- И вообще, - сказал Лева. - Я не понимаю. Почему мы с вождем
трудимся в поте лица? Почему ты стоишь и ничего не делаешь?
Федор, задрав брови, наблюдал морских ласточек.
- Мужики, какого рожна? - рассеянно осведомился он. - Я - фирма,
работающая на экспорт. Золотой, в некотором роде, фонд.
- Ты, фирма! - сказал Толик. - Ты портрет Таароа закончил? За ним,
между прочим, сегодня делегация прибудет, не забыл?
- Сохнет, - с достоинством обронил Федор. - После обеда приглашаю на
смотрины.
- А вот интересно, - ехидно начал Лева. - Все хотел спросить: а что
ты будешь делать, когда у тебя кончатся краски?
Федор одарил его высокомерным взглядом голубеньких глаз.
- Левушка, - кротко промолвил он, - талантливый человек в любом месте
и в любую эпоху найдет точку приложения сил.
- А ты не виляй, - подначил Лева.
- Хорошо. Пожалуйста. В данный момент я, например, осваиваю технику
татуировки акульим зубом. Если это тебя так интересует.
Лева перестал улыбаться.
- Ты что, серьезно?
- Левушка, это искусство. Кстати, кое-кто уже сейчас набивается ко
мне в клиенты...
Его перебил Толик.
- Нет, кому я завидую, так это Таароа, - признался он с горечью. -
Полсотни человек под началом, а? И каких! Все здоровые, умелые,
дисциплинированные... А тут послал Бог трех обормотов! Этого из-под
зонтика не вытащишь, другой целыми днями на Сыром пляже формулы рисует...
- А я? - обиженно напомнил Лева.
- А ты яхту на рифы посадил!
Последовало неловкое молчание.
- Мужики! - сказал Федор Сидоров, откровенно меняя тему. - А знаете,
почему племя Таароа не селится на нашем острове? Из-за тупапау.
- Из-за Натальи? - поразился Лева.
- Да нет! Из-за настоящих тупапау. Мужики, это феноменально!
Оказывается, наш остров кишмя кишит тупапау. Таароа - и тот, пока мне
позировал, весь извертелся. Вы, говорит, сами скоро отсюда сбежите.
Тупапау человека в покое не оставят. Вон, говорит, видишь, заросли
шевельнулись? Так это они.
- Не знаю, не встречал, - буркнул Толик, поднимаясь. - Не иначе их
Наталья распугала...
7
В деревне было пусто. Проходя мимо своей крытой пальмовыми листьями
резиденции, Толик раздраженно покосился на установленную перед входом
медную проволоку. Ее петли и вывихи успели изрядно потускнеть за месяц, но
в целом выглядели все так же дико.
Сколько бы вышло полезных в хозяйстве вещей, распили он ее на
части... Нельзя. И не потому, что Валентин заклинал не трогать этот
"слепок с события", изучив который, якобы можно обосновать теоретически
то, что стряслось с ними на практике месяц назад. И не потому, что Федор
Сидоров узрел в ней гениальную композицию ("Это Хосе Ривера, мужики! Хосе
де Ривера!"). И уж тем более не из-за Натальи, ляпнувший однажды, что
"скульптура" придает побережью некий шарм.
Нет, причина была гораздо глубже и серьезнее. Племя Таароа приняло
перекошенную медную спираль за божество пришельцев, и отпилить теперь
кусок от проволоки-хранительницы было бы весьма рискованным поступком.
Толик вздохнул и, поправив одну из желтеньких тряпочек, означающих,
что прикосновение к святыне грозит немедленной гибелью, двинулся в сторону
баньяна, откуда давно уже плыл теплый ароматный дымок.
Сосредоточенная Галка, шелестя местной юбочкой из коры пандануса,
надетой поверх купальника, колдовала над очажной ямой.
- А где Тупапау? - спросил Толик.
Галка сердито махнула обугленным на конце колышком в сторону
пальмовой рощи.
- Пасет...
- Чего-чего делает? - не понял Толик.
- Теоретика своего пасет! - раздраженно бросила Галка. - Вдруг он не
формулы там рисует! Вдруг у него там свидание назначено! С голой туземкой!
- Вот дуреха-то! - в сердцах сказал Толик. - Ну ничего-ничего...
Найду - за шкирку приволоку!
- Слушай, вождь! - Опасно покачивая колышком, Галка подступила к
Толику вплотную. - Мне таких помощниц не надо! Сто лет мне снились такие
помощницы! Я тебе серьезно говорю: если она еще раз начнет про свои
страдания - я ей по голове дам этой вот кочережкой!
- Да ладно, ладно тебе, - хмурясь и отводя глаза, буркнул Толик. -
Сказал же: найду и приведу...
И, круто повернувшись, размашистой петровской походкой устремился к
Сырому пляжу.
8
Полукруг влажного песка размером с волейбольную площадку играл для
Валентина роль грифельной доски. А роль фанатичной уборщицы с мокрой
тряпкой играл прилив, дважды в сутки аккуратно смывающий Валентиновы
выкладки.
Иными словами, вся эта кабалистика, покрывающая Сырой пляж, была
нарисована сегодня.
Толик спрыгнул с обрывчика и, осторожно переступая через формулы,
подошел к другу.
- Ну, как диссертация?
Шутка была недельной давности. Придумал ее, конечно, Лева.
При звуках человеческого голоса Валентин вздрогнул.
- А, это ты...
А вот ему борода шла. Если у Левы она выросла слишком низко, а у
Толика слишком высоко, то Валентину она пришлась тютелька в тютельку.
Наконец-то в его внешности действительно появилось что-то от ученого,
правда, от ученого античности.
На нем была "рура" - этакая простыня из тапы [тапа - материя,
получаемая путем выколачивания коры] с прорезью для головы, а в руке он
держал тростинку. Вылитый Архимед, если бы не головной убор из носового
платка, завязанного по углам на узелки.
- На обед пора, - заметил Толик, разглядывая сложную до
паукообразности формулу. - Слушай, где я это мог видеть?
- Такого бреда ты нигде не мог видеть! - И раздосадованный Валентин
крест-накрест перечеркнул формулу тростинкой.
Тупапау, то бишь Натальи, нигде не наблюдалось. Толик зорко оглядел
окрестности и снова повернулся к Валентину.
- Да нет, точно где-то видел, - сказал он. - А почему бред?
- Да вот попробовал описать то, что с нами произошло, одним
уравнением... Ну и, конечно, потребовался минус в подкоренном выражении.
Толик с уважением посмотрел на формулу.
- А что, минус нельзя... в подкоренном?
- Нельзя, - безжалостно сказал Валентин. - Теория относительности не
позволяет.
- Вспомнил! - обрадовался вдруг Толик. - На празднике в деревне - вот
где я это видел! Там у них жертвенный столб, поросят под ним душат... Так
вот колдун под этим самым столбом нарисовал в точности такую штуковину.
- Какой колдун? - встревожился Валентин. - Как выглядит? В перьях?
- Ну да... Маска у него, татуировка...
- Он за мной шпионит, - пожаловался Валентин. - Вчера прихожу после
ужина, а он уравнение на дощечку перецарапывает...
Определенно, Вальку пора было спасать. Переправить его, что ли, на
пару недель к Таароа? Поживет, придет в себя... Гостей там любят... А
Наталье сказать: сбежал. Построил плот и сбежал.
- Эйнштейн здесь нужен, - ни с того ни с сего уныло признался
Валентин. - Ландау здесь нужен. А я - ну что я могу?..
- Слушай, - не выдержал Толик, - да пошли ты ее к черту!
- Да я уж и сам так думал...
- А что тут думать? У тебя просто выхода другого нет!
- Знаешь, а ты прав. - Голос Валентина внезапно окреп, налился
отвагой. - Она же меня, подлая, по рукам и по ногам связала!
- Валька! - закричал Толик. - Я целый месяц ждал, когда ты так
скажешь!
- А что? - храбрился Валентин. - Да на нее теперь вообще можно
внимания не обращать!
- Ну наконец-то! - Толик звучно двинул его раскрытой ладонью в плечо.
- А то ведь смотреть страшно, как ты тут горбатишься!
Однако порыв уже миновал.
- Да, но другой-то нет... - тоскливо пробормотал Валентин, озираясь и
видя вокруг лишь песок да формулы.
- Как это нет? - возмутился Толик. - Вон их сколько ходит: веселые
все, послушные...
- Ходит? - опешил Валентин. - Кто ходит? Ты о чем?
- Да девчонки местные! В сто раз лучше твоей Натальи!.. - Толик
запнулся. - Постой-постой... А ты о чем?
- Я - о теории относительности... - с недоумением сказал Валентин, и
тут до него наконец дошло.
- Наталью - к черту? - недоверчиво переспросил он и быстро-быстро
оглянулся. - Да ты что! Как это Наталью... туда?..
И Толику вдруг нестерпимо захотелось отлупить его. В педагогических
целях.
- Поговорили... - вздохнул он. - Ладно. Пошли обедать.
9
- А вот и вождь! - с лучезарной улыбкой приветствовала их Наталья.
Раньше она старалась Толика не замечать, а за глаза именовала его не
иначе как "слесарь". Историческое собрание у водопада, избравшее "слесаря"
вождем, она обозвала "недостойным фарсом", и в первые дни дело доходило до
прямого саботажа с ее стороны.
И только когда в горловину бухты вдвинулись высокие резные носы
флагманского катамарана "Пуа Ту Тахи Море Ареа" ("Одинокая Коралловая
Скала в Золотом Тумане), когда в воздухе заколыхались пальмовые ветви -
символ власти, когда огромный, густо татуированный Таароа и слесарь Толик
как равные торжественно соприкоснулись носами, - потрясенная Наталья вдруг
поняла, что все это всерьез, и ее отношение к Толику волшебно изменилось.
Под баньяном был уже сервирован врытый в землю стол, собственноручно
срубленный и собранный вождем без единого гвоздя. Наталья разливала уху в
разнокалиберные миски. На широких листьях пуру дымились пересыпанные
зеленью куски рыбины.
- Кузиночка! - сказал Федор, шевеля ноздрями и жмурясь. - Что бы мы
без тебя делали!
- С голоду бы перемерли! - истово добавил Лева.
Расселись. Приступили к трапезе.
- Валентин, ты запустил бороду, - сухо заметила Наталья. - Если уж
решил отпускать, то подбривай хотя бы.
- Так ведь нечем, Ната... - с мягкой улыбкой отвечал Валентин.
- А чем подбривает Федор?
- Акульим зубом, - не без ехидства сообщил Лева. - Он у нас,
оказывается, крупный специалист по акульим зубам.
После извлечения из углей поросенка стало совершенно ясно, что
национальную полинезийскую кухню Галка освоила в совершенстве. Валентин
уже нацеливался стащить пару "булочек" (т.е. печеных плодов таро) и
улизнуть на Сырой пляж без традиционного выговора, но...
- Интересно, - сказал Лева, прихлебывая кокосовое молоко из
консервной банки, - далеко мы от острова Пасхи?
Все повернулись к нему.
- А к чему это ты? - спросил Толик.
- По Хейердалу, - глубокомысленно изрек Лева, - на Пасхе обитали
какие-то ненормальные туземцы. Рыжие и голубоглазые.
И, поглядев в голубенькие глаза Федора Сидорова, Лева задумчиво
поскреб свою рыжую клочковатую бороду.
Наталья, вся задрожав, уронила вилку.
- Валентин! - каким-то вибрирующим голосом начала она. - Я желаю
знать, до каких пор я буду находиться в этой дикости!
Не ожидавший нападения Валентин залепетал что-то насчет минуса в
подкоренном выражении и об открывшихся слабых местах теории
относительности.
- Меня не интересуют твои минусы! Меня интересует, до каких пор...
- У, Тупапау!.. - с ненавистью пробормотала Галка.
- Ита маитаи вахина! [Скверная женщина! (искаж. полинезийск.)] - в
сердцах сказал Толик Федору.
- Ита маитаи нуи нуи! [Хуже не бывает! (искаж. полинезийск.)] - с
чувством подтвердил тот. - Кошмар какой-то!
- Между прочим, - хрустальным голоском заметила Наталья, -
разговаривать в присутствии дам на иностранных языках - неприлично.
Толик искоса глянул на нее, и ему вдруг пришло в голову, что заговори
какая-нибудь туземка в подобном тоне с Таароа, старый вождь немедленно
