скоки... И окна... Нет, не понимаю...
- А если на камушке? - спросила Лика.
Василий усмехнулся.
- Много ты чего на камушке выстроишь!.. Разве что сами камушки
пустить вместо кирпичей... Но их же ведь не свернешь! Это какую силу иметь
надо?..
Лика резко выпрямилась, покачнув глыбу.
- Я в самом деле боюсь! - Она повысила голос. - Это очень серьезно,
Вася! Ты вспомни, что было в прошлый раз... Ад кромешный! А ведь он тогда
не грозил, он просто развлекался... А теперь, ты говоришь, грозит... Да
еще и хозяевам!
- Да плевать на него хозяевам, - буркнул Василий.
- Хозяевам - да! А нам?.. Боже мой! - В голосе Лики зазвенело
отчаяние. - Только-только все стало налаживаться - и опять он!..
26
Я памятник воздвиг огромный и чудесный...
Константин Батюшков
Минуло еще несколько дней. Мрачные пророчества Лики сбываться не
спешили. Ромка вел себя по-прежнему странно - и не более того. Время от
времени он, правда, что-нибудь да отчебучивал, приводя обитателей колонии
в изрядное недоумение, однако поступки его теперь можно было скорее
назвать чудачествами, нежели озорством.
Так, однажды утром он вдруг вооружился заветной своей кувалдочкой и
вышел крушить самые что ни на есть исполинские глыбы. Каждая - тюбиков на
двадцать с лишним, не меньше. Кое-кто даже высказал робкое предположение:
слава Богу, взялся, мол, за ум...
Ничуть не бывало! Покончив с трудами праведными, Ромка двинул
прямиком к Пузырьку и, даже отказавшись принять традиционный колпачок,
обменял всю добычу на алые капсулы с тягучим приторным сиропом. По
неслыханному, кстати, курсу - три к одному. Пузырек был изумлен, обрадован
и встревожен. Редко кому удавалось сбить его с толку, а Ромке вот удалось.
Спрошенный о том, на кой ему пес столько красненьких, хулиган промямлил
что-то невнятное, но клятвенно заверил, что Пузырьку он - не конкурент.
Как будто и так не было ясно! Какая ж к черту конкуренция - без
змеевика-то...
Кое-что прояснилось после того, как наиболее любопытные наведались в
"конуру" и посмотрели, чем он там занимается. Вне всякого сомнения, Ромка
прилежно осваивал не то бетонные, не то глинобитные работы. Удивлялись,
пожимали плечами, крутили пальцем у виска... Слава Богу, хватило хоть ума
не дразнить! Последствия были бы непредставимы...
- Ну вот, как я и думал, Никита... - с печальной улыбкой молвил дедок
Сократыч. - Слово "крест" бытует в уголовном жаргоне. И, согласно Василию,
означает оно всего-навсего - нож. Которым режут...
- Что-то вы какой-то грустный сегодня, Платон Сократович, - заметил
Кляпов.
Дедок вздохнул.
- Есть причины, Никита, есть причины... Каковыми, если, конечно,
хотите, могу поделиться...
- Тогда подождите минутку... - Кляпов повернулся к переминающемуся
рядом Кресту. - Йоц! Сли!..
И, не оглядываясь, двинулся к средних размеров камушку, закрученному
спиралью, как домик улитки. Крест, затрепетав, устремился следом.
- От! - сказал Никита, указывая на нужный выступ. - Сьок?
- Зать! - немедленно выпалил Крест.
- Зать тебе... - недовольно отозвался Никита. - Вот раздолбишь -
тогда и будет тебе "зать"...
Проследив за первыми ударами, он кивнул и вернулся к Сократычу.
Исполненные скорби прозрачные глаза дедка были устремлены мимо Кляпова.
- Собственно, это даже и не версия, Никита... - проговорил Сократыч,
по-прежнему не сводя горестного взгляда с Креста, неловко заносящего
ломик. - Так, подозрение... Но уж больно, знаете, неприятное... Просто
меня поразило, с какой легкостью ваш друг утратил родную речь и перешел на
пресловутый пиджин-рашен... Все эти "от", "сли", "тьок"... Скажите, а как
у него сейчас складываются отношения с побирушками?
- Да вроде помирились, - нехотя отвечал Никита. - Дразнить стали
поменьше...
- Нет, я о другом... Общается он с ними?
- Да больше, чем с нами!
- Вот-вот-вот-вот-вот... - Розовое чело Сократыча затуманилось вновь.
- Помните, я излагал версию, что с нашим приходом побирушки остались не у
дел и выродились? Так вот в версии этой меня смущал всего один момент: как
можно выродиться без смены поколений?.. А сегодня ночью пришла такая
страшненькая, знаете, мысль... Что если хозяева, не нуждаясь больше в
услугах побирушек, поступили с ними так же, как с Крестом? А? Бац, знаете,
и все проблемы решены... А мы вот с вами смеемся над их ужимками и даже и
не подозреваем, что в будущем нас ждет то же самое... Простите, а что я
сказал веселого, Никита?
Зажмурясь и ухватив переносицу двумя пальцами, Никита Кляпов
сотрясался от беззвучного злобного смеха.
- Извините, - сказал он и встряхнул головой. - Просто мне подумалось,
что все мои проблемы тогда, действительно, будут решены... Отупеть и на
все наплевать - да я чуть ли не мечтаю об этом!
- Ну да, ну да... - деревянно поддакнул Сократыч, нервно оглаживая
бородку. - Блаженны нищие духом... А мне как прикажете быть в таком
случае? Зать? Сплошное "зать"? Нет уж, увольте... Если у меня и есть
что-либо дорогое в этой жизни - так это мой разум! Запомните это,
Никита!..
Удары по глыбе внезапно прекратились, и оба услышали, как с глухим
стуком упал на покрытие ломик. Обернулись. Крест стоял, обмерев, и с
ужасом провожал глазами прокатившую мимо надзорку. Никита бросился к нему.
- Ну, все, все... - испуганно приговаривал он, похлопывая и
поглаживая Креста по судорожно вздрагивающим мышцам. - Дьец... Уехала...
Кое-как успокоив питомца и снова вручив ему ломик, Никита решительным
шагом подошел к дедку.
- Опровергнуть? - прямо спросил он.
- Что ж, попробуйте. - Сократыч посмотрел на него с любопытством.
Никита оглянулся на Креста.
- Видели, как он испугался? А побирушки надзорок не боятся...
- Н-ну... Возможно, прошло много времени... Забыли, осмелели...
- Хорошо, - сказал Никита. - А с чего вы вообще решили, что они
глупее нас с вами? Вы хоть одну фразу на их языке прощебетать можете? А
они на нашем чирикают вовсю... Ладно. Взять того же Креста. Да я перед ним
хуже всякого побирушки унижался... И что же из этого следует? Что он был
умней меня?
С каждым словом личико Сократыча прояснялось все больше и больше.
- Никита... - растроганно сказал он наконец, пожимая Кляпову локоть.
- Спасибо... Не то чтобы вы меня убедили, но...
Но в этот момент ломик Креста угодил в напряженку, и глыба, издав
звук пушечного выстрела, как бы провалилась сама в себя и осела грудой
крупного белого щебня. Никита извинился и кинулся к питомцу (с минуты на
минуту должна была показаться надзорка).
Повеселевший дедок двинулся было своей дорогой, но не пройдя и
десятка шагов столкнулся с озабоченным Ромкой. Руки и нос хулигана были
обильно припудрены серым порошком. Да и пузо - тоже...
- Дед! - Ромка обрадовался. - Тебя-то мне и надо! Ты ж у нас все
знаешь!..
Чувствовал, стервец, где у Сократыча слабая струнка.
- Ну, во-первых, не все, - отвечал ему польщенный дедок. - А
во-вторых, не уверен, что знаю. Что вас интересует, Рома?
- Вот, например, памятник, - сказал Ромка, и воздел серые по локоть
руки, давая понять, насколько этот памятник громаден. - Он - как? Пустой
внутри или весь из бетона?
Седенькие бровки взмыли изумленно.
- Вы собираетесь возводить памятник, Рома? И кому же, позвольте
спросить?
- Да нет, - отмахнулся тот. - Поспорили просто... Ну так как?
- Н-ну... Смотря какой памятник... Помельче - те, конечно,
монолитные... А вот колоссы всякие... Их, по-моему, собирают из блоков...
Укладывают, знаете, такие бетонные кольца - одно на другое...
- Ага... - несколько ошарашенно молвил Ромка, оглаживая ладонями
невидимый круг. - Ну, понятно... Кольцами, значит...
Дышащие бледным свечением ребристые айсберги опор отяжелели, налились
желтизной, покрытие блеснуло, как пруд в безветренное пасмурное утро. Мир
просыпался. Светлые пятна скоков стали темными, по верхней и нижней тверди
побежали едва уловимые рваные тени, похожие на клочья облаков.
В проулках белели в ожидании людей невесть когда возникшие новые
камушки. Рассвет ласково омыл знакомую глыбу, слегка похожую на постамент
Медного Всадника, и одинокую человеческую фигуру на ее выдающемся вперед
уступе.
Расправив грудь, Ромка оглядел окрестности, потом обернулся. Два
мешка, сетка с алыми капсулами и всякий мелкий инструмент удобно
угнездились в седловине замечательной глыбы. Клавкин броневичок был просто
обречен на роль пьедестала.
- А вот фиг вам!.. - еле слышно шепнул Ромка, запрокинув вдохновенное
лицо к невероятно высокому потолку.
Затем перетащил один мешок из седловины на слегка выпуклую маковку
глыбы и вытряхнул в самой середке, окутавшись при этом по грудь облаком
тонкой серой пыли. Подождал, пока пыль осядет, и выволок наверх сетку с
капсулами. Присев на корточки, сделал в дышаще-мягком сером холмике
глубокую выемку, после чего выдавил туда пять алых тюбиков.
Припудрил ладони - и приступил...
Ромка, действительно, никогда не имел дела ни со строительством, ни с
гончарным ремеслом. Все, что могло ему теперь пригодиться в работе,
сводилось к детским воспоминаниям о том, как покойная баб-Варя замешивала
тесто для пельменей. Очень похожими приемами он замесил тяжеленный колобок
чудовищных размеров и принялся раскатывать его сначала в бревно, а потом в
длинную толстую кишку. Вскоре пришлось опуститься на колени. На выпуклой
площадке стало тесно. Будь Ромка более начитан, он бы неминуемо сравнил
себя с Лаокооном. Наконец догадался порвать липкого удава натрое, и первое
кольцо было выложено по частям. В поперечнике оно достигало полуметра,
толщиной не уступало кулаку Василия, а цвет имело жирно-коричневый, словно
пропитано было масляной краской.
Ромка распрямил сведенную спину и поднялся в рост - полюбоваться.
Балде-ож...
- Ты что ж это, поганец, делаешь?! - разорвал утреннюю тишину вопль,
исполненный изумления и злобы. Ранняя пташечка Клавка вышла на промысел.
- Чего вопишь? - благодушно осведомился Ромка. Он был до того
очарован первым выложенным кольцом, что даже не удосужился взглянуть на
Клавку.
- Ты мой броневичок поганить? Тут люди собираются, вопросы с него
решают!..
Ромка присел на корточки и любовно устранил легкий извив, пока не
схватилось намертво. Нет, отлично легло колечко...
- Я кому говорю?..
Ромка повернул голову.
- Клавк, - задумчиво молвил он. - Вот перемкну пару кабелей, и будешь
неделю дома сидеть...
Клавка набрала полную грудь воздуха и уже открыла рот, как вдруг
взглянула Ромке в глаза - и поняла, что он не шутит.
Рот медленно закрылся, воздух был относительно тихо выдохнут.
Конечно, будь рядом свидетели, Клавка еще, пожалуй, и пошумела,
поерепенилась бы малость - марку поддержать. А так... Словом, когда Ромка,
устранив пару-тройку огрехов, снова поднял голову, Клавки на пятачке уже
не было.
Следующей, как ни странно, заявилась Лика. Что ее выгнало из дому в
такую рань - сказать трудно. Обычно она в это время еще нежилась в
гамаке... Остановилась, подождала, когда Ромка поднимет голову,
естественно, не дождалась и в недоумении обошла глыбу кругом,
приглядываясь к творящемуся на вершине.
Ромка уже заканчивал выкладывать третье кольцо.
- Доброе утро, Рома, - сказала Лика.
- Привет, - буркнул Ромка, головы по-прежнему не поднимая.
