Варя присела на землю и стала внимательно разгляывать машину, слушая
пояснения солдата.
- Что хорошенького привезли нам из Питера, Варвара Васильевна? -
тихонько спросил Блохин у докторши.
- Привет вам от Ивана Герасимовича. Продолжайте и дальше вести вашу
работу, но только осторожно, а то много товарищей за последне время
попалось и топравлено кто на фронт в штрафные роты, а кто в ссылку в
Сибирь! Есть литература из Питера и из Москвы. Зайдите вечером, передам.
Как у вас здесь дела?
- В батарее совсем хорошо. уже с десяток человек постоянно читают и
беседуют со мной на всякие политические темы - все больше о земле, есть
кое-кто и в легких батареях. А вот в пехоте плохо: народ малограмотный, в
бога веруют, царя чтут. Разговаривать можно с большой лишь осторожностью,
- в свою очередь сообщил Звонаревой Блохин. - Связь-то с Иваном
Герасимовичем как держать?
- Пока через меня, Филипп Иванович. Муженек и Борейко вам не мешают в
работе? - справилась Звонарева.
- Капитан только просят быть осмотрительней. Дюже строго теперь с
нашим братом поступают. Подпоручик Зуев еще молодые и без надобности свою
революционность показать хотят. Вы его, Варвара Васильевна, малость к
рукам приберите, чтобы он не рисковал зазря, - вполголоса предупреждал
Блохин.
- Приберу его к рукам. Молод, горяч и пока неопытен, - проговорила
Звонарева. - Филипп Иванович, мне можно прокатиться? - указала на мотоцикл
Звонарева.
- Почему нельзя! Разве капитан заругают, так нам не впервой. Покричит
и успокоиться. Сейчас выведу мотоцикл на ровное место.
Звонарева деловито повязала косынку на голове, достала из кармана
автомобильные очки и, заведя мотор, легко прыгнула в седло. Проделав
несколько поворотов около опушки, она весело крикнула:
- Опля! - и стремительно понеслась по лесной дороге. Ветром у нее
сорвало с головы косынку, растрепавшиеся волосю развевались кудрявой
гривкой, но оона продолжала лететь на предельной скорости, низко склонив
голову к рулю. Через минуту мотоцикл казался уже маленькой точкой на
горизонте.
- Блохин, кто это умчался на машине? - неожиданно подошел Звонарев.
- Варвара Васильевна. Хотели попробовать новый мотоцикл.
- Напрасно дал. Не справится с незнакомой машиной, поломает ее и
разобьется сама.
- Никак нет, они ловкие, хорошо умеют ездить.
Треск мотоцикла раздался с противоположной стороны, и через минуту
Звонарева на всем ходу остановила машину около мужа.
- Чудесно прокатилась, прекрасная машина! - восхищенно проговорила
она, слезая с мотоцикла. - Надо будет приобрести себе такой мотоцикл.
От быстрой езды ее лицо раскраснелось, возбужденные глаза ярко
блестели. От нее так и веяло молодостью, здоровьем и энергией.
- Ты расшибешься когда-нибудь, если будешь носиться, как угорелая.
- Что же мне, миленький делать, коль я совсем схожу с ума от света,
тепла, воздуха, простора? Знаешь, я начинаю подумывать, не поступить ли
мне в летную школу. Летать, надо думать, еще приятнее!
- Час от часу не легче! - послышался сзади голос Борейко. - Мало вам
мотоцикла, так вы и впрямь хотите лететь на шабаш на Лысую гору. Сидели бы
вы, Варенька, себе в Питере, не знали бы заботы. Что вам делать на
передовой?
- Чинить после драки таких забияк, как вы, - не осталась в долгу
Звонарева. - Подберите, пожалуйста, мою косынку, - обернулась она к
Павленко. - Я у вас осмотрю солдат. Вы ведь не возражаете? - обратилась
она снова к капитану.
- Смотрите, коль вам это доставляет удовольствие.
Когда солдаты были выстроены, Звонарева начала осмотр и сразу же
наткнулась на вшивых и чесоточных.
- Полюбуйтесь на ваших грязнуль, Борис Дмитриевич! Немедленно
устройте им баню, прикажите сменить белье. Через день я снова побываю у
вас, - объявила она, окончив осмотр.
Капитан был явно смущен и заверил ее, что немедленно все будет
исправлено. Подхватив затем под руку мужа, Звонарева велела ему вести себя
на кухню. И здесь она сделала несколько замечаний относительно грязи и
мусора.
- вели, Сережа, немедленно убрать все это. - И, кивнув на прощание
Борейко, пошла обратно.
Вскоре она встретила Павленко, который почтительно подал ей косынку.
- Вы, кажется, приударяете за Ирой? - неожиданно спросила она
прапорщика.
- Не совсем... Мы, конечно, друзья... - запинался от смущения
Павленко.
- ...Но я никаких серьезных намерений не имею, да? - закончила
Звонарева. - Так и запишем и сообщим Ире. Головы девушкам кружить вы все
мастера!
- Вы меня не так поняли. Я готов... Но надо, конечно, подождать конца
войны. Вы только, пожалуйста, ничего не говорите Ирочке.
- Испугались, трусишка! А еще геройствовать в бою собираетесь. Так и
быть - помолчу! - смилостивилась Варя.
Подходя к палатке Кремнева, они встретили сильно загорелого молодого
артиллерийского капитана Бояровского, прихрамывающего на левую ногу. Он
предупредительно пропустил вперед Варю и пожал руку вытянувшемуся перед
ним прапорщику.
- Кто эта интересная дама? - тихо спросил Бояровский.
Прапорщик объяснил и предупредил:
- Не любит ухаживаний.
- Никогда не поверю, чтобы существовали такие женщины, - ответил
капитан и вошел в палатку.
- Здравствуй, Александр Васильевич. Моя батарея стала несколько
правее и сзади твоей, - сообщил он Кремневу. - Бояровский, - представился
он затем Варе.
- Где расположена ваша батарея? Я завтра же произведу у вас
медицинский осмотр, - объявила оторопевшему капитану Звонарева.
- У нас имеются в бригаде два врача, которые и следят за санитарным
состоянием батареи, - возразил было Бояровский.
- Мне некогда их разыскивать, а с утра мы уже развернем перевязочный
пункт, и я должна знать, нет ли у вас инфекционных заболеваний.
- Попал, брат, в медицинский переплет. Рекомендую сдаваться без
сопротивления, - улыбнулся Кремнев.
- Я всегда рад видеть вас, мадам, у себя, - поспешил расшаркаться
Бояровский.
- Я не мадам, а врач, и посещу вас не как гостья, а по делу. Прошу
вас к семи часам построить людей. - и Звонарева вышла из палатки.
Вскоре подошли командиры мортирной и тяжелой батарей. Уже по дороге к
Кремневу Варя успела и повидать их и договориться с ними об осмотре
солдат. Оба командира были в восторге от ее решительности и энергии.
- Таких бы врачей нам побольше. Чистоты и порядка сразу бы
прибавилось.
Через четверть часа к кремневской палатке подошел Борейко вместе со
Звонаревым и Зуевым.
- Теперь все в сборе, не хватает только командира Кузнецкого полка,
за которым стоят все наши батареи. Я думаю, мы должны с ним сообща
обсудить все вопросы, связанные с предстоящими боями, - предложил Борейко.
Это предложение встретило всеобщее одобрение. За полковником
отправили Павленко и в ожидании его занялись чаепитием. В центре всех
разговоров было предстоящее наступление и участие в нем двенадцатидюймовой
батареи Борейко. Таких орудий еще никто из присутствующих не видел, и
офицеры просили после совещания подробно ознакомить их с материальной
частью и техническим оборудованием батареи, на что Борейко охотно
согласился.
С приходом полковника Хоменко должно было начаться совещание. Но едва
полковник подошел, Борейко оглушительно рявкнул: "Смирно, господа
офицеры!" - и подошел было, чтобы отдать строевой рапорт. Вдруг Хоменко
радостно бросился обнимать капитана:
- Борису Дмитриевичу! Вы ли это? Опять нас с вами свела судьба!
Помните Восточную Пруссию в августе четырнадцатого года, под Бишоуфсбугом
это было. И теперь увиделись вновь, чему я несказанно рад.
- В первый раз вы, Михаил Игнатьевич, были капитаном и командывали
ротой, а сейчас вы уже полковник, командир полка. Если, бог даст,
встретимся еще через год, вы наверняка будете генералом и командиром
дивизии, - весело ответил Борейко.
- Хай ему грец, генеральству! Не люблю я этих чинов, - насупился
Хоменко. - Одного уважаю - нашего командуещего, генерала Брусилова. И
потому верю, что это наступление будет удачным. Не зря прольеться кровь.
- За это я вас так и уважаю, дорогой Михаил Игнатьевич, - потряс руку
полковника Борейко.
- Ну, давайте заседать, хотя я страшно не люблю эти занятия, -
пригласил Хоменко офицеров в палатку.
Борейко, как старший, коротко сообщил о расположении артиллерии на
участке 408-го полка, наметил задания для каждой тяжелой и легкой батареи
и попросил полковника высказаться по этому поводу.
Хоменко, поглаживая свои длинные запорожские усы, неторопливо
изложил, как и в чем должна помочь артиллерия его полку в предстоящем
наступлении. После небольшого обмена мнениями все было окончательно
выяснено.
- Легкие батареи пробивают по два прохода в проволокес в местах,
указанных полковником Хоменко. Гаубичная и тяжелая батареи громят первую и
вторую линии окопов и легкие батареи противника. Я из своих
двеннадцатидюймовок разбиваю наиболее прочные опорные пункты, уничтожаю
тяжелые батареи немцев, - резюмировал Борейко. - Эх, нам бы сюда еще хотя
бы парочку дальнобойных пушек Виккерса или шнейдеровских шестидюймовок для
обстрела по дальним тылам противника! Тогда ни один немец не ушел бы
отсюда.
- Поговорю со штабом дивизии, попрошу генерала Микулина помочь нам в
этом, - пообещал Хоменко.
- Да вот он, никак, сам! Легок на помине, - проговорил Кремнев,
показывая на трех всадников, широкой рысью направлявшихся к позиции
кремневской батареи, и поспешил навстречу начальству.
Высокого роста, не по годам стройный, генерал наскоро выслушал рапорт
Кремнева и вместе с ним обошел батарею, громко здороваясь с солдатами.
Затем он направился к палатке, около которой стояли офицеры. Хоменко
доложил Микулину о совещании и ознакомил его с принятыми решениями.
Генерал быстро разобрался во всем.
- Господа, вам следует помнить, что на нашу восьиую армию
возлагаеться задача - прорыв полосы укреплений противника и переход в
наступление в общем направлении на Луцк - Ковель, - пояснил Микулин. -
Командующий фронтом генерал Брусилов придает особо важное значение именно
участку сто второй дивизии, которую он считает ударной. Мы должны
приложить все усилия, чтобы оправдать это доверие. Поэтому я думаю, что
ваша просьба о дальнобойных орудиях будет уважена и вам придадут хотя бы
две дальнобойные пушки. Общее руководство артиллерийским огнем поручаю
командиру двенадцатидюймовой батареи, на которую возлагаються наиболее
сложные задачи. Теперь прошу вас, капитан, показать мне ваши чудовищные
пушки, - обернулся Микулин к Борейко и вышел из палатки.
Когда генерал с офицерами подошел к месту стоянки тяжелых орудий,
последние еще только устанавливались под руководством Звонарева. Солдаты
поднимали тела орудий и укладывали их на лафеты, после чего начиналась
сборка всей системы.
- Для того, чтобы собрать и отрегулировать такую пушку, необходимо
располагать весьма солидными познаниями в области техники, - заметил
Микулин.
- Поручик Звонарев по образованию инженер-механик, а подпоручик Зуев
- студент четвертого курса технологического института, - доложил Борейко.
- А капитан Борейко прошел курс офицерской артиллерийской школы, -
добавил Звонарев.
Борейко и Звонарев подробно ознакомили генерала и остальных офицеров
с устройством своих гаубиц и их баллистическими свойствами.
- Все расположенные перед нами немецкие железобетонные опорные пункты
