- Диагноз установить не трудно: он влюблен. И в кого - догадаться еще
легче. Посмотри,Иринка, какими глазами он на тебя смотрит, - с улыбкой
проговорила Ветрова. - Бедняга, он так страдает, что совсем потерял
аппетит.
- Скорее это я страдаю от тоски по вас, Татьяна Владимировна. -
Кремнев не сводил восхищенных глаз с Ветровой.
- Я замужем!-спокойно сказала она и показала обручальное кольцо.
- За мифическим мужем!
- Увы, вполне реальным, который к тому же никак не хочет дать мне
развод.
- Скажите, где он и я моментально освобожу вас, - пылко проговорил
прапорщик.
- Вы-то тут причем, Боб?
- Для своего командира я готов на все, даже на самоубийство, -
шутливым тоном ответил Павленко.
- Ой, какие страсти вы говорите! - лукаво играя черными, как агат,
глазами, сказала Ирина.
Прапорщик в шутку состроил свирепую физиономию. Все захохотали.
- Правда, чтоскоро начнется наступление?-справилась Ветрова.
- Вот уже четыре месеца, как я веду ожесточеннейшие атаки на ваше
сердце, Татьяна Владимировна, - ответил Кремнев.
- И совершенно безуспешно, Александр Васильевич! Все ваши атаки и
впредь будут отбиваться с огромными потерями для вас, - улыбнулась
Ветрова.
- В ближайшее время я подвезу тяжелую артиллерию своей боевой славы,
и вы принуждены будете сдаться на милость победителя, - пригрозил Кремнев.
- Вы итак окружены ореолом героя, но это на меня мало действует, -
ответила Татьяна Владимировна. - Если вы действительно начнете наступать
против немцев, то наш отряд двинется непосредственно за сто второй
дивизией...
- ...Вместе с нашей батареей, - живо добавил Павленко.
- Мы вам не товарищи! Вы, артиллеристы, народ шумный, все время
стреляете, раненые этого не любят. Скорее мы пойдем за пехотой, - сказала
Ирина.
- В таком случае наша батарея пойдет рядом с вами. Мы тоже двинемся
за пехотой, - не унимался прапорщик.
- Нет уж избавьте хоть в наступлении от вашего общества.
- Как вы нас гоните? Подобное оскорбление смываетсь лишь поцелуями, -
наступал прапорщик на раскрасневшуюся от удовольствия Ирину.
- Нам пора домой, - взглянул на часы Кремнев, поднимаясь из за стола.
- Нет ли у вас новых газет, а то мы ничего не знаем, что делается на
свете.
- Так скоро? - разочаровано проговорила Ирина. - Ирочка, принеси,
пожалуйста, последние номера газет "Киевской мысли" да попробуй стащить у
Емельянова "Русское слово", - распорядилась Ветрова.
Девушка исчезла.
Откинув брезентовую полу, которая прикрывала вхд под навес, офицеры
вышли во двор. После освещенной столовой ночная темнота показалась им
особенно густой и плотной. Кое-где проглядывали очертания черных силуэтов
деревьев, хат. На черном небе ярко мерцали крупные звезды.
Кремнев и Павленко медленно направились к воротам, вслед за ними
вышла из столовой и Ветрова.
- Кликни-ка, Боб, вестового с лошадьми, а я подожду здесь, - попросил
Кремнев.
Прапорщик направился к соседнему двору и громко крикнул вестового. Из
глубины сада показалась коренастая фигура солдата. Рядом с ним мелькало
светлое женское платье.
- Сию минуту, вашбродие, - отозвался солдат и направился к лошадям. -
вот только хозяйка откроет ворота.
- Танюша!-страстным шепотом говорил Кремнев, сжимая маленькую и
холодную от волнения руку сестры. - Немучьте меня, скажите - свободны вы
или нет?
- Увы, Александр Васильевич, я занята, и вы это знаете. Муж
собирается приехать сюда с какой-то научной химической комиссией. Они
будут исследовать состав немецких отравляющих газов, - так же тихо и,
казалось, спокойно ответила Ветрова.
Подошла Осипенко с пачкой газет в руках.
- Вытащила у Емельянова не только "Киевлянина" и "Русское слово", ни
и петербургскую "Речь", - с торжеством сообщила Ирина.
- Очень, очень вам благодарен, - с чувством поблагодарил Кремнев -
Правда, "Киевлянина" я никогда не читаю. Это черносотенно-погромная газета
самого низкого пошиба.
- Вы придерживаетесь либеральных взглядов?-спросила Ветрова.
- К черносотенцам себя не причисляю. Я сторонник мирного обновления
нешего государственного строя, - ответил капитан.
- А я социалист, - вмешался Павленко.
- Вы, Боб, просто-напросто... дурачек. Куда вам соваться в политику!
- фыркнула от смеха Осипенко.
- Вы не верите? Помянете мое слово: если после войны случится
революция, то вы увидите меня на барикадах с красным флагом, - пылко
уверял прапорщик.
- Уцелейте сначала во время войны, - спокойно заметила Ветрова.
- Пока что вся революционность Боба заключается в том, что он готов
ухаживать за всеми встречными девушками, - съязвил Кремнев.
- Ах, так!-подхватила Ирина. - Значит, он ветрогон, которому нельзя
верить?
- Я думала, что ты наблюдательнее, Ира, - обняла подругу Ветрова.
Девушка обижено замолчала.
Вэто время вестовой подвел лошадей.
Застоявшиеся в ночной прохладе лошади нетерпеливо топтались на месте
и громко фыркали. Кремнев и Павленко легко вскочили в седла и, пожав на
прощание руки сестрам, широкой рысью двинулись по дороге.
- Тебе Ирина, Боб, не говорила, что за муж у Татьяны
Владимировны?-задумчиво спросил Кремнев, когда они проехали деревню. - Кто
он?
- Упоминала вскользь, что он известный профессор, что-то лет на
двадцать старше своей жены, но тем не менее она его очень любит, - ответил
Павленко.
- не почему-то этому не верится, - проговорил капитан.
Остальную дорогу оба приятеля молчали, погруженные в свои думы.
Прапорщик по молодости мечтал о невероятных подвигах, которые он совершит
в первом же бою этого грандиозного наступления.
"Да, именно грандиозного!-думал Павленко, горяча свою лошадь. - Я,
конечно, маленький человек, всего только прапорщик, но и я вижу, какое
большое готовится наступление, как стягивают части пехоты, сколько нам
подбросили вооружения. А не днях,говорят, к нам прибудет какая-то
сверхтяжелая артиллерия.Это, дорогой Боб, тебе не фунт изюма! Хорошо бы
тебе, дружище, в этих частях послужить, Да впрочем, нет, - мне и здесь
хорошо! Ведь главное - учавствовать в историческом наступлении. А что оно
будет историческим - это определенно. Ведь не даром командующий фронтом
сам генерал Брусилов".
И Боб Павленко, взволнованый своими мыслями представил себе, как он ,
увенчаный славой героя, предстанет перед Ириной. Она после этого, конечно,
разрешит ему поцеловать себя. Кремнев не мечтал о боевой славе, он решал
мучительный для него вопрос: любит ли его Таня, или ему только кажеться.
Он вспоминал ее ласковые теплые карие глаза, и надежда загоралась в его
душе. "Но голос, почему такой спокойный голос?-в который раз спрашивал он
себя, чувствуя, как холодеет его сердце.
Вернувшись на батарею, капитан справился у дремавшего на постели
Крутикова, не было ли новых распоряжений от начальства, и передал
привезенные с собою газеты. Штабс-капитан с жадностью накинулся на них,
забыв про сон. Быстро просмотрев киевские газеты, Крутиков впился в
"Русское слово", вчитываясь в каждую статью.
- Большие умники кадеты. Вот бы создать ответственное перед
Государственной думой министерство во главе с Павлом Николаевичем
Милюковым! Он живо бы прибрал к рукам Гришку Распутина вместе с царицей.
Тогда мы наверняка кончили бы войну если не в нынешнем, то в следуюшем
году. Побывали бы в Берлине, посмотрели бы на немецкие порядки и вернулись
бы домой, - вслух мечтал штабс-капитан.
- Ты поступил бы в Академию Генерального штаба, а я - в
артиллерийскую, - подхватил его мысль Кремнев.
- А я женился бы на Ирочке, - отозвался Павленко.
- Так она и пойдет за такого дурачка , как ты, - охладил пыл
прапорщика Кремнев. - Ложись-ка лучше спать, а то завтра нам рано
вставать.
- Слушаюсь, господин капитан, - официально отозвался обиженый
прапорщик.
Сам Кремнев тоже лег спать, приказав разбудить себя на рассвете.
16
Было четыре часа утра, когда Кремнев с Павленко вышли на двор
умываться. Солнце еще не поднялось над горизонтом, но золотисто огненный
пожар зари уже загорался на небосклоне. Деревья и травы блистали алмазными
капельками утренней росы. В бездонной глубине утреннего чистого неба
неслась радостная песня жаворонка. С запада тянул чуть заметный ветерок,
едва шелестя верхушками деревьев. Воздух был необычайно прозрачен, на
десятки километров четко виднелось каждое дерево. Грудь дышала глубоко и
свободно.
- Чудно! Чудно! - сказал дежуривший на батарее сологубенко, подходя к
своему командиру. - И какой дрянью должен быть человек, чтобы пакостить
войной это великое создание природы!-показал он рукой вокруг.
- Что это ты расфилософствовался, Леня?-удивился Кремнев.
- Какая тут философия! Я художник и восхишаюсь прекрасным утром. Где
нам, жалким рисовальщикам, ровняться с этими чудесами природы! Нет,
никогда не сможет человек создать такое богатство красок, тонов, такую
гармонию, - Cологубенко рукой описал большой квадрат неба, - вот такую!
Написать бы - и можно умереть, ибо имя твое станет бессмертным.
- Мы с Павленко сейчас уйдем на передовой наблюдательный пункт, а
тебя я попрошу остаться за старшего на батарее, - прервал сологубенко
капитан.
Художник разочаровано вздохнул и начал торопливо собираться.
В воздухе послышалось гудение мотора, ивысоко вверху, чуть
поблескивая на солнце, показался немецкий самолет. Он, гигантская птица,
распростер свои крылия, зорко всматриваясь в еще погруженные в утреннюю
дрему поля и леса. Изредка в небе раздавались короткие пулеметные очереди,
которыми немец подавал своим какие-то сигналы.
Кремнев тревожно обернулся в сторону батареи, на которой уже
суетились солдаты.
- Как бы немец не заметил нас сверху! Передай, Боб по телефону, чтобы
люди не ходили около орудий, пока в воздухе кружит самолет.
Cолнце уже выглянуло из-за горизонта и осветило землю первыми, еще
нежаркими, красноватыми лучами, когда Кремнев и Павленко добрались до
пехотных окопов.
- Хорошо будет пристреливаться, - бросил Кремнев.
- Да, быстро закончим пристрелку. Утром солнце светит нам в спину, а
немцам в глаза, и они не смогут разглядеть, где расположен наш
наплюдательный пункт.
В блиндаже Хоменко артиллеристы застали уже в сборе командиров
батальйонов и рот, которые должны были первыми атаковать немецкие окопы.
Полковник неторопливо излагал свой план наступления и указывал на карте
направление движения подразделений самого полка.
- Нам дан участок протяжением по фронту всего триста сажен. Впереди
пойдут разведчики и гренадеры, затем уже роты в густых цепях, следуя одна
за другой на растоянии полутороста - двухсот шагов. Я намечаю двинуть один
за другим первые три батальена, четвертый же батальен останется в моем
частном резерве, - появнил Хоменко.
- Как же мы полезем на десять рядов колючей проволоки, да еще
сомкнутым строем?-спросил один из офицеров. - Нас моментально перекосят из
пулеметов!
- Наши друзья артиллеристы проделают в проволоке три прохода на
атакуемом участке: справа, посредине и слева, а тяжелые батареи разрушат
первую линию вражеских окопов и заставят молчать немецкие батареи. Только
после этого мы двинемся вперед. Послушаем теперь командира батареи, как он
собирается действовать при наступлении.
Кремнев подробно рассказал, как будет происходить артиллерийская
подготовка наступления, условился об организации связи снаступающими
