- Фирни, у нас дела, - этого голоса не слышал никто кроме дер Наста.
Напоминание остудило задор кёнига.
- Отходим! - безо всякого перехода скомандовал он. - Закрепиться в
домах и медленно отходить к ялам. Старайтесь разъединить меченосцев.
Пока они вместе, к ним подступа нет. Я скоро буду.
Вышколенные дружинники без тени замешательства начали отход. Подозвав
семёрку лучших воинов, дер Наст поспешил вслед за Роксаланой к
обещанному подкопу, которым ещё минуту назад он не желал пользоваться.
Круглый туннель, пробуравленный индриком, вывел отряд почти к самому
монастырю. Оставленные для охраны служители были изрублены в четверть
минуты, и повелитель мечей ступил под своды храма.
Хотя с памятных событий прошло с лишком четыре года, Фирн Глубокая
Шапка сразу узнал Иста. Кёниг подошёл к кристаллу, прижал к нему
ладони раскрытых рук, словно хотел обнять недруга.
- Вот и свиделись, племянничек, - прошептал он. - Значит, прошлый
раз сумел ускользнуть... Посмотрим, как ускользнёшь на этот...
- Фирни, - напомнила о себе Роксалана. - Этого мальчика надо
освободить. Думаю, что вдвоём мы сумеем расколоть кристалл.
Дер Наст повернулся к колдунье. Широкая открытая улыбка озарила его
лицо.
- Милочка, с чего ты взяла, будто я собираюсь выручать этого юнца?
Да, он мне знаком, но за ним тянется такой должок... кстати, и за
тобой тоже. Так вот, с тобой я теперь в расчёте. Сначала Норгай, а
потом удовольствие видеть мерзавца запаянным в стекло... я искренне
прощаю тебе все долги. Если угодно, можешь идти домой, думаю, он
пострадал не слишком сильно. А к племянничку у меня ещё есть дела.
Отшатнувшись Роксалана смотрела, как на ладони дер Наста извивается
тонкая золотая нитка. Дер Наст приблизился к кристаллу, хлопнул по
нему ладонью, словно мальчишка, запятнавший наконец долго
уворачивавшегося приятеля.
- Заклятие медленного времени, - пояснил дер Наст, радушно улыбаясь.
- Не будь оно живым, парень вышел бы наружу лет через полтораста. Но
старый Протт знал толк в колдовстве. Кристалл подпитывает себя
одиночеством и тоской пленника. Чем дольше пленник пробыл в кристалле,
тем дольше оттуда выходить. Хитро... Жаль я не умею делать таких
шуток. Я бы залил медленным временем тебя и поставил в своём замке
рядом с чучелом медведя. Иногда я бы разговаривал с тобой, ведь это
можно, если испытываешь к пленнику искреннее чувство. Я мог бы
побеседовать и с ним, - палец мага ткнул в сторону впаянной в
кристалл фигуры, - но пока я не буду этого делать. Я подожду.
Золотому волосу неведомы тоска и одиночество, он не способен
испытывать скорбь и умножать её. Значит, через полтораста лет он
достигнет твоего любовника. Я надеюсь дожить до этого времени и
мирным пилигримом приплыть в Норгай на поклонение святыням Гунгурда.
Если хочешь, приходи тоже. Мы вместе посмотрим, как исполнится моё
проклятие. И пусть меня зажарят фуэты, но ради такого удовольствия я
согласен ждать полтора века.
Роксалана пятилась, не сводя ненавидящего взора с дер Наста. В эту
минуту она как никогда была похожа на ведьму.
- Прощай, красотка! - крикнул дер Наст от дверей. - Скажу честно,
в дряхлом виде ты нравишься мне куда больше, чем в юном.
Роксалана гневно выпрямилась, глаза метнули тёмные молнии, волосы
мгновенно почернели, но дер Наст был уже на ступенях и ничего не видел.
Заторможено, словно её вело чужое заклятие, Роксалана обошла
хрустальный куб, встав так, чтобы пленник медленного времени мог
разглядеть её. Приложила ладони к неощутимой границе, стараясь
проникнуть разумом сквозь мерцающие грани.
- Исти, ты меня слышишь?
И ответ пришёл, трудный и тягучий, словно сами мысли были заморожены
застывшим временем:
- Роксалана?..
- Это я, Исти! Им пришлось меня выпустить вместе со всеми, иначе они
не могли наложить на тебя заклятие. Я теперь на свободе, но не знаю,
как помочь тебе. Исти, подскажи, что мне делать?
- Позови учителя.
- Как? Я просила о помощи могучего чародея, он только что был здесь
вместе со старой ведьмой. Но увидев тебя, он отказался помочь.
- Это дер Наст. Он мой враг.
- С этой минуты - и мой враг тоже. Но о каком учителе ты говорил,
Исти?
- Тут неподалёку есть лес. Встань на развилке любой тропы и громко
крикни: "Ист попал в беду!". Учитель услышит.
- Хорошо... - прошептала Роксалана в прозрачную глубину. - Исти,
любимый, я сделаю всё, что надо.
* * *
"Значит, у мальчика есть учитель. Это разом объясняет всё. Кроме
одного: кто из магов оказался так беспечен, чтобы делиться могуществом
с другим человеком. И уж тем более этим не станет заниматься никто из
богов. Легенды об учителях - всего лишь легенды. Даже Протт лгал,
будто учился у Гунгурда. Маг всего добивается сам, в одиночку. И лишь
потом, когда ты достиг могущества, на тебя обращает внимание
бессмертный и благосклонно берёт в прислужники, одаряя взамен крохами
своего всесилия.
И всё же Ист говорил об учителе. Благая Амрита, меньше всего на свете
я хотела бы встретиться с этим учителем лицом к лицу. Но что-то делать
надо; золотой волос мне не остановить, а бросить Иста я не могу.
Слишком хорошо я сплела паутину и сама запуталась в ней вместе с моим
залётным мотыльком."
* * *
Суровый кодекс воина, изустно передаваемый зимними вечерами от одного
поколения другому, регламентирует в походе каждую мелочь. И уж,
конечно, он однозначно говорит, как вести себя с женщинами. Мужчин
убивают, женщин - нет. Более того, обычай запрещает растрачивать в
походе мужское естество, от которого зависит ярость в бою и отвага. И
даже после боя нельзя оставлять своё семя дочерям и жёнам
противника, чтобы потом не пришлось биться против собственных сыновей
и братьев. Но ничто не запрещает увозить полонянок с собой. Случалось,
что на отваливающих кораблях девушек было больше, чем похитителей.
Ещё в море происходило сладкое разрешение воинского поста, и плач
обиженных красавиц разносился над волнами. Потом пленницы становились
служанками или отправлялись в стряпущую, но и там главное своё
предназначение должны были выполнять беспрекословно. Потому и бегали
по улочкам Снегарда и других северных поселений черноволосые,
раскосые, а то и вовсе темнокожие ребятишки. И даже в окрестных
хуторах у хозяина случалось до полудюжины привезённых из набега
служанок, и законная жена, бывало, месяцами ждала, пока супруг обратит
на неё благосклонное внимание.
Все эти тонкости были неведомы прелестным жительницам Норгая, да и в
противном случае радости бы принесли не много, разве что старухам и
уродливым страхолюдинам. Каждый бежал и прятался где мог.
Этой осенью Рита должна была выйти замуж за весёлого парня Тибба -
подмастерья из кожевенной слободы. Союз заключался по любви, и хоть
не предвиделось в грядущем особых богатств, оба были счастливы
ожиданием заветного дня. И вдруг, когда до свадьбы оставалась всего
неделя, на город пало нашествие. Правда, кожевенная слобода не горела
- завоевателям хватало добычи в самом городе, где жили богатеи, но
всё же народ старался спрятаться, как только возможно. Рита и Тибб
схоронились в сарае, где хозяин сваливал невыделанные кожи. Рита
беззвучно плакала, Тибб судорожно сжимал косой нож, которым кроил в
мастерской подмётки. Ждали беды, и беда пришла, но вовсе не та, какой
боялись.
Бесшумно отворилась дверь, и через порог шагнула женщина. Длинное
платье чёрного атласа, каких вовек не бывало в предместьях, тусклый
блеск старинного золота на запястьях и шее, искры бриллиантов в
струящихся чёрных волосах. И лицо - прекрасное как у статуи и такое
же неживое.
Тибб шумно вздохнул, обронил нож и замер словно утёнок, над которым
зависла тень ястреба. Рита нашла в себе силы приподняться навстречу
страшному видению.
- Не отдам... - с мужеством отчаяния прошептала она.
- Узнала... - понимающе усмехнулась Роксалана.
Рита и впрямь с полувздоха поняла, кто вошёл в сарай, хотя Амрита
миловала её от встреч с этим чудовищем. Ведьма-разлучница, ужас
влюблённых. Во всякую минуту она могла увести любого парня, хоть
из-под венца, хоть от супружеской постели. Рассказывали, что
наигравшись, ведьма бросала жертву, но после этого парни долго не
жили, а кто и оставался в живых, ничего кроме горя своим суженным не
приносил.
- Не отдам, - повторила Рита.
Роксалана долгим изучающим взглядом оглядела Риту и, кажется осталась
довольна.
- Любишь его? - спросила она.
Рита молчала.
- Если любишь, то сделаешь, что я скажу. Сейчас ты пойдёшь в лес,
это неподалёку, станешь на развилке троп и громко крикнешь: "Ист
попал в беду! Жрецы схватили Иста!" Поняла?
- Зачем?..
- Затем, что твой парень тоже попал в беду! Сделаешь всё как надо -
верну его тебе целым. Он и помнить ничего не будет.
- Обманешь.
- Обманула бы, если бы могла. Но не могу, клянусь источником. К тому
же, у тебя всё равно нет выбора. Иди. Бандиты тебя не тронут, во
всяком случае, по пути туда.
С трудом переставляя негнущиеся ноги, Рита вышла из сарая. Она не
знала, что ужасней - идти в лес, где явно творится злая волшба, или
оставлять беспомощного Тибба наедине с ведьмой. По счастью, городской
лес действительно начинался неподалёку. Рита добралась до первой
развилки, остановилась. Перехваченное горло не могло издать ни звука.
- Ист, - прошептала девушка, - попал в беду...
Она не замечала слёз, беспрерывно текущих по щекам, забыла о страхе
за себя. Какая может быть волшба в лесу, где знаком каждый пенёк? А
вот Тибб действительно в беде. И дорога каждая минута.
- Ист попал в беду! - надрывно закричала Рита. - Жрецы схватили
Иста!
Смутный шум прошёл по верхушкам деревьев: то ли ветер коснулся не
опавшей ещё листвы, то ли вздохнул, просыпаясь, неведомый великан.
Рита попятилась. Она почувствовала как большая мохнатая лапа
опустилась на неё, проникла в душу, ворохнула мысли и исчезла, ни о
чём не спросив.
Наваждение отступило, и Рита опрометью бросилась назад. Теперь ноги
слушались на диво. Рита подбежала к сараю, дёрнула дверь. Ведьмы не
было, а Тибб спал, свернувшись на жёсткой коровьей шкуре. Косой
сапожный нож валялся рядом.
* * *
Невысокая сутулая фигура двигалась через пылающий Норгай. Идущий
беспечно шагал посреди улицы, сторонясь горящих домов и безразлично
перешагивая валяющиеся трупы. Взор со скучающим интересом бродил по
окрестностям. Удивительным образом на одинокого пешехода не обращал
внимания никто из оказавшихся на улице людей. А их было немало:
жителей, выгнанных огнём из подвалов, мародёров - отчаянных и
готовых на всё, отходивших ратников дер Наста и даже случайно
уцелевших защитников города. Но все они, поравнявшись с таинственным
путешественником, покорно отводили глаза и продолжали заниматься
своими суматошными делами, словно рядом никого не было.
- Шустрый мальчуган, - ворчал идущий. - Надо же, так муравейник
разворошить. Это тебе не шишками пуляться. Бойкий мальчик растёт. Но
ещё глупый. Говорил ему - не лезть куда не следует. Нет,
загорелось... Вот и влип. А мне выручать. Жаль беспокойства будет
много... и крови. Ну да это не беда... ребёнку пора взрослеть. С
другими хуже бывает, а тут пока что и трёх сотен зарезанных нет. И
всё-таки, чует мое сердце - кто-то мальчугану помог. Найти бы этого
помощника и башку оторвать...
Возле дома Роксаланы Хийси остановился, принюхался, широко раздувая
ноздри, с сомнением покачал головой и пошёл дальше.
Восточные ворота были распахнуты, в проёме двое суетливых парней
раздевали убитого стражника. Хийси, не глядя, прошёл мимо. Взгляд его
был прикован к хорошо видному отсюда храму Гунгурда. Там тоже что-то
горело, жирный дым расползался невысоко над землей.
В храме царил разгром, лишь чудесный хрусталь оставался прежним, и в
нём неподвижно застыла фигура бойца. Меч во вскинутой деснице излучал
ровное сияние, значит, остальные одиннадцать мечей были в руках
жрецов и продолжали карать осквернителей храма.
Это, впрочем, меньше всего волновало лесного чародея. Хийси оглядел
