сколь угодно богатой. Например, придать машине-живописцу напряженный
универсализм Пабло Пикассо. Правда, это сделает особенно трудной задачу
человека-критика... Живопись, как язык, обладает своим
экстралингвистическим полем, своими "ассоциациями" с реальностью. Однако
уже сегодня такие "ассоциации" иногда тождественны работе нынешних
вычислительных машин-роботов с заложенной программой 33.
О формализации. Синтаксис, семантика и прагматика
Но вернемся к Ст. Лему. Нет ли, в его высказываниях недоверия или
недооценки метода формализации, т.е. "перевода" того или иного "поля" на
формальный язык. К этому методу прибегают исследователи, анализирующие
проблему значения. Сомнение тут же рассеется, если понять, что Лем
рассматривает эту проблему, не отвлекаясь от человека, т.е. на уровне
п_р_а_г_м_а_т_и_к_и. Поясним термин.
Языки, будь то естественные или искусственные, в том числе и
формализованные языки науки, да, наконец, и произвольные знаковые системы
вообще, можно рассматривать на трех уровнях абстракции: на уровне
с_и_н_т_а_к_с_и_с_а, с_е_м_а_н_т_и_к_и и п_р_а_г_м_а_т_и_к_и.
Если нас интересуют только внутренние связи языка, если мы
отвлекаемся от экстралингвистического "поля" (т.е. от "денотатов") и от
существ или машин, воспринимающих язык (а тем самым и от смысловых
значений), то мы анализируем язык на уровне синтаксиса. Если мы привлекаем
к рассмотрению денотаты и смысл, но все-таки отвлекаемся от существ или
машин, воспринимающих и понимающих язык, то мы находимся на уровне
семантики. Если же, наконец, мы учитываем и перципиентов языка, если мы
принимаем во внимание реальные обстоятельства языкового общения, то мы
находимся на уровне прагматики (греч. прагма - действие, дело).
Прагматические аспекты
Прагматические аспекты языка очень существенны, особенно для
натуральных языков. "Неформальные начало и конец формального построения",
о которых говорит Лем, исследуются именно прагматикой. Самым главным в
прагматике Лем считает понимание значений человеком. В недавних советских
работах также подчеркивалась важность этого аспекта.
В психологических работах анализ "понимания" уже начат. (Но они с
трудом поддаются "стыковке" с кибернетикой и с семиотикой.)
Кибернетический анализ лишь берет разбег. Между формальным и смысловым
"берегом" языка зияет пропасть. "Значение" в конце концов всегда цепляется
за "понимание", а "понимания" нет там, где некому понимать, говорит Лем.
Поэтому "безлюдность" языка (мы бы сказали "бесперципиентность", имея в
виду и машины) сохранить невозможно.
Лем думает, что, высказывая подобные взгляды на феномен значения, он
впадает в "непристойность". Не стоит тревожиться! Сие допустимо и при
пожилых дамах! Язык и в самом деле живет в "экологической среде"
человеческого мозга. Начало ее "лежит" в природе, а "простирается" она в
пределах общественных систем. Для человека "значения" - это прежде всего
переживания. "Смысловым содержанием фраза наполняется в психическом
процессе" (гл. IV). Обо всем этом позволительно "забыть", если стоишь на
синтаксическом или семантическом уровне. Именно с этих позиций наука
начала штурм "крепости значения". Первыми пошли на приступ логики и
семантики. Они-то и захватили "плацдарм", на котором Лем развертывает - и
с комфортом - свои построения. Позитивный смысл лемовских рассуждений,
конечно, не в попрании логики, а в том, что они напоминают нам о "феномене
человека". О феномене, который наука отбросить не может.
Ложное мнение
Чтоб объяснить явления, наука строит теории и модели. В употреблении
Лема эти термины несколько диффузные. Мы остановимся на одном мнении,
которое высказывает Лем и которое довольно часто встречается у различных
авторов.
Это мнение заключается в том, что теории и модели науки все дальше
уходят от "наглядности" и "приятности". Это мнение людей, знающих о науке
понаслышке. Современной науке противопоставляют "классическую", которая
якобы была "понятной" и близкой к "обыденному опыту", тогда как
современная таковой не является. Это - нелепость!
Законы Ньютона, в то время когда они были только что открыты, отнюдь
не воспринимались "мирянином" как "наглядные", как часть его повседневного
опыта. Они стали "наглядными" потому, что последние триста лет их
преподносил Школьный Учитель. Его питомцы, став взрослыми, начинали
считать эти законы "наглядными", ну, а значит, - "наглядной" и всю
"классическую" физику. Для "отрезвления" заглянем хотя бы в сочинение
Леонарда Эйлера "Новая теория движения Луны" 34, датируемое 1772 г.
Некоторые страницы этого сочинения состоят ц_е_л_и_к_о_м из формул. Где же
тут наглядность!?
Итак, в момент зарождения классическая физика была далека от
наглядного восприятия, некоторые ее положения стали казаться "наглядными"
за счет привычки, а основной массив "классики" с его выкладками и
вычислениями лежит попросту вне поля зрения "мирянина".
В точности так же обстоит дело и с современной наукой. Всякий, кто
изучал "высокие" разделы современной математики или физики, знает, сколько
в них "наглядных" объектов. Однако эти "объекты" просто не успели перейти
в школьные учебники. Через какое-то время новые идеи войдут в
"общественное сознание", как уже вошли представление о шарообразности
Земли, гелиоцентризм, законы Ньютона и пр.
Прошло время, когда квантовая механика воспринималась как нечто
абстрактное, ее объекты также апеллируют к внутреннему зрению
физика-квантиста. Недалек, видимо, день, когда наглядная таблица основных
частиц будет висеть в школьных классах рядом с таблицей Менделеева. С
распространением лазеров в б_ы_т войдет представление о фотонах, так же
как с лампочкой Эдисона вошли электроны.
Есть, правда, и другая сторона дела - обычное невежество. Мы склонны
проходить мимо "удивительного", даже когда оно совсем "рядом". Для многих
ли небо "организовано" в созвездия и среди них - Волопас с его Арктуром
или Лебедь? Нет! Увы, на небе есть две Медведицы, а остальное - звездная
пыль.
Многие ли встречают как друзей растения в лесу, любят их и
"понимают"? Да нет же, растения - это просто "трава"!
Итак, не следует путать двух сторон дела. Есть невежество, слепота,
умение проходить мимо совсем "наглядных" и "понятных" вещей. И есть
эмоциональное и рациональное восприятие мира, восприятие, которому надо
у_ч_и_т_ь_с_я, делая над собой у_с_и_л_и_е. Тогда созвездия, нуклеиновые
кислоты и кванты становятся "наглядными".
Вот почему мы не согласны здесь с Лемом.
Заметим в заключение, что "наглядность и понятность" - явление
и_с_т_о_р_и_ч_е_с_к_о_е. Одно дело "наглядность" на уровне "здравого
смысла", другое - "наглядное виденье" научных теорий. Эта вторая
наглядность будет, безусловно, возрастать по мере роста науки в ущерб
"здравому смыслу".
Притча и догма
Что же касается математики, то Лем и ей дает оценку, повторяя
известное сравнение ее с портным-безумцем, шьющим по произвольному плану
одежды. Надо прямо сказать, что в целом это оценка человека, незнакомого
серьезно с математикой. Лем попросту не разобрался в клубке математических
фактов и идей, идей, связанных с вычислимостью, финитностью,
эффективностью, с тем рывком в область законов рассуждения, который
сделала современная математическая логика.
Повторяя слова Рассела: "Математика может быть определена как
доктрина, в которой мы никогда не знаем, ни о чем говорим, ни того, верно
ли то, что мы говорим", Лем, к сожалению, не знает, на каком
математическом "фоне" они были сказаны. Д. Гильберт сравнивал математику с
шахматами, и это сравнение преследовало определенную цель. Играя в
"формальную игру", ученик Д. Гильберта Курт Гедель пришел к своим
знаменитым теоремам. Лем также поминает шахматы и... притча, рассказанная
великим математиком, становится в устах популяризатора догмой!
Если математика есть игра, подобная шахматам, то почему же она
пригодна для описания природы? Мы не можем подробно рассмотреть этот
вопрос здесь, в послесловии. Скажем лишь кратко, что, следуя Дж. Джинсу и
А. Эддингтону, мы считаем природу "математичной". (Это вовсе не значит,
будто мы склоняемся к их философии.) Природа "математична" потому, что
человек создает математику "под природу". Отыскивает то, что поддается
математическому описанию, и вместе с тем раздвигает границы и обогащает
формы самого описания. Лем же считает, что природа "нематематична".
Довольно сложный спор о связи между реальностью и ее описанием, спор с
участием Эйнштейна, Розена, Подольского, Бора и других физиков, Лем также
не понял. Этот спор кратко изложен в одной из книг Дэвида Бома 35 в ее
п_о_с_л_е_д_н_и_х пунктах (стр.700 и далее).
Особенно наивным выглядит утверждение Лема, будто классической физике
было свойственно представление о том, что каждый промежуточный этап
математических вычислений должен обладать "материальным эквивалентом"!
Поясним это. Пусть имеются два уравнения А и В, причем В выводимо из
А. Существует "путь" с промежуточными уравнениями C1, C2, ... , Cn, т.е.
цепочка следствий
А => С1 => С2 => ... => Сn => В.
Сколько таких цепочек возможно? Бесконечно много! Всегда к обеим
частям уравнения можно прибавить одно и то же число, а затем его вычесть.
Это дает лишнее звено в цепочке. Всегда можно взять экспоненту от обеих
частей уравнения, а затем прологарифмировать и т.п. И все эти звенья
должны иметь материальные эквиваленты?! Иначе нет "изоморфизма" теории и
реальности?! О, sancta simplicitas! 36
Впрочем, Лем "допускает" и теории, "не изоморфные" реальности, но
"сходящиеся" с ней в конечных точках!
Непомерная нагрузка
Страницы, посвященные математике, следовало бы обстоятельно разобрать
строка за строкой, абзац за абзацем. Однако эта нагрузка слишком велика
для нас. Отметим лишь одну из целой коллекции фактических ошибок. Лем
пишет, что "матричное исчисление было "пустой структурой", пока Гейзенберг
не нашел "кусочка мира", к которому подходит эта пустая конструкция" (гл.
V).
Это ошибочное утверждение. Системы линейных уравнений, для
исследования которых было создано в прошлом веке матричное исчисление,
встречались в математике, должно быть, со времен Вавилона. Гейзенберг же
нашел, что матрицы годятся и д_л_я, повторяем, и д_л_я описания атомных
явлений. Он нашел, что н_е_к_о_т_о_р_ы_м матрицам (отнюдь не любым!) можно
в определенных условиях придать п_р_я_м_о_й физический смысл.
Снова притча превратилась в догму!
Заканчивая нашу критику, скажем, что на этих страницах "Суммы" больше
красноречия, чем проницательности. Их польза в том, что они вызывают
недовольство и тем самым побуждают к собственным размышлениям.
Лем и философия
Мы перешли фактически к характеристике философских взглядов Лема.
Отметим сначала, что автор книги не философ по специальности и попросту
негуманно требовать от него отточенных философских формулировок и
исчерпывающей ясности философского анализа. Но характер книги вынуждает
автора совершать экскурсы в философию. Многие из них интересны, и мы видим
вдумчивого мыслителя, тонко подмечающего такие детали, которые порой
ускользают от взгляда философа-профессионала.
Однако Лем высказывает и философски неубедительные взгляды.
Философская позиция, наиболее подходящая, по мнению Лема, для
