превратился в бесформенную груду развалин.
- Стой! Цель номер два, орудиями! - перенес огонь Борейко на группу
пулеметных гнезд во второй линии обороны, и через минуты огромные гаубицы
обрушили на них свои всесокрушающие смертоносные удары.
- Ваше высокоблагородие, самолет, - торопливо проговорил Блохин и
застрочил из пулемета.
Побдескивая на солнце своими серебристыми крыльями, немецкий аэроплан
стрелял из пулемета, стремительно приближаясь к аэростату. Блохин успел
дать лишь короткую очередь, и немец скрылся за оболочкой аэростата. Снизу,
с земли, раздавались рвущие ухо ружейных залпов и лихорадочная дробь
пулеметов, отчаянно запищал телефон.
- Аэростат горит, скорее прыгайте на парашютах! - услыхал Борейко
взволнованный голос Зуева.
- Горим, прыгай вниз! - скомандовал Борейко Блохину и тотчас же
почувствовал, как дно корзины уходит вниз.
Солдат испуганно взглянул за борт корзины. Там, далеко внизу, метрах
в трехстах, по зеленому полю ползали люди, размахивая чем-то белым.
- Боязно, Борис Дмитриевич! - с сомнением проговорил Блохин. - Может,
и так спустимся?
Но корзина все быстрей уходила из под-ног.
- Прыгай, рябой черт! - рявкнул капитан и схватил солдата за шиворот.
- Эх, была не была, - вскочил на борт корзины Блохин и, ухватившись
за кольцо парашюта, прыгнул.
Через мгноаение на зеленом фоне леса распахнулся оранжевый круг
парашюта. Борейко тяжело перебросил ноги через борт, взгянул, расправлены
ли парашютные стропы, и онгами вниз выбросился из корзины, одновременно
выдергивая парашютное кольцо. В ушах засвистел воздух, на мгновение
захватило дух, но резкий толчок привел его в чувство. Капитан понял, что
парашют раскрылся. Его отчаянно вертело в воздухе, и это мешало
разглядеть, что происходит вокруг. Затем пахнуло жаром и на секунду совсем
близко мелькнул падающий, охваченный пламенем аэростат. Где-то над головой
затрещал пулемет, и Борейко почувствовал, как что-то сильно обожгло его
левое плечо; на груди и рукаве появились темные струйки крови.
"Добивает, сволочь, из пулемета. Неужели погибну?" - с волнением
подумал капитан и крепко выругался в бессиль ной злобе. На мгновение
вспомнилась жена, первая встреча с нею в далеком Артуре. Превозмогая боль,
Болейко взглянул вниз. Под ногами, в десятке-другом саженей, пасстилалось
зеленое море леса. Он понял, что ветром его отнесло в глубь леса.
"Только бы не зацепится за сучья и не повиснуть на них, -
забеспокоился капитан, с опаской поглядывая на быстро приближающуюся
зеленую чащу деревьев. - Не повредить бы и без того раненое плечо".
Обломав несколько веток на своем пути, парашют благополучно
приземлился. Исцарапаный, окровавленнный, в разорванном кителе, без
фуражки, капитан сохранил присутствие духа. С трудом поднявшись на ноги,
отказался от носилок и, зажав рану носовым платком, пешком отправился на
батарею.
- Блохин жив? - прежде всего сравился он у встретившего его
Звонарева.
- Так точно, - бойко отозвался сам солдат. - Только портрет малость о
сучки поцарапал. Хлебнуть бы водочки, а затем и опять лететь под небеса.
- Немедленно наполнить запасную оболочку, - приказал капитан
подошедшему Зуеву. - Через полчаса снова подъем.
- Не успеем так скоро, Борис Дмитриевич. Газгольдеры наполовину
пусты, прийдется занятся добычей водорода. Раньше вечера не управимся, да
и вам надо отдохнуть и прийти в себя, а то на вас лица нет. Я уже послал
мотоцикл за тетей Варей.
- Напрасно ее беспокоил. Она занята у себя на пункте, а меня
перевяжет и фельдшер, - недовольно сказал Борейко.
- Как твое самочувствие, Боря? Тебе надо немедленно сделать
перевязку, - подошел Звонарев.
- Отправляйся на вышку и начинай обсирел цели номер три. Немцы
перепуганы до смерти и от одного артиллерийского огня бегут в тыл без
оглядки. Надо ковать железо, пока горячо, - вместо ответа приказал
Борейко. - Как только перевяжусь, сам притопаю к тебе. Кто остался за
старшего на батарее?
- Родионов. Он знает прицелы и угломеры для всех целей. Не торопись,
Боря, приходить, я и без тебя сравлюсь. - И Звонарев ушел.
У себя в палатке Борейко прежде всего выпил водки и угостил Блохина.
- Теперь зови фельдшера, пусть перевяжет меня, - сказал капитан,
садясь на складной стул.
Не успел фельдшер начать перевязку, как подъехала мотоциклетка, и в
палатку вбежала Варя в сопровождении Осипенко, которая несла в руках бинты
и ящик с хирургическими инструментами.
- Боренька, милый, что с вами приключилось? Ножницами распороть
рукав, приготовить пинцет, йодный тампон! - без суеты, толково
распоряжалась Звонарева.
Осмотрев рану, она двумя взмахами ланцета очистила ее и удалила
разорваные ткани. Борейко только скрежетал зубами от боли.
- Все, все, все... Сейчас я заштопаю вас по всем правилам медицинской
науки. Держитесь, - предупредила Звонарева, обильно смазывая рану йодом.
- О-о-о! - совсем по-педвежьи взревел капитан. - Варя,
помилосердствуйте!
- Вату, марлю, бинты, тампон, - не обращая внимания на вопли Борейко,
командовала Звонарева.
Вскоре перевязка была окончена.
- Сегодня вы первый мой пациент! Теперь до завтра, полежите спокойно,
дайте успокоиться ране. И поберегите себя, Боренька. - Варя присела на
край походной койки, провела рукой по волосам Борейко. - За что и за кого
лить кровь, жертвовать жизнью? Поберегите ее - еще пригодиться для более
интересных дел. - Помолчав, Варя прибавила: - И не забывайте про Славку и
Олю... если о себе не хотите помнить. Ну, руку, герой! - Варя попрощалась
и вышла из палатки.
Стрельба тяжелых батарей разбудила Кремнева и Павленко. Они
поднялись, не спеша умылись, напились чаю и в начале шестого часа пришли
на батарею. Здесь они узнали об уничтожении аэростата и ранении Борейко.
Думая, что капитана доставили на перевязочный пункт, они направились к
домику лесника и увидели Звонареву, которая уже вернулась от Борейко. Она
сообщила все подробности проишедшего.
- Кто же теперь будет объединять действия батарей на нашем участке? -
забеспокоилсь Кремнев.
- Я думаю, Борейко скоро поправиться и возьмет командование в свои
руки. Его батареей пока что командует мой муж. Он сидит на какой-то вышке
в лесу.
Поблагодарив Звонареву за сообщение, Кремнев решил справиться по
телефону у самого Борейко, как он себя чувствует.
- Команды не сдаю. Буду находиться на наблюдательном пункте тяжелой
батареи, куда вам и надлежит обращаться в случае нужды, - коротко ответил
капитан.
Кремнев и Павленко направились на передовой наблюдательный пункт.
В пехотных окопах они застали необычайное оживление. Солдаты вылезли
из окопов и с восторгом следили за действиями тяжелых артиллерийских
снарядов. На всем протяжении фронта ежесекундно взлетали вверх огромные
фонтаны дыма, пыли и раздавался крякающий грохот разрывов. Камни, бревна,
проволока то и дело мелькали в воздухе. Солдаты громкими криками выражали
свою радость.
Сколько офицеры не гнали солдатов в окопы, они продолжали оставаться
наверху, благо немецкие батареи хранили упорное молчание. Тут же находился
и Хоменко. Он с добродушной усмешкой расхаживал вдоль окопов и беседовал с
солдатами.
- Ось, бачите, хлопцы, як немцев молотят наши гарматы. Он, бисова
душа, наверно, полные штаны наклал со страху. Когда артиллерия разобьет
окопы, мы пойдем в атаку.
Узнав о ранении Борейко, полковник всполошился:
- Что же мы без головы будем делать? Такой храбрый и толковый офицер!
Как жаль, что он вышел из строя! Борейко не из украинцев?
- Нет. Русский. Ранен не очень серьезно, обещал вскоре опять принять
бразды правления в свои руки, - сказал Кремнев и пошел дальше.
На передовом наблюдательном пункте артиллеристы расположились со
всеми удобствами. Прочно прикрепили стереотрубу, проверили связь с
батареей и точно в семь утра дали первый выстрел. Быстро пристреляв все
шесть орудий батареи, капитан начал разрушать проволоку. Рядом с огромными
фонтанами тяжелых снарядов разрывы легких батарей казались совсем
незначительными. Кремнев даже усомнился: сможет ли он при таком слабом
фугасном действии своих снарядов выполнить поставленную перед ним задачу?
- Не сомневайтесь, Александр Васильевич, пробьем проходы как следует,
- утешал Павленко своего командира.
Вскоре к ним подошел Хоменко.
Бояровскому повезло: тяжелый снаряд упал как раз в проволочном
заграждении и одним ударом устроил такой широкий проход, хоть на тройке
проезжай, - сообщил он. - Сейчас он заканчивает уже второй, тогда
приметься за один из ваших.
- Мы сами, папаша, справимся с ним! - вспыхнул Кремнев. - Я разделю
орудия батареи на две части - три пушки будут заканчивать первый проход.
Этим ты и займешься, Боб, а остальными я приймусь за второй.
- Слушаюсь! - вытянулся прапорщик.
Батарея усилила огонь.
Около полудня к Кремневу подошел Бояровский.
- Не помочь ли тебе, Александр Васильевич? - предложил он. - Свои
проходы я уже закончил.
Кремнев из самолюбия отклонил предложения. Кроме того, ему хотелось и
самому приобрести опыт стрельбы попроволчным заграждениям.
- Сходи-ка ты лучше, Владимир Зенонович, к Борейко, доложи ему обо
всем и сообщи мне по телефону, если будут какие-либо новые приказания.
Бояровский ушел, а Кремнев с новым ожесточением начал долбить
проволоку. Снаряды рвались между кольями, но при этом проволока оставалась
целой. С батареи сообщили, что от сильной стрельбы орудия очень накалились
и на них начала гореть краска. Пришлось на время прекратить огонь. Это еще
больше расстроило Кремнева. Запищал телефон.
- Вас просит капитан Борейко, - доложил телефонист.
Кремнев взял трубку.
- Сейчас вам поможет мортирная батарея. Я приказал ей дать несколько
выстрелов по вашей проволоке.
Почти в тоже мгновение перед Кремневым во вражеской проволоке
взвилось несколько черных фонтанов, в воздух взлетели колья, и когда дым
рассеялся, капитан увидел, что проволока была разрушена и уничтожена.
Кремнев мог приняться за второй проход. Здесь дело у него пошло
лучше, и к четырем часам оба прохода были проделаны. Усталый и оглохший от
грохота, капитан вернулся на батарею, оставив в пехотных окопах Павленко.
Чтобы скорее остыли орудия, Кремнев приказал открыть замки пушек, от
которых так и веяло жаром и запахом горелой краски. Сологубенко,
утомленный ипосеревший от пыли и гари, охрипшим от команды голосом доложил
капитану, что батарея выпустила за день 1250 снарядов и что в двух орудиях
поломались пружины накатника.
Распорядившись заменить их запасными, Кремнев пощел к Борейко.
Капитана он нашел на вышке, устроенной на верхушке дерева. Тут же
находились командиры тяжелой и мортирной батарей. Борейко не спеша отдавал
распоряжения, глядя в окуляры стереотрубы.
- Обе легкие батареи участка уже выполнили свои задачи. Мортирной
осталось разрушить еще один узел сопротивления. Как только будет наполнена
газом новая оболочка аэростата, я попрошу командиров всех батарей
подняться в воздух и детально ознакомиться с тылами противника.
- Но мы не умеем прыгать с парашютом, - возразил командир тяжелой
батареи.
- Я сегодня впервые в жизни проделал такой воздушный эксперимент, и,
как видите, вполне удачно, невзирая на свой рост и вес.
Командиры нехотя повиновались.
Несмотря на острую боль, Борейко продолжал оставаться на вышке,
наблюдая за действиями артилерии на своем участке.
