- Нужно было бы, - согласился Хорн, - но женитьба не такое уж частое
дело. Так что небольшое волнение вполне естественно.
- Вы только об этом и думаете, - хмыкнул оператор.
Хорн скривился и вышел вниз по лестнице, направляясь к воротам
космопорта. Такси в это время, когда по расписанию не ожидался ни один
корабль, поймать было невозможно. Приходилось идти пешком. Может быть, еще
удастся сесть на ночную развозку возле ворот космопорта и добраться на ней
домой.
Снаружи по-прежнему все было очень спокойно. С той стороны, где за
горизонтом лежал город, в небе пылало зарево. Чувство огромной пустоты
усиливалось металлической громадиной посадочной решетки. Единственным
звуком было бесконечно тонкое гудение насекомых, чьи предки прибыли сюда с
Земли во время создания землеподобной экологической системы. Было
общеизвестно, что земные формы жизни, попадая на новые миры, неизбежно
вытесняли все местные. Некоторые считали это доказательством божественного
предначертания человеку подчинить со временем всю Вселенную.
Но Хорна подобные абстракции особо не занимали. Он направился к
воротам космопорта, думая о Джинни. Это были довольно-таки специфические
мысли: о том, как она выглядела, когда была поглощена чем-либо, и какое
удовольствие проявлялось на ее лице, когда ей что-то нравилось. Перед его
мысленным взором возникали и такие бессмысленные картины, как Джинни,
корчащая рожицы кривляющемуся ребенку, и Джинни, играющая с собакой. Эта
последовательность картин возникала в его мозгу совершенно бессистемно. Он
просто думал о Джинни, и эмоции переполняли его.
До ворот было довольно далеко, но он был поглощен своими мыслями. И
когда ворота наконец возникли перед ним, то это его чуть ли не удивило. Он
потянулся за пропуском, чтобы показать его охране. Охранники знали его в
лицо, но согласно правилам нужно было записывать всех, проходящих через
ворота.
Эхо его шагов отдалось под крышей проходной. Никто не вышел, чтобы
взять пропуск и вложить его в регистрационную машину. Это было необычно.
Межзвездный груз должен был охраняться, особенно от мелких несунов.
Неохраняемые ворота в космопорт были просто приглашением для воров. Паханы
всех окрестных пивных должны были немедленно среагировать на первый же
намек об отсутствии охраны ворот. Для того чтобы взволноваться от подобной
перспективы, вовсе не нужно было быть фанатиком устава.
Хорн толкнул дверь, через которую должен был выйти охранник, чтобы
взять его пропуск. Он вошел вовнутрь и обо что-то споткнулся. На полу
лежал человек, мертвый или без сознания - один из охранников. Он увидел
рядом и второе тело.
Затем услышал звук парализующего пистолета, похожий на жужжание осы,
и почувствовал нестерпимую боль от уколов, которую вызывало такое
парализующее оружие. Но слышал и ощущал он лишь какую-то долю секунды.
Однако за эту долю секунды рассвирепел. Он понимал, что произошло и
почему, и ему ужасно хотелось кого-нибудь убить - лучше всего рыжего со
свирепым лицом.
Он почувствовал, что падает.
Потом уже не чувствовал ничего.
2
Сознание возвращалось к нему очень медленно. Поначалу это было
ощущение дремоты и полной расслабленности. Он осознавал, что существует,
но это были чувства духа, покинувшего тело. Его разум работал, но органы
чувств ничем его не питали. Он был в сознании, но отсутствие ощущений не
позволяло его мыслям сориентироваться. Они были в смятении: не перепутаны,
а как будто в дреме. Разум работал очень четко, но без конкретного
направления. Мысли перескакивали с одного на другое без какой бы то ни
было цели или логики. Перед глазами всплывали картины беспорядочных
воспоминаний. Он чувствовал запахи и видел изображения, что-то слышал - но
все совершенно безо всякого смысла и логики. Но часть разума понимала его
реальное состояние. Все это было похоже на сон, когда человек осознает,
что он спит.
Это ощущение создавало смутный дискомфорт в душе, и он начал с ним
бороться. Борьбой руководила способность разума к самоанализу и принятию
решений относительно самого себя - эти уникальные таланты человеческой
расы. Хорн сражался, пытаясь подчинить своей воле спокойные, но мелькающие
как в калейдоскопе мысли. Сначала у него не было ясной цели. Он не ощущал
своего тела. У него не возникало никаких чувств, свидетельствующих о том,
что он по-прежнему владеет руками, или ногами, или глазами, или губами. Он
был разумом в пустоте, и его сознание просто неслось с бешеной скоростью,
игнорируя поначалу все попытки навести хоть какой-то порядок в мозгу.
Затем он что-то услышал. Это была странная отрывистая пауза в шуме,
которого он до сих пор не замечал. Шум, казалось, совершенно прекратился.
Но это было не так. Он начался снова и уже не прерывался. А затем Хорн
пришел в себя целиком и полностью. У него снова было тело, и по спине
бежали струйки холодного пота. Он знал, что с ним произошло. Он помнил
только часть происшедшего, но и то, что лежало в области догадок, не
подлежало ни малейшему сомнению.
Он пребывал в абсолютной темноте, и в ушах у него звенел звук
разваливающихся двигателей Рикардо. Он лежал на небрежно расставленных
коробках и тюках. В спину ему упиралось что-то острое, наверное, угол
коробки. Воздух был насыщен разными запахами, которые легко узнавались.
Это были запахи смазки, грязи, металла и краски, корабельных упаковок и
оберток, всего того, что давно истлело и высохло до такого состояния,
когда от запахов остались лишь следы. А воздух был затхлым - воздух
закрытого помещения.
Остатки покалывания в руках и ногах быстро исчезали. Он снова слышал
шум, перебой в котором и привел его в чувство - последние конвульсии
устаревшего космического двигателя.
Он находился в грузовом трюме космического корабля. Больше нигде во
всей галактике нельзя было найти такой бездонной черноты и такой смеси
запахов в мертвом, застоявшемся, неосвежаемом воздухе. Он попытался
подняться из кучи тюков с грузом, как попало сваленных в трюме. Его
бросили в этот трюм после того, как оглушили из парализующего пистолета в
проходной космопорта. Охранники были либо без сознания, либо мертвы. Он не
помнил, как его сюда принесли, но знал, что был похищен, и знал, командой
какого корабля. Еще он знал, что корабль находился в космосе, а двигатель
был в таком состоянии, что у любого понимающего специалиста мурашки по
коже бегали.
Нет, это было не похищение. Это, скорее, была насильственная вербовка
в старом шанхайском стиле. Шанхайская вербовка означала похищение человека
для того, чтобы он выполнял работу против своей воли и участвовал в делах,
не имея свободы выбора. С ним так поступили, чтобы он наладил не
поддающийся наладке двигатель космического бродяги "Тебана".
А сейчас "Тебан" уже был в космосе. Решетка не подняла бы его ни при
каких обстоятельствах, так что бродяга явно стартовал в аварийном режиме -
на что способны только двигатели Рикардо, если корабль хоть немного
больше, чем спасательная шлюпка - и теперь находился где-то в системе
Фомальгаута. Налицо были все шансы взорваться. Шкипер "Тебана" рисковал
попасть в катастрофу, взлетая прямо с площадки на таких двигателях.
Хорн попал в скверный оборот. Его похитители нарушили несколько
законов сразу: они не могли теперь высадить его, не рискуя надолго угодить
в тюрьму. Действительно, поскольку было известно, что это дело рук людей с
"Тебана", то не было для корабля такого места, где бы об этом не знали.
Патруль к подобным вещам относился очень-очень строго. И, помимо всего
прочего, двигатели корабля были в ужасном состоянии. Если они пробьют
обшивку корабля, то от удушья умрут и Хорн, и те, кто его похитил.
А Джинни тем временем летела на Фомальгаут, чтобы выйти за него
замуж. Она прилетит и обнаружит, что его нет.
Он поднялся, хотя еще несколько мгновений голова и кружилась. Но
потом последние следы поражения из парализующего пистолета исчезли, и он
начал пробираться сквозь темноту. Он переползал через тюки и ящики с
неизвестным грузом. Темнота была абсолютной. Со всех сторон слышался
кошмарный, изматывающий нервы звук сдающих двигателей Рикардо. Звучал сам
корпус корабля.
Хорн полз, ощупывая дорогу, пока не наткнулся на металл - это был
боковой загрузочный люк трюма. Он начал внимательно ощупывать всю
внутреннюю поверхность помещения, ставшего его тюрьмой. В углу оказалась
дверь, но закрытая наглухо. Он приложил к двери ухо. Открыть ее с этой
стороны было невозможно, но она вела в служебные помещения корабля.
Он снова пополз по ящикам и тюкам, дергая те, которые могли
двигаться. В одном из ящиков послышался шум от незакрепленных предметов, и
Хорну удалось его взломать. Он узнал маленькие тяжелые предметы в нем -
это были подшипники с покрытием из искусственного сапфира для каких-то
механизмов. Каждый мог стоить несколько сот кредитов, с такой великолепной
точностью они изготавливались. Но для Хорна вся их ценность заключалась в
том, что это были маленькие тяжелые предметы.
Он подтащил коробку в удобное положение и уточнил, где находится
дверь, а затем запустил в нее двухкилограммовым дорогим изделием точной
механики. Грохот показался ему вполне удовлетворительным. Эхо несколько
раз прокатилось по трапу. Его наверняка можно было услышать по всему
кораблю.
В дверь врезался второй дорогой подшипник. Подшипники из
синтетического сапфира очень твердые. В этом-то, вместе с высокой
точностью изготовления, и заключается их ценность. Но швырять их в
стальную дверь, как теннисный мячик, - это было явно чересчур. Хорн бросал
их один за другим. Каждый бросок сопровождался шумом, как от взрыва.
Грохоту было не меньше, чем от удара кувалдой, и его должны были бы
услышать даже в глубоком трюме громадного корабля. Что же касается корабля
такого размера, как этот, то здесь игнорировать этот шум не смог бы никто.
Он почти уже опустошил ящик, так что пришлось проползти вперед,
собрать пригоршню уже использованных один раз снарядов и бросать их снова:
"Трах! Трах! Трах! Трах!"
Кто-то резко забарабанил по двери снаружи. Хорн прекратил
бомбардировку.
- Что там, черт возьми, происходит? - рявкнул голос.
- Я хочу отсюда выйти, - раздраженно ответил Хорн.
Последовала пауза.
- Кто ты такой, черт возьми? - голос изо всех сил попытался
изобразить ярость. - Что, заяц?
Раздался звук отпираемой двери. Заскрежетал замок. Открылась дверь.
Появился рыжий старпом, которого Хорн последний раз видел в центре
управления в космопорте. Он с яростью отбросил в сторону разбитые
подшипники.
- А, заяц? - угрожающе повторил он. - И ты хочешь отсюда выйти? Ну
ладно, мы тебе покажем!
У Хорна оставался еще один снаряд. Через открытую дверь пробивалось
не очень много света, но он достаточно хорошо все видел, в том числе и
другие фигуры снаружи, в проходе. Он запустил двухкилограммовый подшипник.
Если бы тот попал рыжему старпому в голову, он бы его убил, если бы в
грудь, то были бы поломаны ребра. Но он попал в живот, так что помощник
аккуратно сложился пополам и упал, не в силах даже вздохнуть.
Прежде чем люди в проходе поняли, что произошло, Хорн кинулся на
лежащего почти без сознания старпома и отобрал у него оружие. Наверное,
это был тот самый парализующий пистолет, из которого стреляли в него.
Впрочем, на коротком расстоянии он был столь же эффективен, как и бластер,
