- Боже мой! А вы, оказывается, еще и богоборец, Рома... Только боюсь,
что хозяев достать будет и вовсе трудненько. Вас вывезли сюда зачем?
Ломать, не так ли? То есть, иными словами, повреждая световоды, вы
нисколько этим хозяев не удивите. Они должны были предвидеть, что
неминуемо найдется активная личность, которая не ограничится одними
глыбами и начнет крушить все подряд. И такой вариант наверняка ими
предусмотрен... Вы же сами видите, как быстро они залечивают даже,
казалось бы, самые страшные раны...
- Значит, говоришь, без пользы?.. - Ромка засопел.
С сокрушенным видом дедок Сократыч развел ладошки.
- Не вижу возможности, Рома, не вижу возможности! Вот если бы вы
вместо того, чтобы ломать камушки, создавали их - это еще, пожалуй, хозяев
и озадачило бы... А то бы, глядишь, и оскорбило. А так...
Ромка нехотя повернулся и враждебно оглядел волнистый покатый склон
глыбы, на оконечности которой они сидели. Создать такое хулигану было явно
не под силу... Отвернулся, ссутулился.
- Так, стало быть, световоды вы не запомнили... - задумчиво продолжал
Сократыч. - Жаль, жаль... Но, знаете, даже если не вникать в детали,
картина все равно складывается интереснейшая. Я и сам давно уже
подозревал, что мы находимся как бы внутри некого компьютера...
Ромка приподнял голову и посмотрел на дедка с недоумением.
- Ты чего, дед? Ты хоть раз в жизни компьютер видел? Это же телек с
кнопками!..
- Это все частности, Рома. Я имею в виду, что наш мирок - это малая
деталь некого вычислительного устройства...
- Такое здоровое? - усомнился Ромка.
Дедок Сократыч покачал головой.
- Как сказать, Рома, как сказать... Все зависит от размеров самих
хозяев. Допустим, что окружающий нас мир для них - не более чем
микросхема, или как там это называется?.. Я, знаете ли, не кибернетик...
Допустим, что глыбы возникают самопроизвольно и каким-то образом вредят
работе всего устройства... Скажем, вносят помехи...
- А я сам? - взъершился Ромка, окончательно вовлекаясь в разговор. -
Не вношу, что ли?
- Стало быть, причиняемый вами вред, - невозмутимо отвечал дедок, -
сущие пустяки по сравнению с тем вредом, которые причиняют эти симпатичные
камушки... А представляете, каких трудов в этом случае хозяевам стоило
построить ту же "конуру"? Это даже не блоху подковать! Это...
- Дед, а, дед? - внезапно повеселев, перебил Ромка. - Вот ты всю
дорогу говоришь: я не физик, я не химик... А ты кем вообще работал?
- В библиотеке, Рома, - с ласковой улыбкой отвечал ему дедок. - Всю
жизнь в библиотеке...
- А-а... - с уважением протянул Ромка. - А кем?
Сократыч замялся.
- Н-ну... Словом, в библиотеке.
- Гардеробщиком, что ли? - ляпнул Ромка, раскатавши рот до ушей.
Сократыч обомлел и уставился на него чуть ли не с ужасом.
Неужто и впрямь - гардеробщиком?..
24
Безумству храбрых поем мы песню!
Максим Горький
Славный выдался денек. Впрочем, все на свете, чего не коснулась рука
этого хулигана, неминуемо оказывалось славным. Сандалии, например. Взять
подошву - не плоская, как у Люськи с потолка, а утолщающаяся к пятке. Маша
Однорукая, чтобы сотворить этакое чудо, чуть ли не всю кольцевую трубу
изрезала. Шутки - шутками, а пятка-то - трехслойная.
С удовольствием ставя на покрытие ладные ножки в новых сандалиях,
Лика шла на примерку. Обогнув опору, вовремя остановилась и
предостерегающе ухватила Телескопа за пушистое плечико. В каких-нибудь
десяти-пятнадцати шагах на приступочке Клавкиного броневичка сидели и
беседовали дедок Сократыч и Ромка. А вот этой встречи - не надо!..
Хулиган, едва не сломавший всю ее жизнь, был возмутительно весел.
Чего нельзя было сказать о Сократыче.
- Гардеробщиком?.. - донеслось до Лики с восторженным привизгиванием
произнесенное слово, и ее даже передернуло от омерзения. Какой все-таки
негодяй! Другой бы на его месте в ногах валялся, прощения просил...
- Обойдем-ка сторонкой... - сказала она недоуменно уставившемуся
Телескопу.
Они взяли на две опоры левее и прошли по краю площади с пятиэтажкой.
Льдистое покрытие отливало привычными глазу слюдяными тонами. Серой
коробкой из-под обуви маячила вдали "конура". Свернув в проулок между
складчатых бледно-золотистых громад, Лика вновь обрела хорошее настроение
и, когда им попался навстречу смешной косолапый Никита Кляпов,
остановилась и заговорила первой.
- Добрый день, Никита, - приветливо сказала она. - Ну что? Кончился
террор?
Он вскинул вечно опущенную голову и уставился сначала на нее, потом -
на важного Телескопа, прижимающего к груди какой-то сверток. Снова
повернулся к хозяйке и, понятное дело, залюбовался. Лика была хороша.
Сандалии с перекрещивающимися на щиколотках плетеными ремешками,
серебряный балахончик, на шее - проводок, хитро оплетающий три
хрустальные, стреляющие искрами пирамидки.
- Добрый день, Лика... Вы имеете в виду...
- Да вот, то, что творилось... Кажется, унялся наш скандалист.
Лицо Никиты стало вдруг по-детски беззащитным, близко посаженные
глаза поехали куда-то в сторону.
- Я слышал, у вас с ним... размолвка...
Лика рассмеялась. Что ни говори, а забавный человечек был этот
Кляпов.
- Вы мягко выражаетесь, Никита. Ушла я от него. Понимаете? Ушла.
- Что вы говорите... - пробормотал он и пригорюнился окончательно.
- Да бросьте вы, Никита. Трагедии в этом уже никакой нет. Кончилась
трагедия.
Он растерянно оглаживал переносицу, снова, наверное, затосковав по
очкам, которые можно было в любой момент снять и протереть, собираясь с
мыслями.
- Вот и от меня тоже... - грустно сообщил он ни с того ни с сего. -
Ушла...
Заждавшийся Телескоп присел на корточки и сердито чивикнул что-то
непонятное. Не иначе - на родном наречии.
- Вы были женаты? - пораженно спросила Лика, тщетно пытаясь
представить себе женщину, согласившуюся выйти замуж за Никиту Кляпова.
- Да... - вздохнул он, зачем-то осматривая кончик своего ломика. -
Сказала, что я гублю не только себя, но и всю семью... Понимаете, у меня
были неприятности... Как бы это выразиться?.. Политического характера...
- У вас?!
Диссидентов Лика представляла как-то, знаете, по-другому.
- Да, - смущенно улыбаясь, признался Никита. - Хотя сам я - ни сном,
ни духом... Просто работал в обществе книголюбов, заведовал, как ни
странно, клубами... И вот организовали там один такой клуб... Честно
сказать, я так до сих пор и не понял, что они, собственно, натворили, но
шум был большой. Председателя общества выгнали из партии, меня,
естественно, уволили - ну и жена... испугалась, короче...
- Йест! - пронзительно предупредил Телескоп.
Оба обернулись. Действительно, в трех шагах от них стоял жилистый
сухощавый Крест и с ленивой усмешкой оглядывал Никиту.
- Начальнице!.. - издевательски-вежливо осклабился он, отпуская
полупоклон в сторону Лики, после чего вновь повернулся к Кляпову. - Ты!
Трекало! Слазь с метлы! Там у тебя широкий фронт работ...
И Лика увидела, как Никита (пусть смешной, но все же культурный,
интеллигентный человек) на глазах увядает, опадает... Вот он поглядел на
нее виновато, ссутулился - и побрел прочь. Лика растерянно смотрела ему
вслед. Как-то так вышло, что из ее жизненного опыта напрочь выпала
знакомая многим девушкам ситуация: любезничаешь, скажем, с молоденьким
солдатиком - и тут подходит старший по званию...
- Никита!
Он остановился.
- Что вы ему позволяете!.. Как же так можно?..
Перегнул палку Крест, ох, перегнул... Не учел, что Никита - из тех
людей, вытирать об которых ноги можно до бесконечности. Если наедине. Но
при свидетелях-то зачем?..
Секунду сутулая спина под белой складчатой простынкой была
неподвижна. Потом вдруг судорожно передернулась, и Никита Кляпов медленно
повернулся к Кресту. Вперив в уголовника совершенно безумный взор, он
отцепил от пояса авоську с тремя капсулами и шваркнул оземь. Стискивая
ломик, шагнул вперед, и губы его шевелились, словно Никита затверживал на
память какую-то стихотворную строфу.
- Ты! Ерш опомоенный! - пронзительным, срывающимся на фальцет голосом
выкрикнул он, глядя Кресту в глаза. - Гуливаном? Горлохватом
набушмачился?.. Осину - не гну! Устриг?
Оцепенела не только Лика - оцепенел и Крест. Повторялась история с
Валаамовой ослицей. Во всяком случае, Никита Кляпов, внезапно заговоривший
по-свойски, представлял из себя не меньшее чудо.
Но Никита, увы, непредумышленно повторил при этом ошибку самого
Креста. Такие слова следовало произносить с глазу на глаз, но уж никак не
в присутствии Лики...
Опомнясь, Крест с искаженным лицом шагнул навстречу и вырвал ломик из
рук Никиты. Из-за дальней опоры немедленно вылетела зловещая торпеда
надзорки. И тут в игру вмешалось еще одно действующее лицо.
- Йоц! Йоц! - Взъерошив от восторга седую шерстку, Телескоп запрыгал
вокруг Креста, одной лапкой прижимая к груди пакет, а другой (чтобы
уточнить, кого именно здесь зовут ершом) тыча в онемевшего от злобы
уголовника.
По гроб жизни должен быть Никита Кляпов благодарен Телескопу за
безумный этот поступок. Ломик свистнул и с хрустом опустился на непрочный
череп зверька. Вместо того, чтобы опуститься на столь же непрочный череп
самого Никиты.
Запоздало треснул неслыханной силы разряд. Никиту отшвырнуло. Крест
подпрыгнул, выронил ломик и упал, как бы сразу прилипнув всем телом к
стеклистому покрытию. Даже попятившаяся Лика, которую от места щелчка
отделяло несколько шагов, - и та ощутила, как волосы ее шевельнулись и
затрещали.
Надзорка ткнулась хищным чернильным рылом в голову лежащего и
замерла, словно овчарка, готовая кинуться снова при малейшем движении.
Никита подскочил к бессильно разбросавшему лапки Телескопу, стал на
колени, дотронулся со страхом. Хрустальные глазищи остановились,
обессмыслились. Зверек уже не дышал. Забрызганный алыми каплями
полуразвернувшийся пакет лежал рядом.
"А кровь - как у нас, красная..." - с интересом подумал кто-то за
Никиту Кляпова.
Тут он услышал полувскрик-полувсхлип - и обернулся. Лика, округлив
глаза и зажав рот пальцами обеих рук, отступала к стене. Никита перевел
взгляд на лежащего рядом Креста - и сам чуть не заорал, настолько это было
жутко. Надзорка, растягиваясь и изгибаясь, налезала на бесчувственное
тело, надеваясь на него, как резиновая перчатка на руку. Наружу теперь
торчали только большие ступни, повернутые пальцами друг к другу. На глазах
Никиты змеящаяся бликами тварь обволокла Креста целиком, потом
сократилась, словно разом переварив, - и неспешно потекла прочь.
Вид, пусть не принадлежащего человеку, но все же мертвого тела потряс
всех настолько, что даже у словоохотливого Сократыча отнялся язык. Люди
стояли вокруг Телескопа в боязливом оторопелом молчании, нарушаемом лишь
всхлипами Лики.
- Васька знает?.. - тихо, почти шепотом спросил кто-то.
- Побежали за ним... - так же негромко ответили ему.
Потом толпу раздвинуло, и к распростертому тельцу шагнул Василий. Все
взглянули ему в лицо и тут же отвели глаза. Смотреть сейчас на Василия
было страшновато. Несколько секунд он неподвижно стоял над Телескопом,
потом медленно присел на корточки и заметно дрогнувшей рукой огладил
