Я снова принялся за работу, вычерпывая из дыры расплавленный металл.
Оказалось, что дверь состоит из двух стальных плит нержавеющей стали,
пространство между которыми заполнено сотами из более легкого металла.
- Пока хватит и этого, - руки у меня дрожали, как у алкоголика.
Достав веревку, которой раньше была связана Риссия, у запястья Риссии, я
обмотал основание газового резака и вставил его как можно плотнее в дыру,
просверленную в двери. Потом настроил его на максимальное пламя.
- Пусть резак делает свое дело, - сказал я Риссии. - Когда металл
раскалится добела, посмотрим, что из этого выйдет.
Минуту спустя бело-голубое пламя облизывало дверь.
- Бежим, - крикнул я, схватил Риссию за руку и увлек ее в конец
коридора. Мы спрятались в закуток, отделенный кирпичной стеной. Здесь же
мы нашли костюмы для подводного плавания, и Риссия надела один.
- Может, ничего и не выйдет, - сказал я, - не хватит газа или еще что
случится. Но, по идее, дверь должна расплавиться и "выплюнуть" замковое
устройство.
- Да, Мэл, - взяв мои руки в свои, Риссия закрыла ими мои уши.
Я нервно улыбнулся:
- Неплохая идея, действительно.
Но в этот миг меня словно шарахнуло дубиной по голове, отбросило и
прижало к стене, будто мышь, которая качалась на языке колокола. Я упал на
грубый камень, потом почувствовал вкус крови на губах.
- Риссия! - и в ответ услышал лишь звон в собственных ушах. Я нашел
ее руку, ощупал тело. Риссия была неподвижна и холодна, но дышала. Что-то
мокрое коснулось моих ног, я зажег фонарь и увидел мутные волны,
подступившие к нашему закутку.
- Наверное, прорвало не только дверь, но и стену, - услышал я
собственный голос. Я заставил себя встать на ноги, поднял Риссию и,
перекинув ее через плечо, вышел из нашего укрытия. Навстречу мне грязным
потоком устремилась вода, неся какие-то мелкие предметы, листы бумаги,
щепки... Почти по колено в воде я добрался до той комнаты, откуда нас
хитроумно выпроводили.
Толстяк исчез. Его развороченная кровать зияла кусками мокрой ваты и
пружинами матраса. Резное изголовье обвалилось, балдахин из
темно-коричневого шелка покосился на своих столбах. У ступеней, ведущих в
другую комнату, лежали два мертвеца, по пояс погруженные в грязную воду.
Пятна крови расплывались от них по комнате.
- Наверное, стояли прямо у двери, когда она взорвалась, - предположил
я. Все так же по щиколотку в воде я поднялся по ступеням в смежную
гостиную, сквозь нее вышел в коридор и, переступив через обломки каменных
арок, попал в приемную с мраморным столом. "Чиновник" и охранник, с
которыми я дрался, тоже исчезли. Мозаичный пол был залит водой, из щелей
сквозь настенную живопись текла вода.
- Этот взрыв, видно, нанес последний удар, - сказал я сам себе, -
жилище и так уж разваливалось на куски.
К моменту, когда я достиг круглой двери, через которую проник в этот
подводный дворец, вода доходила мне уже до колен. Мимо проплывали веера из
перьев, деревянные статуэтки, какие-то бумаги. Я схватился за большую
рукоятку двери, начал нервно дергать ее взад-вперед, но потом все же взял
себя в руки и постарался вспомнить, как это делал охранник. Так... он
потянул рукоятку на себя, потом повернул ее влево. Я сделал все наоборот (
ведь я шел назад) и тяжелая металлическая дверь, скорее иллюминатор,
открылась, но в нее хлынул поток воды, сбивший меня с ног и пронесший мимо
двери метров на семь-восемь. Из последних сил удерживая Риссию, я встал на
ноги, добрел до круглой двери и проник в нее.
Какое-то время, показавшееся мне вечностью, нас вертела вода,
заставляя совершать головокружительные кульбиты. Наконец я вспомнил о
водяном двигателе в моей оснастке и, включив его, замедлил наше движение.
Мы плыли по бесконечному коридору, проплывая метр за метром мимо
однообразных серых стен. И вдруг передо мной возникли ворота - те самые,
закрывающие вход в "водосточную трубу". Забрав немного вправо, прижав тело
Риссии к себе, я проник сквозь щель в воротах и взмыл вверх, в мрачную
толщу океана, которая сулила свободу.
Поднимаясь со дна морского, я пробовал найти запястье Риссии, чтобы
нащупать пульс, но руки мои онемели от холода. Почти вплотную к нам
подплыла какая-то рыба, огромная и странная, но тут же исчезла,
испугавшись взмаха моей руки. Когда до поверхности оставалось футов сто,
страшная судорога свела мой левый локоть, вскоре она сменилась тупой болью
у основания черепа. Наш быстрый подъем таил опасность резкого перепада
давления - такая штука может превратить здоровяка в инвалида, причем за
несколько секунд.
Преодолевая боль в суставе, я согнул левую руку и посмотрел на
индикатор: сорок один фут до всплытия, сорок, тридцать пять...
Вот и поверхность океана. Какие-то быстрые огоньки замелькали на
вале; вновь прибегнув к водяному двигателю, я приблизился к ним, потом
подрулил ногами, плывя навстречу хромированной лесенке, спущенной в воду с
катера. Когда я схватился за нее, голову мою словно пронзила огненная
молния, но чья-то сильная рука подхватила меня и подняла на палубу.
- Риссия... Ей надо восстановить давление, - пробормотал я, боясь
потерять сознание, не сообщив об этом. Вес ее тела больше не оттягивал мне
руку. С меня стянули шлем, теплый воздух овеял лицо. Кругом стояла тишина,
если не считать того гула, который поселился в моей голове с момента
взрыва. Глаза были вместилищем боли, словно ядра, раскаленные добела.
Протянув руку, я ощутил мягкую прохладу щеки Риссии - с девушки
успели снять шлем. И сразу моя боль прошла, как бывает, когда вытащишь
занозу. Глубоко вздохнув, я почувствовал металлический привкус в воздухе и
усмехнулся, осознав, что на какое-то время я совсем забыл запах извержения
вулканов.
Потом все исчезло - запахи, звуки и даже боль. Я провалился в царство
тепла и забвения.
10
Сознание долго не возвращалось ко мне, словно старый солдат, забывший
дорогу к дому. Сделав усилие, я открыл глаза и увидел потолок камеры, в
которую меня, видимо, поместили для восстановления нормального давления.
Попробовал согнуть руку - как будто в порядке. Сел. Риссия, завернутая в
одеяло, лежала рядом. На какой-то миг сердце мое перестало биться: мне
показалось, что она не дышит. Потом, почувствовав ее дыхание на своей
ладони, я успокоился. Взглянул на приборы, показывающие давление: стрелка
замерла на отметке 14.6 ПСИ. Значит, открыть камеру не опасно.
Подобравшись к входному люку, я потянул за рукоятку и почувствовал
страшную слабость. Тогда я решил постучать по крыше камеры, чтобы Кармоди
выпустил меня на волю.
Но какое-то неясное подозрение остановило меня. Поразмыслив, я понял,
что катер не идет, а покачивается на ленивой волне. На моих часах было без
двадцати пять, значит, прошло почти семь часов с начала моего спуска на
дно. Почему же Кармоди не отвез нас в порт, не показал Риссию врачам? И
почему катер дрейфует, вместо того чтобы двигаться?
Я снова потрогал ручку люка, на этот раз мне удалось ее повернуть, и
дверь приоткрылась на полдюйма. Я увидел серый рассвет, серую палубу и
ноги человека, лежащего плашмя совсем недалеко от меня. Прикрыв дверь
снова, я потрогал рукой бедро, где должен быть револьвер. Он исчез.
Видимо, я потерял его, пробираясь по многочисленным тоннелям подводного
мира.
Минут пять прошли в раздумье, потом, снова приоткрыв дверь, я получше
осмотрел ноги лежащего. И хотя видел я еще плохо, словно сквозь дымчатые
очки, я узнал спортивные туфли Кармоди на веревочных подошвах. На катере
царила тишина. А может, я оглох? Подняв руку к уху, я щелкнул пальцами: да
нет, я все слышу.
Я осторожно вылез на палубу, закрыл за собой люк и снова взглянул на
лежащего - да, это был Кармоди, без всякого сомнения. Убитый, и притом
давно... Даже в двадцати милях от суши до него смогли добраться мухи.
Рашас тоже лежал в отдалении. Кто-то убил его, попав в правый глаз.
На палубе виднелось красное засохшее пятно, струйка крови тянулась к
борту. Значит кто-то, с дыркой в теле, смог добраться до борта и броситься
в воду.
Я двигался босиком и, как мне казалось, бесшумно. Однако меня
услышали: над палубой показался чей-то затылок. Пригнувшись, я скрылся
позади рубки и отполз назад - до точки, откуда рискнул еще раз взглянуть.
В двух шагах от меня стоял человек. Судя по положению плеч, он собирался
повернуться в мою сторону, но, упредив его движение, я прыгнул и оказался
лицом к лицу с ним. Он молниеносно выхватил револьвер и нацелился мне
прямо в сердце.
- Не стреляй, - услышал я чей-то ленивый голос. - Этого пока что
оставим в живых. - Из полутьмы каюты поднялся некто, чье лицо мне
показалось знакомым. Может, я видел его еще в Майами.
Первый опустил револьвер. Он смахивал на школьного учителя - среднего
роста, серая личность "приличной" наружности с редеющими волосами и
полнеющей талией. У другого было скорбное лицо продавца ритуальных
товаров, и одет он был в традиционный темный костюм. Оба они разглядывали
меня с минуту, потом владелец оружия пошел прочь.
- Поищу веревку, надо его связать, - сказал он, причем произнес все
это на хорошем английском, с едва заметным акцентом. Я подумал, что он вот
так же говорит еще на дюжине языков.
Второй остался меня сторожить с видом добропорядочного горожанина. Он
не курил, не морщился, не ежился - он просто стоял, и потому, наверное,
показался мне легкой добычей. Но как только я сделал движение, в его руке
щелкнул затвор.
- Сними пояс, - сказал он без доли эмоций. Я расстегнул пряжку и снял
пояс, увешанный разными приспособлениями.
- Выбрось за борт, - скомандовал он, целясь мне прямо в глаз, видимо,
это он убил Рашаса, потому что явно специализировался на такого рода
выстрелах. Я выбросил пояс за борт.
- Сними костюм, - продолжал он. Поднявшись во весь рост, я расстегнул
молнии, стянул свою подводную экипировку - надо сказать, не сдержав стона:
мои кости все еще болели так, словно по мне проехало что-то тяжелое.
- Выбрось за борт, - сказал он, после чего я свернул костюм в узел и
вышвырнул. Этот жест оставил меня в нижнем белье.
Обезопасив меня таким образом, он убрал свое оружие. В это время
вернулся другой тип и приказал мне лечь. Я дрожал на холодной палубе, пока
один из них связывал нейлоновой веревкой мои ноги у щиколоток. Потом мне
связали руки за спиной и удалились, оставив лежать, уткнувшись носом в
лужу.
Ворочаясь туда-сюда, я смог кое-как подползти к Кармен заглянуть
подальше, вперед. Те двое стояли у рубки, уставившись вдаль. Катер
покачивался, дрейфуя. Кармоди лежал все на том же месте, никто им не
интересовался, кроме мух. Одна из них покружила надо мной, но, сообразив,
что еще рано, улетела.
В паре футов стоял ящик, привинченный к палубе. Я отползал до тех
пор, пока не увидел то, что находится позади. Брезентовый чехол с оружием,
который я в свое время припрятал, был цел и невредим. Я пошевелил руками и
понял, что веревки на запястьях завязаны не слишком туго, нейлон не всегда
годится для этих целей. Расшатывая узел на одной руке кончиками пальцев
другой, я ухитрился развязать один узел. Потратив еще минут пять, я
освободил обе руки и уже потирал их, держа за спиной.
Мои конвоиры будто забыли обо мне. Один из них указывал пальцем
вдаль. Проследив это направление, я увидел какое-то судно. Парни не
проявили признаков беспокойства, понятно, что они поджидали этот корабль.
