Одновременно Протт слышал иной, куда более явственный шум. В алтаре
продолжалась битва. Могучий безумец, неведомо зачем ворвавшийся в
святилище, крушил храм. Звенело железо, слышались крики и хрип
умирающих, несло масляной гарью - очевидно разбитые светильники
подожгли покровы алтаря и драпировку стен.
В темнице глухо лязгнул последний засов.
- Начинайте! - скомандовал Протт.
- Скорбь моя велика!.. - затянули служки.
- Плачьте!.. - мрачно откликнулись жрецы.
Протт приподнялся, встал, облокотившись на алтарь. Он знал, что сил
его достанет на долгое заклинание, и надеялся, что потом он успеет
взглянуть на своё последнее волшебство.
- От горя застыло время!..
- Плачьте!..
В голове у Протта мутилось, в глазах копилась мгла, жизнь покидала его
капля за каплей, но в нужную минуту верховный жрец вскинул руки и
выплюнул вместе в кровью:
- Пусть будет так! - и лишь потом обмяк, подхваченный услужливыми
руками.
Запоздало вбежал призванный кем-то лекарь, но Протт отстранил его
движением пальцев.
- Несите в храм. Я должен видеть.
Центральный алтарь был разгромлен до основания, но тысячелетние стены
и камень Гунгурда выдержали, а всё остальное можно будет поправить.
Главное, что священные мечи вновь светились негасимым пламенем.
Одиннадцать мечей были разбросаны где попало, уцелевшие жрецы ещё не
успели собрать их. Двенадцатый меч оставался в руке святотатца. Ист
недвижно застыл чуть в стороне от алтаря. Казалось он бежит, занося
руку для удара, и ничто не может остановить его движение. Но вокруг
фигуры хрустальными гранями вздыбилось замершее время, и боец остался
вплавленным в него, словно стремительная стрекоза в гуще янтаря.
Ист был жив, он бежал как и прежде, но его движение неимоверно
замедлилось. Лишь столетия спустя хронографы отметят, что поза
пленника изменилась. А чтобы выйти за пределы кристалла, недостанет
самой вечности. Одна мысль оставалась прежней, и каждая минута
заточения в застывшем времени оставалась бесконечной минутой полной
тоски, мучений и бессилия.
Протт довольно улыбнулся. Преступник наказан, святыня, столь долго
считавшаяся утерянной, возвращена. Не страшно, что она осталась в руке
негодяя, но она здесь, и остальные мечи горят. А что возле алтаря
появилась эта живая статуя, так в том беды нет. Лишняя диковина
никогда не бывает лишней, а рассказ о небывалой битве скоро обрастёт
многими подробностями, и следы этого предания не потускнеют в веках.
Последним усилием Протт приподнялся, взглянул в лицо Исту:
- Не знаю кто ты, зачем явился сюда, и что было тебе нужно, но всё,
что бывает, свершается к вящей славе храма.
* * *
Владыка твердостенного Снегарда, повелитель мечей, кёниг Фирн дер Наст
по прозвищу Глубокая Шапка сидел в своих покоях и скучающим взором
глядел в проём распахнутого окна. Близилась осень, за окном наводил
уныние дождь. И тем неожиданней было появление большой, по-весеннему
праздничной бабочки. Она впорхнула в комнату и замерла на стене,
подрагивая лазуритовыми крылышками.
Дер Наст привык не обращать внимание даже на людей, не говоря уже о
насекомых, но сейчас нельзя было не понять, что таких летуний в его
краях не встречается. Но всё же маг продолжал сидеть и ждать, ничем не
выдав, что готов к отпору.
Раздался негромкий смех и у стены, где только что трепетала бабочка,
появилась женщина.
- Здравствуй, Фирни, - произнесла она, радостно улыбаясь.
- Зачем пришла? - спросил кёниг.
- Ах, Фирни, ты остался таким же грубияном, как и был. Увы, грубость
- оборотная сторона мужественности, а ведь именно за мужественность я
когда-то полюбила тебя.
- Ну так и зачем ты явилась? - повторил вопрос кёниг.
- Фирни, мне нужна твоя помощь.
- Это я догадался.
- Надо освободить одного человека.
На этот раз повелитель мечей не произнёс ни слова, лишь брови его
удивлённо вздёрнулись вверх.
- Не ревнуй, он ещё ребёнок, мальчик.
- Мне известны твои вкусы. Однако, ближе к делу. Кто перебежал тебе
дорогу, и что я получу за свою помощь?
- Мальчика схватили служители храма Гунгурда. Ты бывал в Норгае и
знаешь, что это значит.
Дер Наст присвистнул.
- И что же ты хочешь от меня?
- Храм сейчас беззащитен, - женщина наклонилась вперёд. - Они
истратили заклятие медленного времени, оно начнёт набирать силу, может
быть, лет через десять. Верховный жрец убит, и серьёзных магов у них
не осталось.
- Любопытный, однако, мальчуган тебе достался...
- Ну что ты, у меня не было никого лучше тебя, Фирни.
- Это я уже слышал. А что ты предложишь за помощь? Себя можешь не
упоминать.
- Я отдам тебе Норгай. В нужную минуту ворота будут открыты. Можешь
грабить весь город и даже мой дом. Всё равно там ничего не будет.
- Ворота будут открыты... А за воротами - засада?
- Не городи ерунды, Фирни. Мне надо, чтобы ты целым дошёл к храму.
- Я подумаю, Роксалана. Твоё предложение... оно немного неожиданно.
Не думал, что после того, что было, ты явишься за помощью ко мне.
- Кого же мне ещё просить, Фирни? Кроме тебя у меня нет никого.
Кстати, этот мальчик, он твой земляк. У тебя случайно нет сына? Он
обмолвился, что происходит из рода повелителей мечей. И в это нетрудно
поверить. Только ты мог бы рубиться лучше.
Дер Наст медленно провёл рукой по плотной кожаной шапке, которую не
снимал никогда, за что и получил своё прозвище.
- У меня нет сына. А что касается остального, то мне понадобится
шесть или семь недель, чтобы собраться и привести ялы в Норгай.
Придётся поторопиться, мне бы не хотелось зимовать в южных морях.
- Я буду ждать... - упал невесомый шёпот.
Дер Наст усмехнулся.
- Не трать силу понапрасну. Второй раз я на твою приманку не клюну.
Но зла я на тебя тоже не держу. Каждый из нас получил, что хотел. Ты
сумела получить больше, но причин для кровной обиды у меня нет. Я
приплыву и погляжу, что за земляк объявился у меня в храме Гунгурда.
* * *
Норгай горел.
Никто из жителей и даже властей города не мог понять, как случилось,
что на улицах появились враги. С вечера как обычно шумел базар, народ
занимался обыденными делами, стража лениво обходила ряды, и лишь
моряки в порту шептались, будто кто-то видел ялы северян не так далеко
отсюда. Но кто станет слушать бредни подвыпивших мореходов? Пускай
даже действительно пираты мёрзлых морей появились в округе, это же не
значит, что они осмелятся подойти к самому Норгаю. Тысячу лет город
стоял неприступно, охраняемый каменными стенами, неустрашимым войском
и великим богом Гунгурдом. Пираты покружат у горизонта и бегут,
завидев вышедшие навстречу галеры. Ну, может быть, успеют разбить пару
тихоходных купеческих кораблей. И, разумеется, ближние деревни должны
опасаться гостей с севера. Остальным угрозы нет: что может сделать
дюжина ялов с многотысячным городом? Тем более самоубийственно
нападать на храм - маги Гунгурда знамениты изощрённым искусством
боя.
Обыватели отсплетничали своё в вечерний час перед отходом ко сну, а
когда проснулись - город пылал с четырёх концов.
Противник высадился прямо на причалы; не помогли ни башни с
катапультами, ни цепи, которыми на ночь запиралась бухта, ни даже
внутренняя стена, которой город отгораживался от беспокойного порта,
где драки запросто могли перерасти в бунт. Что случилось на причалах,
почему молчали башни, кто открыл ворота - неведомо, и спросить не с
кого - мёртвые признаваться не любят.
Потом болтали о великом предательстве: будто бы ночной страже в жвачку
с красавкой, что жуют в ночной час, дабы не потерять бдительности,
было слишком переложено белены, а всем остальным вместо вечерней
трубки гашиша выдали такое, что и вовсе никто не выбрался из
подожжённой кордегардии навстречу врагу. В домах вельмож, конечно,
была собственная охрана, но противостоять ворвавшимся головорезам она
не могла, и к полудню бой на улицах превратился в грабёж. Вчерашние
богачи, подгоняемые пинками и страхом, сами потащили сокровища на
красногрудые корабли, украшенные звериными мордами и бородатыми ликами
полуночных богов.
Дер Наст шагал по улицам поверженного города. Грудь его вздымалась,
вдыхая сладкий дым пожара. Меч в руке повелителя потускнел, упившись
кровью, но кёниг всё не мог успокоиться и искал, где ещё
продолжается отчаянное и бессмысленное сопротивление.
- Обожди, сияющий кёниг! - раздался дребезжащий старческий голосок.
От стены отлепилась согнутая фигура и заступила дорогу спешащему
воителю. Старушонка с мелкими, невыразительными чертами лица, бедно и
блёкло одетая - такие никогда не привлекают ничьего внимания. И всё
же дер Наст послушно остановился.
- Я сдержала своё слово, - проскрипела старуха. - Ты доволен?
- Пожалуй... - небрежно ответил дер Наст. - А это что, - он повёл
мизинцем, - твой настоящий облик?
- Нет, конечно, - усмехнулась старуха. - Неужто три десятка лет,
что мы не виделись, могут так состарить меня? Это, чтобы не искушать
зря твоих воинов. Сегодня всего спокойнее ходить в таком виде. А вот
ты, Фирни, изменился. Ты стал настоящим мужчиной, сейчас я бы не
осмелилась шутить с тобой.
- Хвала богам, - отозвался дер Наст.
- Фирни, - напомнила старуха, - ты обещал помочь мне. - Храм
беззащитен, храмовая дружина у стен. Они устроили засаду и ждут
случая, чтобы ворваться в город. Если открыть ворота, они втянутся
в бой, и храм можно будет взять голыми руками. У меня есть свой ход
за стены.
- С чего ты взяла, будто я собираюсь связываться с храмом? Южные боги
мстительны, а добычи мы взяли столько, что не уволочь, - дер Наст
глянул в лицо собеседницы и захохотал: - Ишь как тебя
перекорёжило!.. Ладно, Роксалана, я пошутил. Пощупаем наследство
старика Протта! Только уж извини, через подкоп я не попоплзу.
Дер Наст протрубил в рог, отдал несколько приказаний подбежавшим
воинам и, не оглядываясь на Роксалану, двинулся к воротам. Колдунья
засеменила следом.
Переполосанные сталью ворота распахнулись, небольшой отряд северян
двинулся было в сторону недалёкого храма, но тут же из-за
разбросанных вдоль дороги камней, из прозрачных колючих кустов, чуть
не прямо из воздуха возникли толпы вооружённых служителей гневного
Гунгурда. Чернокожие невольники со стальными баграми, храмовая стража
с копьями, украшенными пышными бунчуками, послушники с чернёными
клинками - копиями двенадцати священных мечей. В центре плотной
группой двигались одиннадцать жрецов, в руках которых светились
волшебные мечи. Лишь один меч остался в храме, поскольку был зажат в
руке пленённого Иста. Впереди всех скользящим боевым шагом,
напоминающим танец змеи, шёл верховный жрец с резным посохом в руках.
Предупреждённые заранее северяне ждали нападения, но всё же
попятились при виде возникшего из ниоткуда войска. Посох в руке
первосвященного Кайруса резко распрямился и, невиданно удлинившись,
ударил в грудь одного из дружинников дер Наста. Воин отлетел в
сторону, на его губах выступила кровь, грудь была вдавлена внутрь
будто не тонкий посох коснулся её, а трёхпудовый валун, сорвавшийся
с вершины Растекайсе.
- Это преемник Протта? - громыхнул дер Наст. - Да его магии не
хватит, чтобы ушибить малиновку! Покойник убивал посохом по семи
богатырей за удар, а этот рукосуй и держать его не умеет!
Голос кёнига именно громыхнул: вся тирада заняла меньше времени, чем
потребно человеку, чтобы воскликнуть "Ох!". И всё же, воины с обеих
сторон разобрали каждое слово. Искусство напыщенной похвальбы в самые
неподходящие мгновения боя с давних времён отличало снегардских
кёнигов.
- Эй, недомерок, теперь бью я! Лови!
Верховный жрец не успел ни вскинуть посох, ни хотя бы повернуться на
голос. Кинжал повелителя мечей опрокинул первосвященника, бесславно
завершив его недолгое правление. Оба войска замерли, словно не веря
случившемуся.
- А вот с этими придётся порубиться как следует! - голос дер Наста
как всегда был слышен всем. Сами они - пустышки, но за них дерутся
мечи. Что ж, покажем мечам, кто их повелитель!
