"ученый-сумасброд" или просто "любитель-фанатик", как ласково их
крестит мир до поры, начинал "тупо" копать там, где указаны были
в древних манускриптах города или описаны непонятные устройства.
А потом весь мир вздрагивал: ах, почему же мы раньше не
прислушались к Гомеру, ясно указавшему местонахождение павшей
некогда Трои; ах, как же мы могли предположить, что ковчег
Моисея, описанный в Библии, - мощнейшее электрическое
устройство. Да и то сказать: откуда было жителям девятнадцатого века
знать о свойствах ковчега, если и электричества еще не было, а у
древних, как выяснилось, было.
Сколького же еще в древности мы просто не понимаем, потому что
не знаем сами, думал Пирс. А о скольком просто не думаем.
Вот и сегодня он шел для того, чтобы проверить легенду,
утверждающую, будто в час весеннего равноденствия Сфинкс может
допустить внутрь себя избранных. Год назад его друг попробовал было
сунуться в молчаливую пасть каменного изваяния, после чего полчаса
лежал без сознания и рассказывал потом, что неведомая мощь
угрожающе швырнула его на землю, как только он попытался
заглянуть в глотку Вечного Зверя.
И теперь Пирс сам решился на эту попытку.
"Люди разные, - думал он. - Кого-то пустят, а кого-то нет. Надо
все проверять на своей шкуре".
Он оставил свою машину в пяти милях отсюда и шел пешком, когда
ночь внезапно поглотила Солнце. Очевидно, Саша проделала то же
самое, преследуя его по следам, резко выделявшимся на песке.
Было без четверти двенадцать, когда двое людей оказались у
подножия Сфинкса. Вокруг стояла невыносимая для современника,
привыкшего к шуму больших городов, тишина.
Сфинкс высился зловещей громадой, а его каменное молчание
могло заставить трепетать кого угодно. Мужчина, поежившись от
этой величественной неприступности, с интересом взглянул на Сашу.
Сделал он это бессознательно, поскольку знал, что она тоже должна
быть немного подавлена, а значит, прижалась бы к его плечу, но
нет.... Ее глаза полыхали восхищенным огнем, и этот возвышенный
трепет вновь заставил Пирса заглядеться на ее лицо, которое при
свете звезд стало неожиданно сродни ... Сфинксу. От этой похожести
Джонатану стало еще более зябко, и пришлось напрячь свою волю,
чтобы сбросить с себя нахлынувшее наваждение.
Температура к этому времени упала, и воздух стал кристально
чистым, позволяя двум путешественникам легко ощущать свое
внутреннее состояние. Они одновременно опустились на колени и
воззвали к Высшим Силам, прося Их о помощи в познании тайны
Сфинкса.
Наступила полночь. Молитва все продолжалась, когда из глубин
Хранителя Тайны стал разливаться изумрудный свет. Медиумы не
видели его, поскольку молитва их была направлена внутрь себя, к
Тонким Силам, и глаза были закрыты. Свет усилился, и что-то еще
неясное, неопределенное извлекло из глубин вовне сознания двух
людей. Они открыли глаза и в тот же миг в их головах раздалось
отчетливое: "Входите!".
Пирс, привыкший наблюдать за своими новыми состояниями,
отметил, что находится как бы в двух местах одновременно. Одна его
часть осталась у ног Сфинкса, а другая уже спускается по каменным
уступам под ноги безразличного, а теперь еще и извергающего
зеленый огонь, чудовища. Он слышал, что Александра не отстает от
него.
Они очутились у ворот, невесть откуда взявшихся под лапами
"Вечной тайны", и погрузились в какой-то изумрудный туман, где
некая сила приподняла их и заставила плыть за собой. Пирсу не
хотелось анализировать происходящее, ему было хорошо и интересно,
и вообще было здорово уже то, что что-то происходит.
Между тем, туман нес их по узкому проходу в глубину поначалу
только Сфинкса, а потом и Земли. По мере продвижения свет
уплотнялся, превращаясь в голубой и синий. Этот цветовой переход
вовсе растворил сознание Пирса, поскольку было неясно какая его
часть, где находится, ибо и та, что в песках, и та, что в пещерах,
ощущала только синюю бездну.
Тем мощнее для него был удар ослепительного, белого сияния,
вспыхнувшего вдруг после очередного поворота извилистого
лабиринта.
Когда Пирс пообвыкся, то обнаружил, что находится в абсолютном
сознании, и ощущение размазанности исчезло, хотя сохранялось
чувство, будто он что-то забыл у порога бесконечной пещеры.
Оглянувшись в поисках Александры, он увидел ее по-прежнему
восхищенную и в то же время строгую, улыбнулся и взял ее за руку.
Она ответила легким, нежным пожатием.
Грот, в котором они оказались, ничего особенного собой не
представлял - пещера как пещера. Таких Пирс повидал на своем веку
немало. Вот только свет, словно разливался в воздухе, не имея
определенного источника.
От другого конца грота отделилась невысокая фигура, которая то ли
подошла, то ли подплыла к ним, и Пирс только теперь осознал, что
сила, влекущая их по проходам лабиринта, исчезла, и они с Сашей
твердо стоят на ногах. Однако приближавшийся человек шел столь
мягко и легко, будто не касался ногами земли и не имел веса.
"Ничего особенного!" - подумал про себя Джонатан, разглядывая
внешность моложавого незнакомца. Тот был типичным египтянином,
смуглым и узколицым.
Слов так и не было сказано, они снова прозвучали в головах гостей:
"Добро пожаловать в Храм Знаний, допущенные! Следуйте за
мной."
Пирс понял, что отвечать нет необходимости, ибо его мысль о
приветствии и была этим ответом. Пожав плечами, он глянул на Сашу
и поймал на себе ее нежный и мудрый взгляд.
"Хм! Странно. Такое ощущение, что она знает обо всем этом больше
меня и поддерживает она меня, а не я ее". Эта мысль слегка
раздосадовала его, но вновь уловив нежность в глазах девушки, он
успокоил себя словами: "А может и так. Я-то знаю, что она не глупее
меня. Чего же ершусь?"
Они двинулись за проводником. Снова потянулся лабиринт,
только теперь он был фиолетовый. Его узкий проход по-прежнему
увлекал куда-то вниз, и Пирс понял, что они двигаются по
подземному серпантину, поскольку повороты все время были правые.
Наконец небольшая группа достигла очередного грота, где вновь
был яркий свет, и проводник путешественников сменился со словами,
прозвучавшими в их головах: "Дальше могут пройти только
Посвященные и люди в Тонких оболочках, приглашенные особо."
Пирс не стал вдаваться в смысл этих слов, поскольку их-то с Сашей
дальше повели, а это было главным. Проводники сменялись еще
шесть раз, и ощущение Пирса, будто он что-то оставляет в каждом их
этих гротов, обретало некую неотвязчивую уверенность. Но ломка
головы не приносила никакой пользы. Что он мог там оставлять, если
у него ничего с собой не было, сохранялось той самой тайной того
самого Сфинкса.
В конце концов бесконечный лабиринт кончился. Они оказались в
очередной пещере, где их встретила, как им вначале показалось,
ровесница Пирса, то есть женщина лет тридцати пяти. Она сильно
напоминала Ниффертити с той только разницей, что была жива и
королевские украшения, сопутствующие высокому сану,
отсутствовали, уступая место простому хитону.
- Привет вам, допущенные в Храм Знаний! - в восьмой раз
услышали пришельцы. Правда, на этот раз волна
доброжелательности почти затопила их. - Ваша молитва была
услышана и ваши стремления оценены по заслугам. Вы ведь не
станете возражать против того, что стремления важнее достижений, а,
Джонатан?
Пирс, завороженный тем, что голос женщины звучал в воздухе сам
по себе, то есть она даже не открывала рта, резко пришел в себя, когда
прозвучало его имя:
- А!? Нет, нет. Конечно стремления важней.
- Вот и ладно, - улыбнулась женщина, после чего решила
представиться, - я - Геосати, Верховная жрица Богини Изиды. Вам
нет нужды называть себя. Вы хорошо мне знакомы ... оба, - она
нарочно сделала ударение на последнем слове, взглянув при этом на
Джонатана.
Пирс понял, что его и Александру, как минимум, приравняли, но
главное - он ощутил, что фактически лишен возможности говорить и
вообще выдавать какую-либо информацию наружу. Нет, он конечно
мог молвить что-нибудь эдакое, но это что-нибудь - даже
наиквинтэссенция его мыслей - прозвучало бы здесь, как звук
падающего пустого ведра - тупой, неритмичный и неожиданно-резкий
стук. Потом за это пришлось бы краснеть, а Пирс этого не любил.
Все, что его окружало было невероятным, почти невозможным, и
оно позволяло только внимать и молчать. Молчала и Саша, но как-то
по другому, не ощущая своей ограниченности, а такая же, как когда-то
на лекциях - красивая, восхищенная и ... мудрая.
Геосати откликнулась на мысли Пирса:
- Я рада, что вы сами понимаете разницу в эволюционных
ступнях. Это облегчает и мою задачу, и вашу миссию. Собственно, вы
оказались здесь, потому что пришла пора нашего сотрудничества с
вами обоими, ибо вы теперь неразрывны, и кроме того вся Земля
сейчас зависит от нашего взаимопонимания. Следуйте за мной.
Путешественники все так же молча повиновались. Пройдя по более
широким коридорам, чем прежде, они оказались в огромной пещере,
размеры и обстановка которой потрясли их. Не обратив никакого
внимания на изваяния Озириса и Анубиса, они даже не глянули на
саркофаг, венчавший центр огромного грота.
Заворожено смотрели они в дальний конец зала. Там, в глубине
возвышалась огромная статуя Изиды, лицо которой было открыто.
Сам этот факт был шоком для Пирса. В голове пульсировала древняя
надпись, сделанная на одной из статуй Алой Ведьмы: "Никто из
смертных не приподнимал Моего покрывала", но здесь-то вообще
покрывала не было, а это могло означать... бессмертие. Он больше
ничего не видел вокруг себя, он не видел даже того, что тело Богини
будто бы живо и сияет разными оттенками, соответствующих чакрам,
которые на дальнем радиусе сливались в единую ауру фиолетового
цвета.
Пирс смотрел в Ее лицо. Никакая земная красота не могла
сравниться с ним, да и дело было не в красоте (что красота! - форма),
дело было в том, что лицо будто звенело, издавая чистейший,
мелодичный, всепроникающий звук. Пирс ощутил, что какая-то часть
его существа сопротивляется, защищается от этого звука, но магнит
был столь велик, что он пересилил эти, не лучшие черты земного
человека, и тут же все в нем запело эту ноту необычайной красоты.
Он почувствовал потребность взлететь и оказаться рядом с этим
лицом. Не понимая как, он догадался, что ему это удалось, и теперь
вся пещера плыла под ним, а он купался в свете и звуке, излучаемыми
головой статуи.
Рядом оказалась Саша. Он увидел, что и она наполнена
ликованием. От нее тоже исходил нежный, обволакивающий свет и
звук, и он, полностью отключившись от восприятия окружающего
мира, приблизился к ней в полете и погрузил в ее зрачки свой взгляд.
Прикоснувшись к рукам женщины, Пирс испытал легкий
электрический разряд, проникший в него тонкой ниточкой сладкого
наслаждения. Он повторил свое движение и разряд повторился.
Вновь и вновь прикасаясь к ее рукам, плечам, шее он ощутил как
нота, ранее прозвучавшая в нем, набирает силу и мощь. Ее внутренний
ритм увеличился, и тогда Джонатан привлек Сашу к себе. Что-то
кипело и бурлило, звенело и переливалось цветами, где-то набатом
нарастал пульс, и двое - в пещере? на Земле? в Космосе? - в такт ему
осыпали друг друга поцелуями.
Что ж, миг долгожданный единства! Только ты ценен в любви,
только ты, о котором знают лишь двое, ты, к которому идут годами не
спеша, не внимая легкомысленным инстинктам насыщения -
сиюминутным, жалким, мгновенным, от которых неловко и не нужно
..., ничего не нужно потом. Но ты - благословенный миг не знаешь
слова "потом", ибо становишься навсегда одним, единственным,
неповторимым и вечно длящимся в слияние двух сердец. Именно
тебя пестуют и строят годами, во имя тебя терпят и ждут,
