кустов и построен в две шеренги.
- Делай... р-раз!
Нестройно всплеснули алебарды.
- А ты давай приглядывайся, - посоветовал мне хриплый. - И дома
начинай тренироваться. Как утром встал - сразу за алебарду. Раз двадцать
каждый удар повторил - и под душ. Днем-то у тебя здесь времени уже не
будет...
Вдалеке затрещали кусты, и вскоре на той стороне овражка показались
еще человек пятнадцать воинов - крепкие мужчины средних лет. Несколько лиц
(моих опять-таки) были обрамлены бородами разной длины. А самый старший
воин - гладко выбрит. На плечах вновь пришедших покоились уже не алебарды,
а тяжелые семиметровые копья.
- Делай... три! - донеслось из овражка.
- Это еще что такое? - удивился бритый. Он шагнул к обрывчику и
заглянул вниз.
- До сих пор алебардами не владеют, салаги! - пояснил хриплый. - Вот
решили немножко погонять...
- Отставить! - рявкнул бритый. - Какой еще к черту, тренаж? Нам
сейчас марш предстоит - в пять километров! Давай командуй общее
построение!
Хриплый скомандовал, и воины, бренча и погромыхивая доспехами,
полезли из овражка. Поскольку все были одного роста, выстроились по
возрасту. Я уже начинал помаленьку разбираться в их (то есть в моей)
иерархии. На правом фланге - "деды": загорелые обветренные лица,
надраенные до блеска старенькие брони и шлемы. Собственно, это были одна и
та же броня и один и тот же шлем - из нашего запасника. Пятый год службы
играл роль сержантского состава. Он занимал центральную часть строя.
Дальше располагались "молодые" и, наконец, на левом фланге - самая
салажня: в крупнокольчатых байданах, в шлемах-мисюрках, не спасающих даже
от подзатыльника, и с шанцевым инструментом в руках.
- А кто это там влез на левый фланг в панцире? - осведомился
захвативший командование бритый ветеран. - Штрафник, что ли?
Ему объяснили, что я новичок и в панцирь влез по незнанию.
- Ага... - сказал командир. - Значит, для тех, кто в этот отряд еще
не попадал или попадал, но давно: задача наша чисто вспомогательная.
Конница противника будет прорываться по равнине, там их встретят первая и
вторая баталии. Ну это вы и так знаете... А нам, орлы, нужно заткнуть
брешь между оврагами и рощей. Значит, что? Значит, в основном земляные
работы, частокол и все такое прочее...
Не снимая кольчужной рукавицы, он взял в горсть висящую поверх
панциря ладанку и поднес к губам.
- Докладывает двадцать третий. К маршу готовы.
- Начинайте движение, - буркнула ладанка моим голосом, и командир
снова повернулся к строю.
- Нале... уо!
Строй грозно лязгнул железом.
Как и предсказывал хриплый, плечи я стер еще во время марша. К концу
пути я уже готов был малодушно нажать кнопку моего "минихрона" и,
вернувшись, доложить шефу, что переоценил свои возможности. Однако мысль о
сетке из витого капрона, в которой я оказался сегодня утром, заставила
меня стиснуть зубы и продолжать марш.
- Стой!
Колонна остановилась. Справа - заросли, слева - овраги.
- Перекур семь минут...
Строй смешался. Человек пятнадцать отошли в сторонку и, достав из
шлемов сигареты, закурили. Я обратил внимание, что среди них были воины
самого разного возраста. Из этого следовало, что годика через три я от
такой жизни закурю, потом брошу, потом опять закурю. И так несколько раз.
Броню мне разрешили снять. Пока я от нее освобождался, перекур
кончился. Стало шумно. В рощице застучали топоры, полетели комья земли с
лопат. Меня как новичка не трогали, но остальные работали все. Задача,
насколько я понял, была - сделать гиблое для конницы место еще более
гиблым. Темп в основном задавали воины пятого года службы. Сияя
жизнерадостными оскалами, они вгрызались в грунт как экскаваторы, успевая
при этом страшно орать на неповоротливых салажат в байданах. "Старики"
спокойно, не торопясь орудовали саперными лопатками. И все это был я.
Причем даже не весь, а только крохотная часть меня - каких-нибудь человек
сорок. А там, за тем холмом, на равнине, развертывалась, строилась и шла
колоннами основная масса - сотни и тысячи...
Рвы были вырыты, частоколы вбиты. На бугре выставили наблюдателя, в
рощице - двоих, Потом достали свертки и принялись полдничать. Я, понятно,
ничего с собой захватить не догадался, но мне тут же накидали бутербродов
- больше, чем я мог съесть.
- Здесь еще спокойно... - вполголоса говорил один салага другому. -
Окопался - и сиди. А вот в первой баталии пахота...
- В первой - да... - соглашался со вздохом второй. - Я на прошлой
неделе три раза подряд туда попадал. Набегался - ноги отламываются. Сдал
кладовщику байдану, шлем, выхожу на улицу, чувствую - шатает... Ну, думаю,
если и завтра опять в первую! Нет, повезло: на переправу попал...
- Ну, там вообще лафа...
- Никак спит? - тихо, с любопытством спросил кто-то из "стариков".
Все замолчали и повернулись к воину, который действительное задремал
с бутербродом в руке.
- Во дает! Ну-ка тюкни его легонько по ерихонке...
Один из бородачей, не вставая, подобрал свое огромное копье и,
дотянувшись до спящего, легонько тюкнул его по навершию шлема тупым концом
древка. Тот, вздрогнув, проснулся и первым делом уронил бутерброд.
Остальные засмеялись.
- Солдат спит, а служба идет, - тут же съехидничал хриплый. Голос он,
однако, при этом приглушил.
- Виноват, братцы... - Проснувшийся протер глаза и со смущенной
улыбкой оглядел остальных. - Тут, понимаете, какое дело... Женился я
вчера...
Сидящий рядом воин вскочил с лязгом.
- Согласилась? - ахнул он.
- Ага... - подтвердил проснувшийся. Лицо его выражало блаженство и
ничего кроме блаженства.
Вскочивший набрал полную грудь воздуха, словно хотел завопить во всю
глотку "ура!", но одумался, вздохнул и сел. Лица у этих двух сияли теперь
совершенно одинаково. Зато хриплый был сильно озадачен.
- Погоди, а на ком?
- Да ты ее еще не знаешь...
Бородачи наблюдали за происходящим со снисходительными улыбками. А
вот на лицах "молодых" читалось явное неодобрение.
- Додумался! - пробормотал один из них. - Военное время, а он -
жениться!.. Дурачок какой-то...
На беду слова его были услышаны.
- Голосок прорезался? - зловещим шепотом спросил, оборачиваясь,
сильно небритый "старик". - Зубки прорезались? Это кто там на "дедов"
хвост поднимает? А ну встать! Первый, второй, третий год службы! Встать, я
сказал! Вы у меня сейчас траншею будете рыть - от рощи и до отбоя!
"Молодые" поднялись, оробело бренча железом. Небритый подошел к
новобрачному и положил руку в кольчужной рукавице на его стальное плечо.
- А тебе я, друг, так скажу, - задушевно проговорил он. - Хорошую ты
себе жену выбрал. Кроме шуток.
Сидящий в сторонке командир отряда скептически поглядел за него и,
вздохнув, отвернулся.
К часу дня подошла разведка противника.
Человек двадцать конных в голых "яко вода солнцу светло сияющу"
доспехах подъехали к выкопанному нами рву. Я и еще несколько салажат в
байданах, как наиболее уязвимая часть нашего воинства, были отведены в
заранее подготовленное укрытие и теперь с жадным любопытством следили
поверх бруствера за развитием событий.
Постарел авантюрист, осунулся. Я имею в виду того, что командовал их
отрядом. Ударив саврасую лошадь длинными шпорами, он выехал вперед и долго
смотрел на заостренные колья, вбитые в дно рва.
- Пес! - бросил он наконец с отвращением. - Успел-таки...
Он поднял глаза. Перед ним с того края рва грозно топорщился так
называемый "еж". "Молодые" подтянулись, посуровели, руки их были тверды,
лезвия алебард - неподвижны.
- А почему у него лошадь саврасая? - шепотом спросил я одного из
салажат. - Была же белая...
Действительно, лошади под противником были и той, и другой масти.
- Белая во время атаки шею свернула, - также шепотом пояснил
салажонок. - Да ты сам сегодня увидишь - покажут...
- Предлагаю пропустить нас по-хорошему! - раздался сорванный голос
старшего всадника. - Имейте в виду: сейчас сюда подойдет еще один отряд -
в пятьдесят клинков...
- Да хоть в сто... - довольно-таки равнодушно отозвался с этого края
рва наш командир.
Мой противник оскалился по-волчьи.
- Ты вынуждаешь меня на крайние меры, - проскрежетал он. - Я вижу,
придется мне завтра прихватить сюда...
- Пулемет, что ли?
- А хоть бы и пулемет!
- Прихвати-прихвати... - невозмутимо отозвался командир. - А я базуку
приволоку - совсем смешно будет...
- А я... - начал противник и, помрачнев, умолк.
- Сеточку, - издевательски подсказал командир. - Сеточку не забудь.
Такую, знаешь, капроновую...
Тот яростно крутнулся на своем саврасом.
- Червь! - выкрикнул он. - Татарский прихвостень! Там, - он выбросил
закованную в сталь руку с шелепугой подорожной куда-то вправо, - терпит
поражение князь Мстислав Удатный! А ты? Ты, русский человек, вместо того,
чтобы ударить поганым в тыл... Сколько они тебе заплатили?..
- За прихвостня - ответишь, - процедил командир.
Тяжелый наконечник семиметрового копья плавал в каких-нибудь полутора
метрах от шлема всадника, нацеливаясь точно промеж глаз.
- Куда, нехристь?! - Это уже относилось к противнику из "молодых", не
сумевшему сдержать белую лошадь и выехавшему прямо на край рва. В
остервенении старший всадник хлестнул виновного шелепугой. Тот взвыл и
скорчился в седле - рогульчатое ядро пришлось по ребрам.
- А мы еще жалуемся... - уныло проговорил один из наших салажат. - У
нас "деды" хоть орут, да не дерутся...
Я же с удовлетворением отметил, что "еж" из копий и алебард не
дрогнул ни разу. Воины по эту сторону рва стояли, нахмурясь и зорко следя
за конными. Что-что, а дисциплина у меня всегда была на высоте...
Потом подошел обещанный противником отряд. Пятьдесят не пятьдесят, но
клинков сорок в ним точно было. На той стороне началась давка и ругань.
Всадники подъезжали группами, смотрели с содроганием на заостренные колья
и снова принимались браниться. Наконец вся эта масса попятилась и на рысях
двинулась прочь, оставив после себя перепаханную, изрытую копытами землю.
- Вроде отвоевали на сегодня, - сказал командир.
Возле рва оставили охранение и разрешили салажатам вылезти из
укрытия.
- Ну что он там? - нетерпеливо крикнул новобрачный, чуть запрокинув
голову.
- Уходит, - ответил ему наш наблюдатель с холма.
- Все правильно, - заметил командир. - Убедился, что все лазейки
перекрыты, и теперь концентрирует силы на равнине. Напролом попрет...
Наблюдателей на бугре сменяли часто. И не потому, что служба эта была
трудной, - просто каждому хотелось взглянуть, что делается на равнине.
- Вторая баталия пошла, - сообщил только что спустившийся с холма
бородач. - Пусть новичок посмотрит. Ему полезно...
- Можно, - согласился командир. - Пошли, новичок...
Мы поднялись на бугор. Открывшаяся передо мной равнина была покрыта
свежей, еще не выгоревшей травой. И по этому зеленому полю далеко внизу,
грозно ощетинясь копьями, взблескивая панцирями и алебардами, страшный в
своей правильности, медленно полз огромный прямоугольник - человек в
тысячу, не меньше.
- Эх, мать! - восхищенно сказал наблюдатель. - Красиво идут!
- Да я думаю, - отозвался командир. - Там же "старики" в основном! За
десять лет и ты строем ходить научишься...
- Так что служи, служи, - не преминул добавить поднявшийся вместе с
нами хриплый. - Тебе еще - как медному котелку.
- А вон и первая баталия строится, - сказал наблюдатель.
