ротами и попросил точно указать, где надлежит сделать проходы в проволоке.
Пехотные офицеры задали ему множество различных вопрсов, уточняя
детали связи и сигнализации. Когда беседа закончилась, Кремнев отправился
на передовой наблюдательный пункт и осторожно, чтобы не привлечь внимание
противника, двумя-тремя выстрелами пристрелял батарею по нужным
направлениям. Затем он приказал записать исходные данные для стрельбы.
- Теперь можно и домой. Я думаю, что мы за полдня пробьем все
проходы, израсходовав по пятьсот - шестьсот гранат на каждой из них, -
прикинул он вслух. - Если я выбуду из строя, ты заменишь меня на
наблюдательном пункте.
- Слушаюсь! Я сегодня внимательно следил за всей пристрелкой и хорошо
запомнил, где нужно разрушать проволоку. Только прошу вас: берегите себя в
бою, - просил прапорщик.
Было уже около полудня, когда они вернулись на батарею. Солнце
немилосердно припекало. Люди и лошади укрывались от жары в тени деревьев.
Батарея казалась вымершей. Фронт молчал. Воспользовавшись этим, Кремнев и
Павленко занялись уточнением организации связи с пехотой во время
наступления. Сологубенко чертил различные панорамы, иллюминовал карты.
Крутиков с фельдфебелем обсуждал текущие хозяйственные вопросы. Солдаты
чинили одежду, стирали белье или просто вели нескончаемые разговоры о том,
скоро ли выйдет "замирение" и дадут ли им после войны землю.
Среди призваных из запаса солдат были и участники русско-японской
войны. Первую революцию они пережили,находясь в рядах армии. Видели и
волнения рабочих, и крестьянские востания, в госпиталях, на фронте в
окопах встречались с интересными людьми - большевиками, агитаторами. Над
многим приходилось задуматься солдатам, и поэтому теперь они лучше других
разбирались в политике, событиях и имели свое мнение о том, что будет
после войны.
- Никакой прирезки земли не будет, коли мы ее сами себе не прирежем!
- неторопливо говорил наводчик Солопов, Георгиевский кавалер еще за
японскую войну. - Воюем мы, братки, свою кровь проливаем, а доходы от
войны получают генералы да помещики: генералы - чины, кресты, ордена, а
помещикиденьги. Им почет и уважение, а нам только деревянные кресты да три
аршина земли.
- Пусть бы тогда генералы да помещики войну воевали, а нас отпустили
по домам, - заметил еще не старый кадровый бомбардир-наводчик Грунин.
- Без солдатской кровушки войны не будет. Господа не больно охочи
свою проливать. На то, мол, мужик нужон, чтоб было кого убивать за
Росею-матушку да за царя-батюшку, - заметил рядовой Кедров, из луганских
рабочих.
- А мы все враз домой подадимся. Пущай, кому охота, в окопах вшей
кормят, - вмешался в разговор телефонист Петров.
- Так тебя, дурака, и отпустят с фронта. На войне, брат, все
продумано. Вперед на немца бежать разрешается, а как в тыл подашся, тебя
мигом схватят жандармы да полиция. На то они и поставлены. Они знают: коль
солдат побежализ окопов, то их заместо солдат пошлют на фронт кому же
охота свою шкуру под пули подставлять? Тебя словят и начальству
представят: так, мол, и так - дезертир, надобно его поскорей обратно в
окопы загнать, а то некому господ от немца защищать, - пояснил Кедров.
- Да, дело тут темное... Ну, мне надо идти в пехоцкие окопы, сменять
телефониста. - И Петров отошел.
Приближение Крутикова заставило солдат замолчать. Штабс-капитан,
заметив на траве окурки от солдатских цигарок и мелкие бумажки, приказал
тщательно подмести около орудий.
- Что твой театр: ни плюнь, ни окурка наземь не брось, - ворчал
Солопов, подметая около своего орудия.
Когда все было убрано и подметено, Крутиков успокоился и ушел.
Уже в сумерки к дому лесника подъехала группа всадников, оказавшихся
командирами и офицерами тяжелой батареи, приданной 102-й дивизии. Они
сообщили, что батарея подойдет на рассвете, и, чтобы не терять даром
времени, принялись по карте знакомиться с лежащим впереди участком фронта.
За ними прибыли офицеры 39-го мортирного дивизиона, тоже направленного в
район расположения 102-й дивизии.
Офицеров угостили чаем, подробно рассказали им о расположении наших и
немецких окопов и, в ожидании подхода батарей, предложили вздремнуть на
сеновале.
- Подваливают, однако, батареи на наш участок. Видимо, ему придается
большое значение, - заметил Кремнев, когда офицеры ушли.
Крутиков взглянул на часы. Было уже около полуночи.
- Надо думать, что сегодня никто больше нас не навестит, - проговорил
он, - можно, пожалуй, и на боковую.
Через десять минут все спали на походных кроватях, а еще через
четверть часа к домику подкатил автомобиль, и в дверь громко постучались.
- Прошу прощения за бесспокойство, - прогудел густой
протодьяконовский бас, и в комнате появилась огромная фигура в кожаном
пальто. - Командир особой тяжелой батареи капитан Борейко прибыл для
выбора позиции в этом районе.
Кремневу пришлось снова подняться и зажечь свечу. Он пригласил
Борейко присесть к столу и развернул свою карту.
- У нас уже побывал один командир тяжелой батареи. Сейчас он спит в
сарае.
- Какой части?-спросил приезжий.
- Первого тяжелого дивизиона шестидюймовых гаубиц.
- У нас калибр немного побольше - двенадцатидюймовые английские
гаубицы Виккерса, - усмехнулся Борейко.
- Ого! Я даже не слыхал еще о таких пушках, - вскочил с постели
Павленко. - Нельзя ли на них посмотреть?
- Отчего же нельзя? Через час батарея подойдет. Завтра днем вы их
увидите во всей красе и мощи.
- Вы, если так можно выразиться, сверхтяжелая артиллерия, - улыбнулся
Кремнев.
- Около того.
Постучавшись, в комнату вошел еще один офицер - высокий поручик со
спокойными ясными глазами на загорелом, румяном лице.
- Знакомьтесь, господа, - мой старший офицер, поручик Звонарев, -
представил его Борейко.
- Сергей Владимирович? - сорвался с постели Сологубенко. - Вот уж не
ожидал вас здесь встретить! - и художник, как был в нижнем белье, полез
обнимать поручика.
Расцеловались, затем художник засыпал звонарева вопросами.
- Почему вашу батарею направили сюда? Как поживает Варвара
Васильевна? Я слыхал, что она теперь находится на фронте?
- Да. Узнав, что наша батарея придается сто второй дивизии, она
выпросила себе назначение в передовой перевязочный отряд Союза городов,
который стоит где-то здесь поблизости.
- В деревне Бронники! В этом отряде работают сестры Ветрова и
Осипенко, - сразу оживился прапорщик. - Вы их, конечно, знаете, господин
поручик?
- Представления не имею. Чем знамениты эти особы?
- Ничем, кроме того, что в одну из них влюблен наш Боб, - пояснил
Сологубенко.
- Поди сюда, Сережа, - подозвал поручика Борейко. - Покумекаем, где
нам разместить на ночь орудия, автомобильный парк и нашу колбасу. Мы
должны дествовать главным образом на участке четыреста восьмого полка, вот
тут, около железной дороги.
Офицеры склонились к карте.
В раскрытое окно донесся шум бешено мчавшегося мотоцикла, и вдали
сверкнул огонек фары.
- Что за сумасшедший так несется в ночной темноте? - взглянул в окно
Кремнев. - Этак недолго и сломать себе шею.
- Не иначе, как твоя супруга, Сережа! - буркнул Борейко Звонареву.
- Варя собиралась приехать только утром, а не сейчас.
- Между тем шум мотоцикла стремительно приближался, в окне мелькнул
свет, и выключенный мотор сразу замолк. В следующую минуту раздался
энергичный стук в дверь, и громкий женский голос спросил:
- Можно войти?
- Сию минуту, - испуганно отозвался за всех Сологубенко, торопливо
одеваясь.
Офицеры засуетились, поспешно приводя себя в порядок.
- Прошу! - распахнул двери Кремнев.
В комнату вошла Варя, в кожаной куртке, с повязкой Красного Креста на
левом рукаве. На лбу красовались автомобильные очки, из-под берета упрямо
выбивались локоны волос. Звонарева окинула взглядом присутствующих,
подошла к Борейко, который по-прежнему продолжал рассматривать карту, и
слегка хлопнула его по плечу.
- Здравствуйте, Боречка! - приветствовала она капитана.
- Здравствуйте, Варенька! Прилетели-таки на своем трескучем помеле? -
неторопливо поворачивая голову, ответил Борейко.
- Не вытерпела, так соскучилась по вас!
- И я, как видите, извелся от тоски! - в тон ей отозвался капитан.
- Здравствуйте, Леонид Романович! Познакомьте меня с вашими
сослуживцами.
Художник поспешил представить Варе офицеров.
- Звонарева, - крепко, по-мужски, встряхивала руку Варя.
Потом подошла к мужу, молча обняла его, прижалась щекой к груди.
- Где же застряли мои девочки? - обернулась она к двери. - Таня, Ира,
идите сюда!
Услышав эти имена, Павленко поспешил к двери и ввел обеих сестер
милосердия. Вид у них был довольно растрепанный и испуганный.
- Мы все еще не можем прийти в себя после бешеной скачки на
мотоцикле. Думали, что и в живых не останемся, - оправдывались они,
оправляя платье, волосы и косынки.
- Зато в двадцать минут долетели до места!
- Как же ты их двоих привезла на одном мотоцикле? - справился
Звонарев.
- Очень просто: посадила одну в каретку, а другую на багажник. А
теперь, - обернулась Звонарева к офицерам, - прошу вас, милостивые
государи, немедленно очистить это помещение. Здесь будет развернут
перевязочный пункт. Даю вам четверть часа на сборы, - безапелляционно
закончила Варя.
- Позвольте, я протестую, - возразил Кремнев. - Тут расположились
офицеры трех батарей: моей, мортирной и тяжелой. Сейчас ночь, темно, и
переселение в другое место весьма затруднительно.
- Согласно приказу по сто второй дивизии, перевязочный пункт должен
быть открыт здесь к пяти часам утра. Сейчас половина первого.
Только-только хватит времени, чтобы привести в поряжок этот свинушник. -
Звонарева махнула рукой на почерневшие от копоти стены.
- Об этом мне ничего не известно, - возразил было Кремнев.
Звонарева выхватила из карманасложенную бумагу и, развернув ее,
ткнула в нее пальцем.
- Читайте пункт двадцать второй, а затем без долгих размышлений
поскорее выселяйтесь отсюда.
Кремнев принужден был подчиниться и велел крикнуть денщиков.
- Дайте мне хоть с картой разобраться, - взмолился Борейко. - Сергей,
да укроти ты служебный пыл своей супруги.
- Зачем, Варя, в самом деле, так торопиться? До утра времени еще
много.
- А грязи в этом хлеву еще больше. Уборки хватит до завтрашнего
вечера, не то что до утра. Марш отсюда!-холодно проговорила Варя.
Мужчины, охая и ворча, стали выходить из комнаты. Павленко хотел
увести и Иру, но девушка испугано запротесовала:
- Пустите, а то мне здорово влетит. Видели бы вы, как она сегодня
распушила за медлительность нашего уполлномоченого Емельянова! Тот совсем
растерялся и не знал, что ей ответить, - шепотом сообщила Ира. - И откуда
ее принесло на нашу голову? Жили тихо, мирно, а изволь теперь скакать, как
блоха, с места на место.
- А мне эта особочка определенно понравилась. Из нее вышел бы лихой
командир батареи, заметил Павленко.
- Вы прсто глупы, Боб, - обиделась Ира. - Звонарева врач, говорят не
плохой хирург, любит делать самые рискованные операции, и с успехом, но
все же она нам не командир, и мы ей не солдаты.
- Это чисто женская логика. На войне все разделяются на командиров и
подчиненных. Поняли, миледи?
- Убирайтесь немедленно вон отсюда! Варвара Васильевна, велите ему
