помер. А вот откуда ты прочее знаешь? Эта легенда не ваша, у дер Наста
на кухне такого не рассказывали.
- Я... - Ист покраснел, - ещё два года назад, когда ты меня научил
заклятию Длинного уха, лекции начал подслушивать в Соломониках. Всякую
там автогнозию и агафологию я просто не понял и бросил, а вот
священную историю и агиографию прошёл весь курс.
- Вот оно как, - усмехнулся Хийси. - Я-то думаю, пусть ребёнок
поспит, а он свернулся калачиком, кулак под голову и лекции в
университете слушает. Хитёр, заяц.
Из-за кустов окружавших полянку, появились двое молодых и очень
похожих людей. По виду горожане, торговцы средней руки. Скуластые лица
указывали уроженцев востока. Тот, что шёл впереди при виде сидящих у
источника приостановился было, но второй подтолкнул его в плечо.
- Иди, иди, при свидетелях надёжнее будет.
- Так я и иду, - огрызался первый.
Парни подошли к источнику, присели у криницы, напротив Хийси и Иста.
Никто ни с кем не поздоровался, Хийси хранил невозмутимое молчание.
Ист ловил на себе заинтересованные взгляды, но его никто ни о чём не
спросил, и он счёл за благо тоже промолчать.
- Ну... - требовательно произнёс тот, кто привёл напарника.
- Правду я говорил, правду. Видишь же, здесь повторяю.
- Ты мне это повтори руку в источник опустив. А на бережку болтать
мастаков много.
- Хорошо... - процедил первый, - я тебе ещё это попомню.
Он коснулся костяшками зажатых в кулак пальцев плавно текущей струи и
тут же отдёрнул руку.
- Глубже! - потребовал второй.
- И так хорошо...
- Я велел - глубже! - парень ухватил напарника за локоть и силой
макнул его руку в источник.
Вопль разнёсся далеко окрест.
- Теперь говори.
- Пра-авду говорил!..
Мучимый выдернул руку из воды. Кисть страшно распухла, кожа с пальцев
и ладони облезла и болталась белесыми клочьями. Мясо на запястье
пузырилось багряными язвами, словно не просто в кипяток попала рука, а
в бурлящую кислоту.
Вода в роднике оставалась такой же чистой и спокойной, по песчаному дну
ползали ручейники. Ист не выдержал и ещё раз потрогал воду. Горячо, но
терпеть можно. В глазах у парней мелькнул испуг. Хийси довольно
усмехнулся.
Парни поспешно поднялись и, так ни слова и не сказав сидящим, канули
за кусты. Первый придерживал правой рукой покалеченную левую. Второй
парень со слегка смущённым видом торопился сзади.
- Вот видишь, - твердил он, - теперь я тебе верю.
- Как тебе эти молодчики? - спросил Хийси, когда неожиданные гости
скрылись.
- Кто это? - задал Ист встречный вопрос.
- Ты их знать должен, раз в Соломониках учился. Это же покровители
города: Нот и Зефир. Как их там изображают? Один юноша, второй -
глубокий старик. А они близнецы. Науки их никогда не интересовали, зря
в университете им хвалу возносят. Вот потаскушки, что в монастыре
живут - это другое дело. Удивляться тут нечему: боги те же люди,
только поганей, потому что над ними никого нет и, значит, стесняться
некого. Бог это не тот, кто особо хорош, а тот у кого силы достало
наверх забраться. Между прочим, братья эти друг друга любят нежно,
даром что мучают себя и подлянки устраивают. А когда они впервые по
тропе шли, так помогали друг другу, поддерживали, в обнимку тащились.
В одиночку бы не добрались, жидковаты были, а вдвоём - вот они.
- Удивительно всё это... - задумчиво произнёс Ист. - Я не о себе, в
это мне пока просто не верится. А вот что мир не таким оказался, как
думалось... и боги. Что же тогда на свете прочно стоит?
- Мир стоит прочно. Правда непоколебима. Жизнь на земле, - Хийси
произносил слова медленно и торжественно. - Каждый день начинается с
утра - это тоже прочно. А смысл жизни в том, чтобы подняться за
минуту до рассвета, взглянуть на восход, вдохнуть чистого воздуха и
понять, что ты живой в живом мире. Я это впервые осознал, когда рану в
груди залечил и заново на свет выбрался. Другой правды в мире нет, или
же она так сокровенна, что никто из богов её не достиг.
- Это понятно... - Ист никак не мог собраться с мыслями. - Но вот
ты говоришь, я теперь тоже бог. Да не может быть, чтобы это так просто
было. Ну, выдержал я это испытание, сам не заметил, что выдержал, и
что же - это всё? На богах мир держится, а я как был никем, так и
остался. Что мне теперь делать, если я взаправду богом стал?
- А ничего не делать, или что угодно; как больше нравится. Захочешь,
откроешься людям, храмы тебе выстроят. Не захочешь - так живи. А что
до тебя дела никому нет, так это ты ошибаешься. Храм Гунгурда всю свою
мощь выложил, чтобы тебя в силки поймать. Этого мало? Но пока ты там
один бушевал, это касалось только смертных магов. А вот когда я в
чужой храм за тобой полез, то это куда серьёзнее будет. Это уже
объявление войны. А ты знаешь, милок, что такое война между богами?
Как говорится: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Снегард твой
родной недавно в осаде был. Кёниг отбиться сумел, а вот мой лес, где
мы с тобой жили, огнём пожгло. Думаешь, тот лес мог так просто
сгореть? Я за ним следил, ухаживал, берёг, а он взял и сгорел. Без
Гунгурда там не обошлось, он любит огнём счёты сводить. А ты у него
теперь на особой заметке. Потому я и потащил тебя сюда прежде времени.
- А помириться?.. - растерянно спросил Ист.
- Если бы я тебя головой выдал, так может и помирились бы, а теперь
уж поздно, война началась. Востри свой меч, только помни, его Гунгурд
ковал, так что при хозяине меча лучше не доставай. Всё понял? Тогда
пошли домой. Делать нам тут нечего, клясться на источнике я не привык,
я и без того не вру; яблока с проклятого дерева захочешь сам сюда в
другой раз явишься. Только учти, ты теперь во всём за себя отвечать
должен. И с Гунгурдом тебе теперь тоже самому разбираться. Помощи от
меня больше не будет: смешно бога за руку водить словно младенца на
помочах. А соскучишься, поговорить захочешь или совета послушать - то
как меня найти знаешь. Я своё дело сделал, теперь мне только смотреть
осталось, что у тебя получится. Вот разве что познакомить тебя кое с
кем.
Хийси поднялся и пошёл в лес. Ист потерянно потащился следом.
Ушли они совсем недалеко, нарядное древо проклятия было видно сквозь
редкий кустарник, когда перед ними открылась новая полянка, в центре
которой громоздился гранитный валун: скала в три человеческих роста
высотой. В северных краях такие частенько попадались в лесу, а то и
посреди поля, поскольку ни огонь, ни сосновые клинья не могли разбить
замшелую громаду. Эта скала отличалась лишь одним: на крутом, почти
отвесном боку было выбито, врезано в камень размашистое пятно,
напоминающее человеческую фигуру, что словно распласталась на сером
граните. Под самой выбоиной, у подножия валуна, выпрямившись и
надменно глядя поверх голов подходивших, стоял высокий толстый мужчина
в длиннополом парчовом халате. Всё в его внешности возмущало и
привлекало взгляд: нос, напоминающий орлиный клюв, бездонные агатовые
глаза, чёрные без единой проседи волосы, уложенные в причёску, которой
бы позавидовала иная модница, и особенно крашенная хной на персидский
манер борода, ещё не остывшая от прикосновения щипцов для завивки.
Хийси молча подошёл и остановился напротив незнакомца, которому не
доставал и до плеча.
- Приветствую тебя, Хувава! - прогудел краснобородый. - Я вижу,
старый зверь снова выполз на тропу. Да еще и не один... - агатовые
глаза скользнули по Исту.
- Здравствуй и ты, - проскрипел Хийси недовольно.
Ист понимал, чем недоволен учитель. Встречный назвал его по имени в
присутствии постороннего, а это - прямое пожелание зла. Незачем зря
разглашать магические имена.
- Я-то здоров, клянусь источником, а вот некоторым не мешало бы
вспомнить былое. Не болят старые раны, Хувава? Видно память стала тебе
изменять, что ты решил дважды свалиться в одну яму. Это и есть твой
выкормыш? И зачем ты его приволок сюда?
- Я его не волок, он поднялся сам, - отрезал Хийси.
- Вот как?.. Тогда ты поступил ещё глупее. Прошлый раз тебя костяным
топориком корябали, а у этого молодчика настоящий меч. Краденый,
правда, так краденое ещё хлеще бьёт.
- Я никогда и ничего не крал! - произнёс Ист, шагнув вперёд. Он уже
понял, с кем разговаривает Хийси, и неожиданно ему стало легко и
совсем не страшно. Ведь перед ним тот же человек, только поганей,
потому что над ним нет надзирателя, а совестью в душе он обзавестись
не удосужился.
- Не смей врать рядом с источником!
- Я никогда ничего не крал! - упрямо повторил Ист.
- Он говорит правду, - спокойно сообщил Хийси. - Мальчику нет ещё
двадцати, и он не мог участвовать в старых делах.
- Что ж, - краснобородый Гунгурд наклонился вперёд. - Я беру свои
слова обратно и дарю тебе мой меч, всё равно храм уже не восстановишь.
Будет забавно посмотреть, как ты распорядишься подарком.
- Послушай, - Хийси шагнул вперёд. - Мы пришли к тебе мириться. Ты
знаешь, что не сумеешь справиться со мной, поэтому давай заключим мир,
и я не буду интересоваться, почему сгорел мой лес, и отчего случилось
землетрясение в Раджпуре.
- С одним я не справлюсь, а вот с двумя - запросто. И попомни мои
слова: я не зря назначил тебе встречу возле этого камня. Пройдёт
совсем немного времени, и я подвешу на нём твоего выкормыша! Боюсь
только, что тебя уже не будет в живых. Всё-таки в руках у твоего
убийцы будет не заострённая костяга, а мой подарок. Ты знаешь, Хувава,
я работаю хорошо.
Краснобородый вскинул руку, полыхнуло пламя, а когда дым рассеялся,
возле камня никого не было.
- Пойдём, - тихо проговорил Хийси. - Ты - искать свою Риту, а я
новую берлогу устраивать. - Хийси помолчал и совсем тихо добавил: -
И постарайся, чтобы пророчество Гунгурда не сбылось.
- Учитель, я с тобой!
- Нет. У нас теперь разные пути. Видишь, тропа раздваивается. Значит,
мы уже на земле. Тебе направо, так ты окажешься совсем рядом с
Норгаем. Кстати, когда захочешь пройти по нижнему пути, то знай, что
там всё также как и на верхнем. Только там бьёт источник лжи и растёт
древо мудрости. Его плоды не трогай, пусть их Парпляк жрёт. Но оружие
там тоже надо будет отдать.
- Меч! - вспомнил Ист, но тут же почувствовал, что меч ему
возвращён, и во всякое мгновение рука может почувствовать его тяжесть.
Но за то мгновение, что Ист думал об оружии, Хийси шагнул в сторону и
скрылся из виду. Ист постоял немного на развилке, а потом свернул
направо.
Глава 5. ИСТОЧНИК ЛЖИ
В Норгае Ист задержался ненадолго. Город уже пришёл в чувство после
молодецкого налёта ушкуйников, базар шумел как прежде, а центр,
особенно пострадавший от огня, пропах извёсткой и глиняной пылью: дома
возвращали себе прежний нарядный вид.
Пожар обошёл дом Роксаланы стороной, но и в нём тоже шёл ремонт:
сновали припудренные известью штукатуры, взмахивал длинной кистью
маляр, мозаичники вперебой стучали молоточками. Ист разыскал
распорядителя работ: пожилого, задёрганного заботами человека и спросил
о хозяйке.
- Не знаю, почтеннейший, - ответил тот. - Дом продаётся, хозяйка
уехала, управляющий тоже в отъезде, выбирает мрамор для фонтана, а то
каменотёсы предлагают такой товар, что стыдно смотреть.
- Куда уехала? - спросил Ист, вкладывая в ладонь собеседника тяжёлую
серебряную монету. На этот раз Ист был при деньгах; пришлось
распотрошить зарытый в одном из лесов старинный клад. Свою внешность
Ист тоже изменил, памятуя, что слишком много людей созерцали его
заключённым в кристалл медленного времени, и совершенно незачем
рисковать, что какой-нибудь прохожий узнает бежавшего пленника. Сейчас
с распорядителем работ разговаривал немолодой мужчина, одетый в штаны
и куртку из некрашеной холстины. В дорогу так одевается кто угодно:
бродячий мастеровой, небогатый купец, даже мелкий чиновник. Но монета,
которую получил приказчик: нездешняя и явно древнего чекана, вызывала
подозрения. В глазах приказчика мелькнула искра, он попытал монету на
зуб и постно ответил:
- Трудно сказать. Я человек маленький, мне приказывают, я исполняю
