крепчайшую костяную броню. Внезапно оба чудища развернулись и вдвоем
напали на Мышелова, но Фафхрд спас его, налетев на одного из них сбоку.
Друзья медленно отступали к краю утеса. Чудовища не знали усталости и,
казалось, состояли из кости и металла без малейших признаков плоти.
Мышелов уже предвидел конец. Еще какое-то время они с Фафхрдом
продержатся, но уже скоро усталость возьмет свое, они будут отбиваться все
слабее и медленнее и в конце концов чудища их прикончат.
И как бы предвещая близкую гибель, коготь одного из монстров оцарапал
Мышелову запястье. И тут ему вспомнились черные запавшие глаза, которые
привели его и Фафхрда сюда, за Крайнее море, вспомнился голос, который
предрек им роковой конец. Мышелова охватила странная и бешеная ярость, но
направлена она была не на чудовищ, а на их хозяина. Ему почудилось, что
мертвые темные глаза смотрят на него из черного песка. Он вконец перестал
соображать, что делает. Когда чудовища набросились вдвоем на Фафхрда, он
вместо того, чтобы поспешить другу на помощь, пронесся мимо и бросился
вниз, в ложбину с полузарытыми в песок яйцами.
Оставшись один, Фафхрд продолжал сражаться с чудовищами как безумный;
напрягая остатки сил, он заставлял свой меч молниеносно отражать удар за
ударом. Одно из чудищ повернулось и бросилось за его товарищем, но Фафхрд
этого даже не заметил.
Мышелов стоял среди яиц, устремив взор на одно из них, которое было
меньше остальных и казалось более блестящим. Он занес меч, и карающий
клинок обрушился на яйцо. Рука Мышелова мгновенно онемела, но яйцо
треснуло.
И тут Мышелов понял, что источник зла лежит здесь, на Черном берегу,
а дух его витает где-то далеко и посылает людей на гибель. Позади себя он
услышал царапанье когтей по песку и пронзительный визг твари, которой было
предначертано его убить. Но он не обернулся, а поднял меч и с размаху
опустил его на заморыша, злобствующего здесь, в одиночестве, глумящегося
над людьми, которых он обрек на смерть, и хрустнул под стальным клинком
выпуклый лоб бледного человечка с тонкими губами.
Мышелов распрямился, ожидая, что ему вот-вот будет нанесен последний
удар, но удара не последовало. Повернувшись, он увидел распростертое на
черном песке чудовище. А вокруг смертоносные яйца медленно рассыпались в
пыль. Четко вырисовываясь на фоне более светлого неба, к Мышелову бежал
Фафхрд, бежал спотыкаясь и гортанно выкрикивая какие-то бессвязные слова
радости и удивления. Смерть покинула Черный берег, проклятие было
выкорчевано. В ночи прозвучал ликующий крик какой-то морской птицы, и
Фафхрд с Мышеловом подумали о долгой и пока непроторенной обратной дороге
в Ланкмар.
5. ВОЮЩАЯ БАШНЯ
Звук был негромким, но, казалось, наполнял собою всю бескрайнюю
темнеющую равнину и высокое бледное небо: какой-то стонущий вой, такой
тихий и монотонный, что его не было слышно вовсе, если б не равномерные
пульсирующие всплески; древний, зловещий звук был под стать дикому
ландшафту со скудной растительностью и варварской одежде трех человек,
лежавших в крошечной ложбинке вокруг догорающего костра.
- Волки, наверное, - сказал Фафхрд. - Они выли примерно так же, когда
я спасался от них в Стылых Пустошах. Во от Стылых Пустошей нас отделяет
целый океан, да и звук тогда был все же немного не такой, Серый Мышелов.
Мышелов закутался поплотнее в шерстяной плащ, и они с Фафхрдом
повернулись к третьему спутнику, который продолжал молчать. Это был бедно
одетый человек, его плащ явно знавал лучшие времена, ножны короткого меча
давно протерлись. Друзья с удивлением увидели, что обведенные белыми
кругами глаза на узком продубленном лице расширились, а сам человек
задрожал.
- Ты много раз бывал на этих равнинах, - обратился к нему Фафхрд на
местном гортанном наречии. - Потому-то мы и попросили тебя быть нашим
проводником. Ты должен хорошо знать эти места. - В последних словах звучал
скрытый вопрос.
Сглотнув слюну, проводник судорожно кивнул.
- Я слышал этот звук и раньше, но не так громко - неопределенным
тоном быстро проговорил он. - Не в эту пору года. Говорят, исчезали люди.
Всякое говорят. Например, что человек услышит такой вой во сне и идет, как
на приманку. Нехороший вой.
- Хороших волков не бывает, - зычно и весело отозвался Фафхрд.
Было еще достаточно светло, и Мышелов заметил упрямство на лице
проводника, когда тот снова нарушил молчание.
- Я никогда не видел в здешних местах волков и не слышал, чтобы
кто-нибудь убил хоть одного. - Помолчав, проводник продолжал, как бы между
прочим: - Говорят, где-то на этих равнинах есть старая башня. Там вой
слышнее. Сам я башню не видел. Говорят...
Проводник осекся. Больше он не дрожал, а, казалось, весь ушел в себя.
Мышелов попытался задать ему несколько каверзных вопросов, но в ответ
получил лишь неясное хмыканье - ни утвердительное, ни отрицательное.
Сквозь белую золу чуть светились тлеющие угли. Легкий ветерок
шелестел редкой травой. Вой прекратился, а может, путешественники так к
нему привыкли, что уже не замечали. Сонно глядя на обернутое плащом
могучее тело Фафхрда, Мышелов унесся мыслями в далекий, изобилующий
тавернами Ланкмар, находящийся во многих лигах отсюда, за чужими землями и
неизведанным океаном. Не знающая границ тьма все сгущалась.
Наутро обнаружилось, что проводник ушел. Фафхрд рассмеялся, потом
потянулся, вдохнул чистый свежий воздух и заметил:
- Уф! Похоже, не слишком-то нравятся ему эти равнины, хоть он и
говорит, что пересекал их семь раз. Все эти суеверие и трусость! Видел,
как он затрясся, когда завыли волки? Держу пари, что он сбежал к своим
друзьям, с которыми мы расстались у последней воды.
Мышелов, который тщетно всматривался в пустой горизонт, убежденно
кивнул и пощупал кошель.
- Хоть не обокрал нас - если не считать двух золотых, которые мы дали
ему вперед.
Фафхрд расхохотался и шлепнул ладонью Мышелова по спине. Мышелов
поймал друга за кисть, бросил через себя, и они принялись бороться, пока
Мышелов не оказался на лопатках.
- Ладно, пошли, - осклабился Фафхрд и вскочил на ноги. - Нам не
впервой идти по незнакомым местам без проводника.
За день друзья ушли далеко. Жилистый Мышелов двигался упруго и не
отставал от широко шагавшего Фафхрда. Ближе к вечеру жужжащая стрела,
выпущенная из лука Фафхрда, настигла небольшую антилопу с изящно
изогнутыми рожками. Чуть раньше они обнаружили чистый источник и наполнили
водой бурдюки. Когда наступил поздний летний закат, друзья разбили бивак и
принялись жевать вкусное вареное мясо и похрустывающий на зубах жир.
Тщательно облизав губы и пальцы. Мышелов взобрался на ближайший
пригорок, чтобы наметить дорогу на завтра. Дневная дымка исчезла, воздух
посвежел и стал прозрачным, и Мышелову было хорошо видно тянущееся до
горизонта море чуть колышущейся травы. Теперь путь в Ланкмар уже не
казался таким долгим и утомительным. В той стороне, куда им нужно было
идти, острый взгляд Мышелова различил крошечную выпуклость. Для купы
деревьев ее очертания были слишком отчетливы, для скалы имели слишком
правильную форму, да Мышелов и не встречал в здешних местах ни деревьев,
ли скал. Предмет четко вырисовывался на фоне бледного неба. Нет, это было
какое-то создание человеческих рук, быть может, башня или что-то в этом
роде.
И тут снова послышался тот самый звук. Казалось, он доносится сразу
отовсюду, словно чуть слышно подвывает само небо, постанывает сама земля.
Теперь вой был немного громче, в нем странно смешивалась печаль и угроза,
горе и опасность.
Фафхрд вскочил, замахал руками, и Мышелов услышал его громкий веселый
крик:
- Давайте, волки, подходите к нашему костру и погрейте свои холодные
носы! Я вышлю вам навстречу своих птичек с бронзовыми клювами, а мой друг
покажет, что брошенный из пращи камень может жужжать, как пчела. Вы
узнаете тайны меча и топора. Добро пожаловать в гости к Фафхрду и Серому
Мышелову! Идите сюда - и маленькие и большие!
Раскатистый хохот, завершивший эту тираду, заглушил непонятный звук,
который лишь через какое-то время донесся вновь, как будто смех был
сильнее него. Мышелов тоже развеселился и с легким сердцем рассказал
Фафхрду об увиденном, после чего напомнил слова проводника о башне и
жутком вое.
Снова рассмеявшись, Фафхрд предположил:
- Может, у этих косматых печальников там логово. Завтра все выясним -
все равно нам идти в ту сторону. А убить волка я не прочь.
Гигант был в веселом расположении духа и не желал говорить с
Мышеловом о серьезном или грустном. Он принялся распевать застольные песни
и повторять старые кабацкие шуточки, утверждая, что хмелеет от них не
хуже, чем от вина. Он производил такой шум, что Мышелов не мог понять,
прекратился странный вой или нет, хотя ему казалось, что раз-другой он все
же его слышал. Но когда друзья, готовясь ко сну под призрачными звездами,
завернулись в плащи, никакого воя не было слышно наверняка.
А наутро пропал Фафхрд. Мышелов принялся звать приятеля и
осматриваться по сторонам, однако он уже понял, что его глупый и
казавшийся ему самому смешным страх имел под собою почву. Башня все так же
стояла на месте, но в ярком желтоватом утреннем свете казалась дальше, как
будто стремилась избежать встречи. Мышелову даже почудилось, что он видит
крошечную движущуюся фигурку, которая была уже ближе к башне, чем к месту
их ночлега. Но он знал, что это лишь игра воображения. Слишком уж велико
было расстояние. Тем не менее он поспешно проглотил несколько кусочков
холодного мяса, которое оказалось не хуже горячего, сунул еще несколько
ломтей в мешок, запил завтрак водой и двинулся вперед длинным пружинистым
шагом - он знал, что может идти так долгие часы.
На дне очередной пологой впадины Мышелов увидел землю помягче,
осмотрел ее вдоль и поперек в поисках следов Фафхрда и нашел их. Отпечатки
находились довольно далеко один от другого, словно оставивший их человек
бежал.
К полудню Мышелов наткнулся на источники расположился рядом, чтобы
напиться как следует и немного отдохнуть. Чуть раньше он снова обнаружил
следы Фафхрда, а теперь увидел еще одни - они принадлежали не его другу,
но шли примерно в том же направлении. По форме и размеру они вполне могли
быть оставлены проводником: посредине каждого следа виднелся чуть заметный
отпечаток ремешка, которым тот подвязывал сандалии.
Мышелов упрямо шел вперед. Он уже начал ощущать тяжесть мешка,
скатанного плаща, бурдюка с водой и оружия. Башня явно приблизилась, хотя
яркое солнце скрадывало детали. Мышелов прикинул, что преодолел уже
примерно половину пути.
Легкие волны равнинного рельефа казались бесконечными, как во сне.
Мышелов замечал их только потому, что идти ему было то легче, то труднее.
Небольшие кучки кустарника, по которым он пытался отмечать пройденный
путь, походили друг на друга как две капли воды. Редкие узкие лощинки
можно было с легкостью перешагнуть. Однажды зеленоватая змея, гревшаяся на
камне, подняла свою плоскую головку и уставилась на Мышелова. Время от
времени у него из-под ног вылетали кузнечики. Чтобы сберечь силы. Мышелов
старался не поднимать ноги высоко над землей, однако шаг его был упруг и
широк, потому что он привык подлаживаться под поступь своего рослого
товарища. Ноздри Мышелова раздувались, вдыхая и выдыхая воздух. Широкий
рот был плотно сжат. Темные глаза над загорелыми щеками смотрели
пристально и угрюмо. Мышелов понимал, что при всем старании ему вряд ли
