аэростат.
Гаубичные батареи не обладают нужной дальнобойностью. Легких орудий
на болотистом берегу тоже не было. Борейко решил ночью на плоту
переправить через реку одну тяжелую дальнобойную пушку с заданием во что
бы то ни стало сбить вражеский аэростат. Месторасположение его было
засечено по буссоли с нескольких населенных пунктов и определить
расстояние до него не представляло никаких трудностей.
Ночью Вася и Звонарев, погрузив на плот дальнобойную пушку, доставили
ее на левый берег и ранним утром, когда чуть забрезжил рассвет, дали
несколько прицельных выстрелов по аэростату. Этого оказалось достаточно,
чтобы немцы торопливо спустили аэростат на землю и больше не рисковали
поднимать его в воздух.
До темноты немцы вели усиленный обстрел переднего края русской
обороны. Тяжелые снаряды рвались в окопах, убивая и калеча людей и
командование вынуждено было отвести солдат в тыловые укрытия, оставив на
передовой только часовых.
Стемнело, моросил мелкий осенний дождь. Немцы методически выпускали
ракеты, которые своим трепетным белым светом на несколько мгновений
освещали землю и тухли в туманной мгле ночи. Погода благоприятствовала
разведке. Несколько солдат выскользнули из окопов и направились в сторону
врага.
Вася был оставлен как передовой наблюдатель в ркрпах одного из полков
21-й пехотной дивизии и, желая получше ознакомиться с расположением
германцев, присоединился к разведке. Ползти по кочковатому, изрытому
воронками пространству было трудно. Влажная пелена тумана окружила его со
всех сторон. Вспыхнула ярким голубоватым светом ракета, осветив мертвое,
перепаханное снарядами поле. И снова все потонуло в сырой и жуткой тьме.
Разведчиков не было видно. Вася понимал, что двигаться одному по
незнакомой местности вблизи вражеских окопов опасно. Того и гляди, вместо
разведки сам попадешь в плен. Оставалось одно - возвращаться, пока не
потерял правильное направление. И Вася повернул к своим позициям. Вдруг он
почувствовал, как несколько человек навалились на него. Он даже не успел
крикнуть, - заткнули кляпом рот, стукнули по голове, чтобы не
сопротивлялся и поволокли.
"Ну, все, - с тоской подумал Вася, - отвоевался... Плен". Но вскоре
услышал задыхающийся от усталости голос:
- Здоровый, черт... Отъелся на немецких харчах... Сил больше нет
тащить его, дьявола.
У Васи отлегло от сердца. Он представил себе лица незадачливых
разведчиков, когда они увидят, какого "языка" притащили в свои окопы,
рассмеялся и спокойно отдался в руки своих "похитителей".
Васю втолкнули в окопы, хорошенько встряхнули, вытащили кляп изо рта
и замерли в изумлении: "немец" с знанием дела крепко выругался.
- Ну и ну, - вытаращили глаза разведчики, - немец, а как лихо
по-нашему чешет.
- Да какой я вам немец, черт вас всех задери, - я артиллерист Зуев,
вместе с вами на разведку пошел...
На громкий смех солдат пришел офицер.
- Такая тьма кругом, ваше благородие, - смущенно опрадывались
разведчики. - А тут вдруг видим - человек ползет к нашим позициям. И
здоровый такой, а у нас пехтура все на подбор низкорослые. Ну, думаем,
зверь сам в руки идет. И схватили, для порядка вложили ему малость...
Офицер отругал и Васю, чтобы не шлялся, где не надо, и разведчиков,
чтобы смотрели в оба, приказал к утру достать настоящего "языка".
От усталости и пережитых волнений Вася, пристроившись поудобнее тут
же в окопчике, уснул. Он не слышал, как ушли на новую разведку солдаты,
как сменились часовые. Мертвая тишина и белый густой, как студень, туман
опустились над болотом, придавили людей к земле, рождали угрюмые, тяжелые
мысли. Часовые напряженно прислушивались: тишина казалась подозрительной,
чудились шорохи, чьи-то неясные шаги. Вот так свалится тебе на голову
немчура и пикнуть не успеешь, трахнут по башке и поволокут к себе...
Жутко! Часовой поежился от озноба, поднял воротник шинели. Скорей бы уж
рассветало!
Вася проснулся от громких голосов, топота ног. Открыл глаза. Чуть
брезжил рассвет. Сквозь белесые космы тумана неясно проступали фигуры
солдат. Было сыро и прохладно.
В окоп ввалились несколько солдат, волоча за собой что-то похожее на
мешок. При ближайшем рассмотрении это оказался оглушенный ударом немецкий
унтер с двумя нашивками на погонах. Он застонал и медленно пришел в себя.
Кто-то из солдат стал перевязывать ему голову.
- Тринкен! - попросил немец.
Ему дали напиться из солдатского котелка и повели к офицеру, который
стал задавать вопросы пленному. Немец не пожелал отвечать. Ему дали
несколько пощечин. Нехотя, явно искажая истину, унтер стал давать
показания. Когда ему предложили показать на карте расположение полка и
близкостоящих батарей, немец заявил, что не умеет читать карту, за что
получил еще несколько затрещин.
- Слышь ты, волнопер, хватит спать-то, вставай! - услышал Вася
простуженный, хрипловатый голос солдата. "Языка" привели. - Офицер
спрашивает - может, по-ихнему балакаешь?
Вася поднялся, разминая затекшие ноги, и зашагал по пояс в белом
тумане, как в воде, за неясно проступавшей спиной солдата.
На командном пункте, окруженный разведчиками, стоял немец,
долговязый, с серым от страха лицом. Он испуганно смотрел светлыми, с
припухшими веками, глазами то на офицера, то на угрюмые, измученные
бессоницей и тяжким военным трудом лица солдат. Услышав родную речь, он
обрадованно, с надеждой взглянул на Васю.
- Ну-ка покажи свою руку, - сказал по-немецки Вася, вспомнив Блохина.
- Посмотрим, что ты за птица.
Немец, не понимая, что от него хотят, несмело протянул натруженную, с
негнущимися в суставах пальцами, руку. На вопрос, что он делал дома, немец
тихо, со всхлипом ответил:
- Землю пахал...
- И много у тебя земли? - поинтересовался Зуев.
- Шесть моргенов на троих.
- А у помещика сколько? - справился Вася.
- У господина барона десять тысяч моргенов и земля отменная, не чета
нашей крестьянской, - уже охотнее и смелее объяснил немец. - Нам обещали,
что как только мы Россию завоюем, то каждому прибавят по пять моргенов, а
кто получит железный крест, то и по десять...
- А землю вы откуда взяли-бы? В России? - переспросил Вася.
Немец утвердительно кивнул головой.
- Слыхали, ребята, что немец сказал? Они пришли отобрать у нас нашу
землю, чтобы раздать своим солдатам, - громко проговорил Зуев. - Ради
этого и пошли на нас войной.
И без того угрюмые лица солдат посуровели, глаза налились злобой.
Немец, не понимая, о чем идет речь, видел только озлобленные лица и
опасливо озирался вокруг.
- Чем к нам-то за землей лезть, лучше бы отобрали ее у своего барона.
Не надо было бы столько верст топать, да и легче забрать, чем у нас, -
пояснил Зуев.
Пленный даже улыбнулся, услышав такие речи.
- Такое говорят наши социал-демократы, но их за это сажают в тюрьму,
- проговорил он.
- Всех не пересажают, крестьян куда больше, чем баронов, - проговорил
Вася.
- Нам начальство говорило, что вы, русские, хотите у нас забрать
землю. Кому верить? - недоуменно спросил пленный.
- Верь тому, кто говорит правду. Отобрать землю у своего помещика
куда проще, чем лезть к нам войной. Тут и сдохнуть недолго, сам видишь.
Пленный подумал и глубокомысленно произнес:
- Гут - карашо!
На дальнейшие вопросы он отвечал подробно и охотно. Дружески
подмаргивая Васе, он рассказал все, что знал о своих войсках и их
расположении. Выснилось, что гвардейскому резервному корпусу поставлена
задача сбросить русских в реку, переправиться через Вислу и взять крепость
Ивангород. Для этого корпус был пополнен людьми, ему придали два батальона
тяжелой артиллерии и обещали, в случае успеха, хорошо наградить всех
отличившихся.
Пленный надеялся, что и он получит за разведку железный крест и в
придачу к нему десять моргенов русской земли. Но ему не повезло: он попал
в плен.
Теперь о земле думать не приходится и он готов рассказать все, что
знает, лишь бы его не отправили в Сибирь, где все люди умирают от холода и
голода.
Когда "языка" увели в штаб полка и офицер ушел вместе с ним, солдаты
окружили Васю.
Вася рассказал о своей беседе с пленным.
- Хитер ты, братец! - обратился к Васе один из солдат. - Ловко ведешь
свою линию. У начальства под носом такие недозволенные разговоры! Мы тоже
думаем, что воевать с соседним помещиком куда проще и сподручнее, чем с
немцем, а пока что дело это не получается. А тебе совет: будь
поосторожнее! Неровен час, нарвешься на сволочь и пошлют тебя в пехотную
разведку с приказом пристрелить.
Вскоре из штаба полка пришел офицер и сообщил, что, по показаниям
пленных, с утра немцы начнут артиллерийскую подготовку, а затем будут
штурмовать окопы 3-го Кавказского корпуса. Ввиду этого, генерал Ирманов
приказал немедленно перебираться через болота, чтобы к рассвету самим
броситься в атаку на немцев.
Густой туман надежно скрывал все приготовления русских и вскоре рота
за ротой поднимались на бруствер и исчезали, будто растворялись в
предрассветной мгле. У немцев было по-прежнему тихо и ничто не указывало
на то, что они ожидают нападения русских.
Зуев остался в окопах, чтобы поддерживать связь с батареей.
Как всегда перед атакой, Васю била нервная дрожь. Через несколько
часов покажется солнце и с его первыми лучами загремят пушки, послышится
скороговорка пулеметов. Что принесет ему, Васе, этот рассвет? Жизнь,
смерть? Зачем нужна эта война солдатам, что, надрываясь, тащили сейчас по
болоту пушки, снаряды? Выбиваясь из сил, спешили к немецким позициям.
Зачем они спешили? За смертью, за той единственной пулей в сердце, полном
сейчас горячей живой крови?
А ему, Васе Зуеву, зачем нужна эта война? Кому понадобилось держать
его в сырых, прпахших болотным смрадом окопах? Любовь к своему отечеству,
как говорит дядя Сережа? Черта с два! Он, Вася, знает, что это за
отечество и кому оно нужно.
"За веру, царя и отечество". Ишь придумали, сволочи! Небось за веру,
царя и отечество генералы не гнили в окопах, когда положили костьми чуть
ли не всю 2-ю армию в Восточной Пруссии. Небось за веру, царя и отечество
военный министр Сухомлинов загребает миллиончики, наживаясь на
интендантских поставках негодного обмундирования, вооружая солдат ружьями
и пушками старых моделей. Вася читал об этих махинациях в листовках,
которые дал ему на днях Блохин.
Вася вспомнил свою не столь уж долгую и не столь богатую событиями и
радостями жизнь: дестство, проведенное в бедной рабочей семье, отъезд на
Дальний Восток в надежде на большие заработки отца, сиротство, неожиданное
усыновление Звонаревыми, возвращение в Россию, учеба... Слов нет, Васе
жилось неплохо, он ни в чем не нуждался, учился. Он искренне полюбил
Варвару Васильевну и Сергея Владимировича, но иногда было грустно,
хотелось, чтобы его волос коснулась узловатая, в мозолях, но легкая
материнская рука... Вася задремал.
Из сумрака выплыло милое Варино лицо, оно улыбнулось ему. Варя
подошла ближе, положила руку ему на голову, провела по щеке. Сладко и
больно рванулось сердце. Захотелось плакать, целовать эту добрую, родную
руку. Вася всхлипнул и открыл глаза.
Туман, белесый туман, отрезавший его от всего живого. Иногда Васе
казалось, что он любит Варю далеко не сыновьей любовью. Его волновала
Варина близость, ему нравилось смотреть, когда она расчесывала свою густую
