повернули и стали уходить от берега, на ходу убирая гроты и кливера и под
напором шквала низко кренясь над побелевшей водой. Потом они скрылись за
стеною дождя.
- Они вернутся, когда утихнет, - сказал Торики. - Надо нам выбираться
отсюда.
- Барометр, верно, еще упал, - сказал капитан Линч.
Это был седой бородатый старик, который уже не ходил в море и давно
понял, что может жить в ладу со своей астмой только на Хикуэру. Он вошел в
дом и взглянул на барометр.
- Боже ты мой! - услышали они и бросились за ним следом: он стоял, с
ужасом глядя на стрелку, которая показывала двадцать девять и двадцать.
Снова выйдя на берег, они в тревоге оглядели море и небо. Шквал
прошел, но небо не прояснилось. Обе шхуны, а с ними и еще одна, под всеми
парусами шли к острову. Но вот ветер переменился, и они поубавили парусов.
А через пять минут шквал налетел на них с противоположной стороны, прямо в
лоб, - и с берега было видно, как там поспешно ослабили, а потом и совсем
убрали передние паруса. Прибой звучал глухо и грозно, началось сильное
волнение. Потрясающей силы молния разрезала потемневшее небо, и
оглушительными раскатами загремел гром.
Торики и Леви бегом пустились к шлюпкам. Леви бежал вперевалку,
словно насмерть перепуганный бегемот. При выходе из атолла навстречу их
лодкам неслась шлюпка с "Аораи". На корме, подгоняя гребцов, стоял Рауль.
Мысль о жемчужине не давала ему покоя, и он решил вернуться, чтобы принять
условия Мапуи.
Он выскочил на песок в таком вихре дождя и ветра, что столкнулся с
Хуру-Хуру, прежде чем увидел его.
- Опоздал! - крикнул ему Хуру-Хуру. - Мапуи продал ее Торики за
тысячу четыреста чилийских долларов, а Торики продал ее Леви за двадцать
пять тысяч франков. А Леви продаст ее во Франции за сто тысяч. Табак есть?
Рауль облегченно вздохнул. Все его терзания кончились. Можно больше
не думать о жемчужине, хоть она и не досталась ему. Но он не поверил
Хуру-Хуру: вполне возможно, что Мапуи продал жемчужину за тысячу четыреста
чилийских долларов, но чтобы Леви, опытный торговец, заплатил за нее
двадцать пять тысяч франков - это едва ли. Рауль решил переспросить
капитана Линча, но, добравшись до жилища старого моряка, он застал его
перед барометром в полном недоумении.
- Сколько по-твоему показывает? - тревожно спросил капитан, протер
очки и снова посмотрел на барометр.
- Двадцать девять и десять, - сказал Рауль. - Я никогда не видел,
чтобы он стоял так низко.
- Не удивительно, - проворчал капитан. - Я пятьдесят лет ходил по
морям и то не видел ничего подобного. Слышишь?
Они прислушались к реву прибоя, сотрясавшего дом, потом вышли. Шквал
утих. За милю от берега "Аораи", попавшую в штиль, кренило и швыряло на
высоких волнах, которые величественно, одна за другой, катились с
северо-востока и с яростью кидались на коралловый берег. Один из гребцов
Рауля указал на вход в пролив и покачал головой. Посмотрев в ту сторону,
Рауль увидел белое месиво клубящейся пены.
- Я, пожалуй, переночую у вас, капитан, - сказал он и велел матросу
вытащить шлюпку на берег и найти пристанище для себя и для остальных
гребцов.
- Ровно двадцать девять, - сообщил капитан Линч, уходивший в дом,
чтобы еще раз взглянуть на барометр.
Он вынес из дома стул, сел и уставился на море. Солнце вышло из-за
облаков, стало душно, по-прежнему не было ни ветерка. Волнение на море
усиливалось.
- И откуда такие волны, не могу понять, - нервничал Рауль. - Ветра
нет... А вы посмотрите... нет, вы только посмотрите вон на ту!
Волна, протянувшаяся на несколько миль, обрушила десятки тысяч тонн
воды на хрупкий атолл, и он задрожал, как от землетрясения. Капитан Линч
был ошеломлен.
- О Господи! - воскликнул он, привстав со стула, и снова сел.
- А ветра нет, - твердил Рауль. - Был бы ветер, я бы еще мог это
понять.
- Можешь не беспокоиться, будет и ветер, - мрачно ответил капитан.
Они замолчали. Пот выступил у них на теле миллионами мельчайших
росинок, которые сливались в капли и ручейками стекали на землю. Не
хватало воздуха, старик мучительно задыхался. Большая волна взбежала на
берег, облизала стволы кокосовых пальм и спала почти у самых ног капитана
Линча.
- Намного выше последней отметки, - сказал он, - а я живу здесь
одиннадцать лет. - Он посмотрел на часы. - Ровно три.
На берегу появились мужчина и женщина в сопровождении стайки детей и
собак. Пройдя дом, они остановились в нерешительности и после долгих
колебаний сели на песок. Несколько минут спустя с противоположной стороны
приплелось другое семейство, нагруженное всяким домашним скарбом. И вскоре
вокруг дома капитана Линча собралось несколько сот человек - мужчин и
женщин, стариков и детей. Капитана окликнул одну из женщин с грудным
младенцем на руках и узнал, что ее дом только что смыло волной.
Дом капитана стоял на высоком месте острова, справа и слева от него
огромные волны уже перехлестывали через узкое кольцо атолла в лагуну.
Двадцать миль в окружности имело это кольцо, и лишь кое-где оно достигало
трехсот футов в ширину. Сезон ловли жемчуга был в разгаре, и туземцы
съехались сюда со всех окрестных островов и даже с Таити.
- Здесь сейчас тысяча двести человек, - сказал капитан Линч. - Трудно
сказать, сколько из них уцелеет к завтрашнему утру.
- Непонятно, почему нет ветра? - спросил Рауль.
- Не беспокойся, мой милый, не беспокойся, неприятности начнутся
очень скоро.
Не успел капитан Линч договорить, как огромная волна низринулась на
атолл. Морская вода, покрыв песок трехдюймовым слоем, закипела вокруг их
стульев. Раздался протяжный стон испуганных женщин. Дети, стиснув руки,
смотрели на гигантские валы и жалобно плакали. Куры и кошки заметались в
воде, а потом дружно, как сговорившись, устремились на крышу дома. Один
туземец, взяв корзину с новорожденными щенятами, залез на кокосовую пальму
и привязал корзину на высоте двадцати футов над землей. Собака-мать,
повизгивая и тявкая, скакала в воде вокруг дерева.
А солнце светило по-прежнему ярко, и все еще не было ни ветерка. Они
сидели, глядя на волны, кидавшие "Аораи" из стороны в сторону. Капитан
Линч, не в силах больше смотреть на вздымающиеся водяные горы, закрыл лицо
руками, потом ушел в дом.
- Двадцать восемь и шестьдесят, - негромко сказал он, возвращаясь.
В руке у него был моток толстой веревки. Он нарезал из нее концы по
десять футов длиной, один дал Раулю, один оставил себе, а остальные роздал
женщинам, посоветовав им лезть на деревья.
С северо-востока потянул легкий ветерок, и, почувствовав на лице его
дуновение, Рауль оживился. Он увидел, как "Аораи", выбрав шкоты, двинулась
прочь от берега, и пожалел, что остался здесь. Шхуна-то уйдет от беды, а
вот остров... Волна перехлестнула через атолл, чуть не сбив его с ног, и
он присмотрел себе дерево, потом, вспомнив про барометр, побежал в дом и в
дверях столкнулся с капитаном Линчем.
- Двадцать восемь и двадцать, - сказал старик. - Ох, и заварится тут
чертова каша!.. Это что такое?
Воздух наполнился стремительным движением. Дом дрогнул и закачался, и
они услышали мощный гул. В окнах задребезжали стекла. Одно окно разбилось;
в комнату ворвался порыв ветра такой силы, что они едва устояли на ногах.
Дверь с треском захлопнулась, расщепив щеколду. Осколки белой дверной
ручки посыпались на пол. Стены комнаты вздулись, как воздушный шар, в
который слишком быстро накачали газ. Потом послышался новый шум, похожий
на ружейную стрельбу, - это гребень волны разбился о стену дома. Капитан
Линч посмотрел на часы. Было четыре пополудни. Он надел синюю суконную
куртку, снял со стены барометр и засунул его в глубокий карман. Новая
волна с глухим стуком ударилась в дом, и легкая постройка повернулась на
фундаменте и осела, накренившись под углом в десять градусов.
Рауль первый выбрался наружу. Ветер подхватил его и погнал по берегу.
Он заметил, что теперь дует с востока. Ему стоило огромного труда лечь и
приникнуть к песку. Капитан Линч, которого ветер нес, как соломинку, упал
прямо на него. Два матроса с "Аораи" спрыгнули с кокосовой пальмы и
бросились им на помощь, уклоняясь от ветра под самыми невероятными углами,
на каждом шагу хватаясь за землю.
Капитана Линч был уже слишком стар, чтобы лазить по деревьям, поэтому
матросы, связав несколько коротких веревок, стали постепенно поднимать его
по стволу и наконец привязали к верхушке в пятидесяти футах от земли.
Рауль закинул свою веревку за ствол другой пальмы и огляделся. Ветер был
ужасающий. Ему и не снилось, что такой бывает. Волна, перекатившись через
атолл, промочила его до колен и хлынула в лагуну. Солнце исчезло,
наступили свинцовые сумерки. Несколько капель дождя ударили его сбоку,
словно дробинки, лицо окатило соленой пеной, словно ему дали оплеуху; щеки
жгло от боли, на глазах выступили слезы. Несколько сот туземцев забрались
на деревья, и в другое время Рауль посмеялся бы, глядя на эти гроздья
людей. Но он родился на Таити и знал, что делать: он согнулся, обхватил
руками дерево и, крепко ступая, пошел по стволу вверх. На верхушке пальмы
он обнаружил двух женщин, двух девочек и мужчину; одна из девочек крепко
прижимала к груди кошку.
Со своей вышки он помахал рукой старику капитану, и тот бодро помахал
ему в ответ. Рауль был потрясен видом неба: оно словно нависло совсем
низко над головой и из свинцового стало черным. Много народу еще сидело
кучками на земле под деревьями, держась за стволы. Кое-где молились, перед
одной из кучек проповедовал миссионер-мормон. Странный звук долетел до
слуха Рауля - ритмичный, слабый, как стрекот далекого сверчка; он длился
всего минуту, но за эту минуту успел смутно пробудить в нем мысль о рае и
небесной музыке. Оглянувшись, он увидел под другим деревом большую группу
людей, державшихся за веревки и друг за друга. По их лицам и по одинаковым
у всех движениям губ он понял, что они поют псалом.
А ветер все крепчал. Никакой меркой Рауль не мог его измерить, - этот
вихрь оставил далеко позади все его прежние представления о ветре, - но
почему-то он все-таки знал, что ветер усилился. Невдалеке от него вырвало
с корнем дерево, висевших на нем людей швырнуло на землю. Волна окатила
узкую полоску песка - и люди исчезли. Все совершалось быстро. Рауль увидел
на фоне белой вспененной воды лагуны черную голову, коричневое плечо. В
следующее мгновение они скрылись из глаз. Деревья гнулись, падали и
скрещивались, как спички. Рауль не уставал поражаться силе ветра; пальма,
на которой он спасался, тоже угрожающе раскачивалась. Одна из женщин
причитала, крепко прижав к себе девочку, а та все не выпускала из рук
кошку.
Мужчина, державший второго ребенка, тронул Рауля за плечо и указал
вниз. Рауль увидел, что в ста шагах от его дерева мормонская часовня, как
пьяная, шатается на ходу: ее сорвало с фундамента, и теперь волны и ветер
подгоняли ее к лагуне. Ужасающей силы вал подхватил ее, повернул и бросил
на купу кокосовых пальм. Люди посыпались с них, как спелые орехи. Волна
схлынула, а они остались лежать на земле: одни неподвижно, другие -
извиваясь и корчась. Они чем-то напоминали Раулю муравьев. Он не ужасался,
- теперь его уже ничто не могло ужаснуть. Спокойно и деловито он наблюдал,
как следующей волной эти человеческие обломки смыло в воду. Третья волна,
самая огромная из всех, швырнула часовню в лагуну, и она поплыла во мрак,
наполовину затонув, - ни дать ни взять Ноев ковчег.
Рауль поискал глазами дом капитана Линча и с удивлением убедился, что
