- Все намеченные укрепленные точки основательно разрушены. Зато
немецкие батареи, повсей вероятности, уцелели, - резюмировал он,
внимательно осмотрев в бинокль линию немецких окопов.
- Разведчикам следовало бы провести усиленные поиски. Возможно, что
немцы примут их за атакующие части, откроют артиллерийский огонь и
обнаружат свое расположение, - предложил Звонарев.
- Неплохая идея. Сейчас же договорюсь об этом с Хоменко и заставлю в
это время подняться на колбасе наших мортирщиков и тяжелых, пусть
полюбуються на германские батареи.
Условившись по телефону с пехотой о высылке разведчиков, Борейко
предложил командирам тяжелой и мортирной батарей следить с аэростата за
немецкой артиллерией и открыть огонь по всем намеченным батареям
противника.
Но немцы разгадали план капитана и открыли по разведчикам лишь слабый
огонь, и то легких батарей. Артиллерия противника впервый день
артиллерийской подготовки осталась невредимой. С темнотой в палатке
Борейко собралиь все командиры батарей, приданных Кузнецкому полку. Тут же
находилсь и Хоменко. Необходимо было срочно обсудить боевую обстановку.
Командиры поочередно доложили о выполнении всех поставленных задач.
- С рассветом мой полк должен двинуться вперед. Я прошу вас
поддержать меня огнем всех своих орудий, - обратился к артиллеристам
полковник.
- Само собой разумееться, что полк только тогда двинеться вперед,
когда вся артиллерия противника будет полностью уничтожена. Кроме того,
вас будут сопровождать при наступлении батареи Кремнева и Бояровского, -
сказал Борейко. - На них я возлогаю обязанность: подавлять огнем, прямой
наводкой, все огневые точки, которые обнаружат себя.
- Будет в точности исполнено, - отозвались в один голос оба
командира.
- Теперь хочу я с вами, господа командиры, побалакать по секретному
делу: появились у нас шпигуны и мерзотники, що смущают солдат подпольными
листами. Ось побачте! - И Хоменко протянул листовку Донского комитета
РСДРП, которую читал Солопов. - Ци шкидники перед боем смущают солдатскую
душу всякими мерзостями. Есть у меня сведения, что ци листы с ваших
гарматов, Борейко. Там много мастеровщины с Питера, она и привезла с собой
прокламации. Треба вчиныть у усих ротах, батареях и командах обыск и цю
мерзостину изъять, а виновных в распостранении предать суду, - решительно
предложил Хоменко. - Сегодня в вечер и за ночь обыскать все места и
Уничтожить всю нелегальщину.
- Бесполезно, господин полковник! Надо обыскивать не роты и батареи,
а всю округу, все деревья в лесу, все ямы в поле, все хаты и сараи в
деревне. И все же мы едва ли что-либо найдем, - возразил Борейко. - Пока
мы сюда добрались, я раз пять перетряхивал все имущество батареи и солдат
- и ничего не нашел. Да и без листков солдаты все время ведут разговоры на
ту же тему, что изложена в листках. Политическая обстановка в стране не
может не отражаться на настроении солдат.
- Надо вести разъяснительную работу среди солдат, - вставил Кремнев.
- Трудно разъяснить тебе, что ты сыт, когда у тебя в брюхе пусто, -
усмехнулся Борейко. - А бороться с рапостранением нелегальщины должна
жандармерия. Мы заняты подготовкой к предстоящему наступлению и нам не до
политики.
- Все же я предлагаю всем командирам произвести обыски в своих
частях. Надо все-таки изъять прокламации, - распорядился Хоменко.
На этом совещание кончилось.
Звонарев пошел проводить Хоменко до домика лесника, надеясь повидать
жену, но ее на переваязочном пункте не оказалось. Вместе с Ветровой и
Осипенко она уже перебралась в окопы пехотного полка, где и решила
обосноваться на время наступления.
Хоменко пришел в восторг от такой предприимчивости Звонаревой и не
стал слушать Емельянова.
- Ведь это просто бабье сумасбродство, - тонким голосом жаловался
уполномоченный. - Всякий раненый стремиться прежде всего попасть в
безопасное место. Да и медицинский персонал под огнем будет работать
плохо. Какая уж тут работа, когда кругом снаряды рвуться.
- Бегут из боя только трусы, а чем скорее раненым будет оказана
помощь, тем лучше. Это им сохранит жизнь. Что же еще нужно для солдата и
командира? Неужели не ясно. что поступок госпожи Звонаревой правилен и
благороден? - отрезал полковник и отправился лальше.
Варю Хоменко нашел в своем бдиндаже.
- Надеюсь, вы не в претензии, Михаил Игнатьевич, что мы выселили вас
к телефонистам, а сами обосновались здесь? - встретила его Звонарева.
- В тесноте, да не в обиде, лишь бы раненым было хорошо да вам,
врачам и сестрам, удобно работать. За всю войну первый раз вижу, чтобы
передовой перевязочный пункт действительно оказался передовым и
распологался в пехотных окопах.
К перевязочному пункту начали собираться ротные фельдшера и санитары.
Они с любопытством поглядывали на Варю и сестер милосердия.
- Неужто и в бою вы останетесь тут? - спрашивали солдаты.
Вы будете здесь, отчего же и нам не остаться? - отвечала Варя.
- Так мы солдаты, мужчины, а вы женщины - доктор да сестры.
- Вот именно - врачи да сестры. И быть здесь наш долг. Какие же мы
тогда сестры милосердия, если за милосердием вам прийдеться тащиться
версту с гаком?
Варя показала своим гостям некоторые новые способы перевязки. Сначала
солдаты только слушали, но потом заинтересовались и сами начали задавать
вопросы. Завязалась беседа, которая затянулась надолго. Хоменко тоже
подсел к Варе и, посасывая трубку, одобрительно кивал головой.
Потом полковник подозвал к себе старшего разведчика Гриценко.
- Слухай, що я тоби буду казать, - проговорил полковник и, показав
листовку солдату, приказал: - Щоб ты, як хочешь, разузнал мне, яки шкидник
листы разбрасывает. Мерзостники эти нам у спину нож всажают. Поняв,
хлопчик, що от тэбэ треба?
- Так точно, ваше высокоблагородие, понял. Изловить щпигунов и
шкидников, - ответил Гриценко и отошел от командира, стараясь понять,
каким образом попали к Хоменко им самим так секретно розданные листовки.
Не иначе в темноте обронил, а какая-то шкура отнесла начальству.
Когда Хоменко наконец ушел, Гриценко неожиданно окликнула Звонарева.
- О каких листках говорил с вами полковник? - поинтересовалась
докторша.
- Якись подпольни листки. Я их и не бачив. Що в них писано, не знаю,
- уклончиво ответил солдат.
- А вы бы поинтересовались, - посоветовала Звонарева.
- Мы и без чтения знаем, что в них написано. Только про то балакать
не треба, - замкнулся солдат и поспешил отойти от докторши.
Звонарева решила завтра же поговорить с Гриценко и с Блохиным.
Около полуночи разведчики тихонько выбрались из окопов и незаметно
направились в сторону немецких укреплений, откуда доносился смутный ушм
голосов, стук лопат и кирок. Немцы торопились исправить повреждения.
Увлеченные работой, они не слышали продвижения русских разведчиков, хотя
стояла тихая теплая ночь. С речки поднимался легкий туман, над которым
методично взлетали германские ракеты. Не было слышно ни единого выстрела,
и только нестройный лягушачий концерт нарушал ночную тишину.
Разведчики осторожно навели легкие мостики через речку и перебрались
на вражеский берег. Подрывники положили патроны под кое-где уцелевшую еще
проволоку, подожгли фитиль и вернулись назад.
Только когда грохнул взрыв, немцы начали усиленно пускать ракеты,
застрочили их пулеметы, заполыхали зарницы орудийных выстрелов, и
несколько снарядов с визгом разорвалось над русскими окопами.
Русские батареи не замедлили с ответом, и скоро загрохотал весь
фронт. Прошло с полчаса, пока артиллерийская дуэль утихла, и только легкие
батареи еще продолжали вести редкий огонь, мешая немцам исправлять
поврежденные заграждения.
Хоменко, обходя окопы, делал последние наставления командирам
наступающих рот:
- Не терять связи со мной и артиллерией. Солдатам идти смело и бить
немчуру беспощадно. Работать штыком и гранатой, и только когда захватим
окопы - приниматься за стрельбу. Cмотри, Гриценко, щоб ты мэни завтра
десяток германцев в плен забрав, - обернулся он к чернявому разведчику с
Георгиевским крестом.
- Цилу дюжину заберу, а не десяток, ваше высокоблагородие, - бойко
отозвался солдат.
Проходя мимо одного из свободных блиндажей, Хоменко заметил в нем
белую косынку и, осветив блиндаж электрическим фонариком, увидел
сконфуженные лица Зуева и Осипенко.
- Тю, хай ему грец! Никак, ковбасник! Я-то думаю, шо вин свою ковбасу
стереже, а вин замисть ковбасы та гарну дивчину тутечке караулыть, -
засмеялся Хоменко.
- Никак нет! Я только проводил сестрицу и хотел повидать тетю Варю, -
смущенно оправдывался молодой офицер.
- Твою дивчину, сынку мий, постережуть четыре тысячи чоловик, тетя
твоя спыть, а сам ты иди-ка до своей ковбасы. Смотри, як тилько займется
заря, я поднимусь з нею, - сказал Хоменко артиллеристу.
Ира тоже поторопилась прошмыгнуть в свой блиндаж.
После полуночи Хоменко прилег, не раздеваясь, вздремнуть до рассвета.
В полку остались бодрствовать лишь дежурные и часовые.
Батарея Кремнева должна была всю ночь вести редкий огонь по
противнику.
Теплая ночь медленно плыла над израненной, искалеченной фронтовой
землей, призывая к отдыху и покою. Только резкие звуки орудийных
выстрелов, грубо нарушая ее тишину и обаяние, будили многоголосое эхо в
лесу.
Выстрелам кремневской батареи вторила батарея Бояровского. На
рассвете предстоял бой. Солдаты это знали. Прислушиваясь к выстрелам, не
спали, и ночь казалась бесконечной.
Солдаты то и дело выходили из блиндажей, зевади, почесывались,
справлялись, долго ли еще до рассвета, и опять скрывались в бликдажах в
тщетной надежде заснуть под грохот пушек.
- Когда эта проклятущая война кончится? - сердито бурчали бородачи
кремневской батареи. - Ни днем ни ночью нет покоя.
- Дурак, кто на войне думает о спокое. Живым бы остаться и
непокалеченным - и то хорошо, - отозвался Солопов.
- Как побьем немцев, так и пойдем по домам, - проговорил фейерверкер
Симонин. - Но долгонько того нам прийдеться ждать.
21
Eдва засерел восток, как на батарею Кремнева пришел Хоменко.
- Пидлетим пид небеса, сынку! Треба побачить, що робится у немчуры, -
предложил он командиру батареи.
Капитан мигом оделся, и они вместе направились к батарее Борейко.
Аэростат еще только выводили из эллинга, когда офицеры подошли к нему.
Зуев хриплым от сна голосом отдавал нужные приказания. Хоменко и Кремнев
наскоро ознакомились с парашютом и заняли места в корзине.
Утренний туман сильно ограничил видимость, но ждать, когда он
разойдеться, не было времени. Осмотрев немецкие тылы против своего
участка, Хоменко тут же на местности указал Кремневу рубежи, которые он
намечал занять в течении дня.
Гул моторов возвестил о приближении самолетов, и аэростат поспешили
опустить на землю.
С первыми лучами солнца раздались и первые выстрелы тяжелых батарей.
Хоменко Кремнев заторопились на передний край обороны. Там они
застали уже готовые к атаке головные роты.
И вот под прикрытием дыма от разрывов тяжелых снарядов роты двинулись
вперед. Передняя волна атакующих быстро докатилась до Путиловки,
переправились через нее и без единого выстрела достигла линии вражеских
окопов. Содаты быстро распространились по ним вправо и влево. Из уцелевших
блиндажей виднелись поднятые вверх руки перепуганых немцев.
