли.
Меня охватил ужас. Неужели я обречен на повторение пройденного пути?
Вынужден говорить и делать то же, что и тогда?
Эрнадо протянул мне программные диски. Я взял их, опустил в карман...
и напрягся, останавливая опускающуюся руку.
Вначале это было трудно. Словно я растягивал упругую резиновую
пленку, сковавшую мое тело, или двигался сквозь густую жидкость. Затем
напряжение исчезло. Я снова владел своим телом.
