один из противников не сумел добиться преимущества. И вот, когда зрители
уже приготовились полюбоваться интересной борьбой, Харниш сделал едва
приметное движение, привел в действие все рычаги и пружины своего тела и
обрушил на противника свою богатырскую силу. Луи держался до тех пор,
пока не захрустели суставы его могучего костяка, но все же, хоть и мед-
ленно, Харниш пригнул его к земле и положил на обе лопатки.
- Победитель платит! - закричал он, вскочив на ноги и первым врываясь
в салун. - Вали, ребята, вали за мной!
Все выстроились в три ряда у длинной стойки, стряхивая иней с мока-
син, - на дворе стоял шестидесятиградусный мороз Беттлз, один из самых
отчаянных и бесшабашных старожилов Юкона, и тот перестал горланить песню
про "целебный напиток" и, спотыкаясь, протиснулся к стойке, чтобы позд-
равить Харниша. Мало того - его вдруг обуяло желание сказать тост, и он
заговорил громогласно и торжественно, как заправский оратор:
- Вот что я вам скажу: Время-не-ждет - мой закадычный друг, и я гор-
жусь этим. Не раз мы с ним бывали на тропе, и я могу поручиться, что
весь он, от мокасин до макушки, - червонное золото высшей пробы, черт бы
побрал его паршивую шкуру! Пришел он в эту страну мальчишкой, на восем-
надцатом году. В такие годы все вы были просто молокососами. Но только
не он. Он сразу родился взрослым мужчиной. А в те времена, скажу я вам,
мужчине нужно было постоять за себя. Тогда мы не знали такого баловства,
какое сейчас завелось. - Беттлз прервал свою речь, чтобы помедвежьи об-
лапить Харниша за шею. - В доброе старое время, когда мы с ним пришли на
Юкон, никто не выдавал нам похлебку и нигде нас не потчевали даром. Мы
жгли костры там, где случалось подстрелить дичь, а по большей части кор-
мили нас лососевые следы и заячьи хвосты.
Услышав дружный взрыв хохота, Беттлз понял, что оговорился, и, выпус-
тив из своих объятий Харниша, устремил свирепый взор на толпу.
- Смейтесь, козлы безрогие, смейтесь! А я вам прямо в глаза скажу,
что самые лучшие из вас недостойны завязать ремни его мокасин. Прав я
или нет, Кэмбл? Прав я или нет. Мак? Время-не-ждет из старой гвардии,
настоящий бывалый юконец. А в ту пору не было ни пароходов, ни факторий,
и мы, грешные, надеялись только на лососевые хвосты и заячьи следы. По
Фаренгейту.
Оратор торжествующе посмотрел на своих слушателей, а те наградили его
аплодисментами и стали требовать, чтобы Харниш тоже произнес речь. Хар-
ниш кивнул в знак согласия. Притащили стул и помогли ему вскарабкаться
на него. Он был так же пьян, как и все в этой толпе - необузданной толпе
в дикарском одеянии: на ногах - мокасины или моржовые эскимосские сапо-
ги, на шее болтались рукавицы, а наушники торчали торчком, отчего мехо-
вые шапки напоминали крылатые шлемы норманнов. Черные глаза Харниша
сверкали от выпитого вина, смуглые щеки потемнели. Его приветствовали
восторженными криками и шумными изъявлениями чувств. Харниш был тронут
почти до слез, невзирая на то, что многие его поклонники еле ворочали
языком. Но так вели себя люди спокон веков - пировали, дрались, дурачи-
лись, - будь то в темной первобытной пещере, вокруг костра скваттеров,
во дворцах императорского Рима, в горных твердынях бароновразбойников, в
современных многоэтажных отелях или в кабачках портовых кварталов. Тако-
вы были и эти люди - строители империи в полярной ночи: хвастливые,
хмельные, горластые, они спешили урвать несколько часов буйного веселья,
чтобы хоть отчасти вознаградить себя за непрерывный героический труд. То
были герои новой эпохи, и они ничем не отличались от героев минувших
времен.
- По правде говоря, ребята, я понятия не имею, что бы вам такое ска-
зать, - начал Харниш несколько смущенно, стараясь собраться с мыслями. -
Вот что: я, пожалуй, расскажу вам одну историю. Когда-то у меня был то-
варищ в городе Джуно. Он приехал из Северной Каролины. От него-то я и
слышал эту историю. На его родине, в горах, справляли свадьбу. Собра-
лись, как водится, все родные и знакомые. Священник уже кончал обряд
венчания и вдруг и говорит:
- Стало быть, кого бог сосчитал, того человек да не разлучает.
- Ваше преподобие, - заявляет новобрачный, - вы не больно грамотно
выражаетесь. А я желаю обвенчаться по всем правилам.
Когда дым рассеялся, невеста поглядела кругом и видит: лежит священ-
ник, лежит жених, брат, двое дядьев и пятеро свадебных гостей - все по-
койнички. Невеста этак тяжко вздохнула и говорит:
- А все эти новомодные многозарядные пистолеты. Здорово они мне под-
гадили.
- То же могу сказать и я, - продолжал Харниш, когда утих оглуши-
тельный хохот, - здорово подгадили мне четыре короля Джека Кернса. Я ос-
тался на мели и отправляюсь в Дайю...
- Бежишь? - крикнул кто-то из толпы.
Лицо Харниша на мгновение исказилось гневом, но тотчас же опять пове-
селело.
- Я так понимаю, что это просто шутка, - ответил он, широко улыбаясь.
- Вы все хорошо знаете, что никуда я не убегу.
- А ну, побожись! - крикнул тот же голос.
- Пожалуйста. Я пришел сюда через Чилкутский перевал в восемьдесят
третьем. Осенью я вернулся тем же путем. Ветер выл, пурга, а у меня
только и было, что рваная рубаха да с чашку непросеянной муки. Зиму я
проработал в Джуно, снарядился, а весной опять перевалил через Чилкут. И
опять голод выгнал меня. Но когда наступила весна, я опять пришел сюда и
порешил, что не уйду, пока не разбогатею. Так вот, я еще не разбогател,
значит, и не уйду отсюда. Я поеду за почтой - и сейчас же обратно. Даже
не переночую в Дайе. Как только получу продовольствие и почту, сменю со-
бак - и марш на перевал. И клянусь вам вратами ада и головой Иоанна
Крестителя, ни за что я не уйду отсюда, пока не найду богатство, настоя-
щее богатство!
- А сколько это, к примеру, настоящее богатство? - спросил Беттлз,
нежно обнимая колени Харниша.
- Да, да, скажи, сколько? - послышалось со всех сторон.
Харниш крепче уперся ногами в сиденье стула и задумался.
- Четыре или пять миллионов, - медленно проговорил он; в ответ раз-
дался громкий хохот, насмешливые возгласы. Харниш поднял руку: - Ну,
ладно, не стану зарываться. Пусть будет для начала миллион. Но уж ни ун-
цией меньше. Без этого я не уйду отсюда.
Снова со всех сторон посыпались насмешки. Не только все золото, добы-
тое на Юконе, не стоило пяти миллионов, но еще не было случая, чтобы
кто-нибудь нашел золота не то что на миллион, а хотя бы на сто тысяч
долларов.
- Слушайте, что я вам скажу. Вы видели сейчас, как повезло Джеку
Кернсу. А ведь до прикупа у него была слабая карта. Всего-то три парши-
вых короля. Но он чуял, что придет четвертый, непременно придет, - и
пришел. Так вот и я чую: скоро, очень скоро на Юконе начнутся большие
дела. Не какие-нибудь пустячки вроде Лосиной реки или Березового ручья.
Уж на этот раз счастье привалит по-настоящему! Помяните мое слово - дол-
го его ждать не придется. Ничто его не остановит, пожалует прямо вверх
по течению. Если пойдете по следам моих мокасин, там вы меня и найдете -
гденибудь на Индейской реке, или на Стюарте, или на Клондайке. Как при-
везу почту, сразу пущусь туда, да так, что не догоните, только снег
столбом взовьется. Будет там золото прямо под ногами. С каждой промывки
будем снимать на сто долларов. А народу набежит до пятидесяти тысяч. Та-
кой содом подымется - только держись!
Харниш поднес стакан ко рту.
- За ваше здоровье, ребята, и надеюсь всех вас увидеть там.
Он выпил вино и, соскочив со стула, снова очутился в медвежьих
объятиях Беттлза.
- На твоем месте, Время-не-ждет, я бы нынче не пускался в путь, -
сказал Джо Хайнс, выходивший на двор взглянуть на термометр. - Мороз
крепчает. Уже шестьдесят два градуса, и, наверно, еще упадет. Лучше по-
дожди, пока мороз отпустит.
Харниш засмеялся; засмеялись и старики, стоявшие подле него.
- Вот я и говорю - молокососы! - закричал Беттлз. - Чуть подморозит,
уже пугаются. Плохо лее ты его знаешь! Неужто он побоится мороза?
- Так можно и легкие застудить, - возразил Хайнс.
- Чепуха! Ты, Хайнс, всего только три года здесь, еще не обжился. Я
видел, как Время-не-ждет прошел пятьдесят миль по Койокуку за один день,
а градусник показывал семьдесят два.
Хайнс неодобрительно покачал головой.
- Вот так и отмораживают легкие, - сказал он. - Надо подождать, когда
потеплеет. Иначе не добраться ему до места. Он же едет без палатки, даже
без полога.
Беттлз влез на стул; ноги плохо держали его, и, чтобы не упасть, он
обнял Харниша за шею.
- До Дайи тысяча миль, - сказал он. - И почти весь путь - неезженная
тропа. Но я побьюсь об заклад на что угодно с любым чечако, что Вре-
мя-не-ждет за тридцать дней доберется до Дайи.
- Это выходит в среднем по тридцать три мили в день, - предостерег
доктор Уотсон. - Я знаю, что это такое. Случись пурга у Чилкута - заст-
рянешь на неделю.
- Так вот, - продолжал Беттлз. - Время-не-ждет сразу повернет обратно
и опять проделает тысячу миль в тридцать дней. Ставлю на него пятьсот
долларов, и наплевать на пургу!
В подкрепление своих слов он выхватил из-за пояса мешочек с золотом
величиной с колбасный круг и швырнул его на стойку. Док Уотсон последо-
вал примеру Беттлза.
- Стойте! - крикнул Харниш. - Беттлз прав, я тоже хочу поддержать
его. Ставлю пятьсот долларов, что ровно через шестьдесят дней я подкачу
с почтой к дверям Тиволи.
Толпа недоверчиво загудела, и с десяток мужчин взялись за свое золо-
то. Джек Керне протиснулся поближе к Харнишу.
- Спорим, Время-не-ждет! - крикнул он. - Ставлю два против одного,
что ты и в семьдесят пять дней не обернешься.
- Пожалуйста, без подачек, - отрезал Харниш. - Условия одни для всех.
Сказано - шестьдесят дней.
- Семьдесят пять, - настаивал Керне. - Держу два против одного. У Пя-
тидесятой Мили река уже вскроется, припай будет ненадежен.
- Деньги, что я тебе проиграл, твои, - возразил Харниш. - И не думай
отдавать их мне обратно таким манером. Не стану я спорить с тобой и де-
нег твоих не возьму. Но вот что я тебе скажу, Джек: сегодня счастье тебе
улыбнулось; ну, а скоро оно улыбнется мне, и я отыграюсь. Вот погоди,
когда начнется горячка. Тогдато у нас с тобой пойдет игра крупная, под
стать настоящим мужчинам. Согласен?
Они пожали друг Другу руки.
- Он наверняка обернется в срок, - шепнул Керне на ухо Беттлзу. -
Ставлю пятьсот долларов, что Времяне-ждет будет здесь через шестьдесят
дней, - прибавил он громко.
Билли Роулинс ответил на пари, и Беттлз в полном восторге бросился
обнимать Кернса.
- Черт возьми, и я хочу поспорить, - сказал Олаф Гендерсон, оттаски-
вая Харниша от Беттлза и Кернса.
- Платит победитель! - закричал Харниш, отвечая на пари Олафу. - А
так как я непременно выиграю и раньше чем через шестьдесят дней мне пить
не придется, то я плачу сейчас. Ну, валяйте, кому что? Заказывайте!
Беттлз, зажав в руке стакан с виски, опять взгромоздился на стул и,
пошатываясь, затянул единственную песню, которую знал:
Генри Бичер совместно
С учителем школы воскресной
Дуют целебный напиток,
Пьют из бутылки простой;
Но можно, друзья, поклясться:
Нас провести не удастся,
Ибо в бутылке этой
Отнюдь не невинный настой!
Толпа подхватила припев:
Но можно, друзья, поклясться:
Нас провести не удастся,
Ибо в бутылке этой
Отнюдь не невинный настой!
Кто-то отворил входную дверь. Тусклый предутренний свет проник в ком-
нату.
- Время не ждет, время не ждет, - раздался предостерегающий голос.
Элам Харниш сорвался с места и кинулся к двери, на ходу опуская науш-
ники меховой шапки. За дверью стоял индеец Кама с нартами; нарты были
узкие и длинные - шестнадцать дюймов в ширину, семь с половиной футов в
