охраняемый коброй, если ты прикажешь. Но снова спускаться в эту тьму я не
в силах.
Фафхрд увидел, как сжались губы Слевьяса, и уже готов был услышать
приговор, вынесенный несчастному воришке, но тут зашумела сидевшая вокруг
стола знать.
- Быть может, в этом что-то и есть, - проговорил один. - В конце
концов, кто знает, что может быть в этих подвалах, которые случайно
обнаружил Северянин?
- До прошлой ночи мы и не ведали об их существовании, - поддержал
другой. - В девственной вековой пыли могут таиться странные вещи.
- Прошлой ночью, - добавил третий, - мы лишь посмеялись над рассказом
Фиссифа. Однако на шее у Кроваса были следы не то когтей, не то костей.
Казалось, из подвала далеко внизу поднимаются миазмы ужаса. Голоса
аристократов звучали угрюмо. Рядовые воры, стоявшие у стен с факелами и
оружием, были явно охвачены суеверным страхом. И опять Слевьяс
заколебался, хотя в отличие от остальных он казался скорее смущенным, чем
испуганным. В наступившем молчании гулко звенели падающие капли. Фафхрд
решил половить немного рыбку в мутной воде.
- Я могу поведать вам о том, что обнаружил в подвале, - низким
голосом проговорил он. - Но сначала скажите: где вы хороните своих
покойников?
Сидевшие в комнате уставились на него оценивающими взглядами. Это
были первые слова варвара после того, как он пришел в чувство. Его вопрос
остался без ответа, но говорить ему разрешили. Даже Слевьяс, который,
вертя в руках тиски для расплющивания больших пальцев, нахмурился при
словах Фафхрда, не возражал. А послушать Фафхрда стоило. Речь его звучала
глухо, напоминая о севере и Стылых Пустошах, со свойственными скальдам
драматическими акцентами. Он подробно рассказал о том, как побывал в
глубоких темных подвалах. Конечно, он кое-что приукрасил для пущего
эффекта, отчего все приключение приобрело оттенок мрачной эпопеи. Рядовые
воры, непривычные к такой манере изложения, смотрели на него открыв рот.
Люди вокруг стола сидели совершенно неподвижно. Чтобы выиграть время,
Фафхрд старался рассказывать как можно дольше.
Во время пауз стука капель в водяных часах уже не было слышно. Но
зато чуткий слух Фафхрда уловил скрежет, словно терся камень о камень. Его
слушатели, похоже, этого не заметили, но Фафхрд понял, что это открывается
каменная панель в алькове, все еще закрытом черными шторами.
Его рассказ как раз достиг апогея.
- Там, в этих забытых подвалах, - тоном ниже зазвучал его голос, -
обитают живые скелеты древних ланкмарских воров. Давным-давно лежат они
там, источая ненависть за то, что вы о них забыли. Украшенный
драгоценностями череп принадлежал их брату Омфалу. Разве Кровас не говорил
вам, что план его похищения был передан из туманного прошлого? Омфал
должен был вернуться к своим братьям. Вместо этого Кровас осквернил его,
выломав несколько драгоценных камней. Из-за этого оскорбления кости,
которые когда-то были руками, приобрели сверхъестественную силу и
умертвили его. Где сейчас череп, мне неизвестно. Но если он еще не
возвращен на место, те, что внизу, явятся за ним этой же ночью. И тогда уж
пощады не ждите.
И тут слова застряли у Фафхрда в горле. Его решающий довод, который
по мысли Фафхрда должен был привести его к освобождению, так и остался
невысказанным. Дело в том, что перед черной шторой алькова прямо в воздухе
повис череп Омфала, сверкая своими самоцветными глазами, причем свет в них
был явно не только отраженный. Воры проследили за взглядом Фафхрда, и
тишину прорезал сип втягиваемого в легкие воздуха - это был вздох страха,
страха столь всеобъемлющего и цепенящего, что паника стихла, так и не
успев разразиться. Он был сродни страху, который они испытывали к своему
магистру, только усиленный во много раз.
И затем из черепа раздался высокий жалобный голос:
- Не двигайтесь, о нынешние малодушные воры! Трепещите и молчите! С
вами говорит ваш древний магистр. Смотрите на меня, перед вами Омфал!
Эффект получился поразительный. Большинство воров съежились, скрипя
зубами и сжимая пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь. Однако на лбу у
Фафхрда от облегчения выступил пот: он узнал Мышелова. Жирное лицо Фиссифа
выражало оторопь вперемешку со страхом.
- Прежде всего, - продолжал голос из черепа, - в назидание вам я
задушу Северянина. Разрежьте ему путы и подведите ко мне. И поскорее, а не
то я и мои братья убьем вас всех!
Дрожащими руками стражи Фафхрда перерезали веревки у него на руках и
ногах. Он напряг свои могучие мышцы, чтобы побыстрее разогнать кровь по
онемевшим членам. Стражи подняли его на ноги и толкнули в сторону черепа,
так что Северянин чуть не упал.
Внезапно черная штора заколыхалась: за ней началась какая-то возня.
Раздался пронзительный, почти звериный крик ярости. Соскользнув с черного
бархата, череп Омфала покатился по комнате; воры с визгом отскакивали у
него с пути, словно боялись, что он станет цапать их за лодыжки
отравленными зубами. Из отверстия в самом низу черепа вылетела свеча и
погасла. Штора сдвинулась к стене, и в комнату вкатились две сцепившиеся
фигуры. На какой-то миг Фафхрду показалось, что он сходит с ума, когда он
увидел столь неожиданное зрелище: схватку между старой ведьмой в черной
юбке, подоткнутой так, что были видны крепкие ляжки, и рыжеволосой девицей
с кинжалом в руке. Но тут капюшон и парик слетели у ведьмы с головы, и
Фафхрд под слоем жира и золы узнал лицо Мышелова. Мимо Северянина пронесся
Фиссиф, сжимая в руке кинжал. Но Фафхрд наконец пришел в себя и, схватив
его за плечо, швырнул о стену, после чего выхватил меч из вялых пальцев
ближайшего вора и пошатываясь ринулся вперед, преодолевая боль в онемевших
мускулах.
Между тем Ивлис, обнаружив, что она находится среди воров, внезапно
оставила попытки продырявить Мышелова. Фафхрд и Мышелов бросились к
спасительному алькову, но их чуть не сбили с ног выскочившие из прохода
телохранители Ивлис, подоспевшие хозяйке на помощь. Они первым делом
налетели на Фафхрда с Мышеловом, поскольку те находились ближе остальных,
и погнали их через всю комнату, попутно колотя воров своими короткими
мечами.
Это вторжение еще сильнее озадачило воров, однако позволило им
чуть-чуть опомниться от сверхъестественного страха. Слевьяс, уловив суть
происходящего, велел кучке соратников преградить доступ в альков и
принялся поднимать в них боевой дух, тузя плашмя своим мечом. Начался
всеобщий хаос и столпотворение. Звенели и скрежетали мечи. Сверкали
кинжалы. Головы гудели, обливаясь кровью. Многие пользовались факелами в
качестве дубинок, те падали на пол, и уже поверженные бойцы вскрикивали от
ожогов. В суматохе порой вор схватывался с вором, сидевшие за столом
аристократы сформировали отряд самообороны. Слевьяс собрал небольшую
штурмовую группу и бросил ее на Фафхрда. Мышелов поставил Слевьясу
подножку, но тот, крутанувшсь на коленях, ткнул мечом в его черный плащ,
чуть было не пронзив своего невысокого соперника. Фафхрд вполне удачно
отбивался стулом, потом опрокинул на бок стол и разбил при этом водяные
часы.
Постепенно Слевьясу удалось хоть как-то организовать своих
приспешников. Он понимал, что в этой сумятице они теряют преимущество,
поэтому собрал их вместе и разделил на две группы, одну из которых
поставил в алькове, наконец-то окончательно лишившемся штор, а другую к
двери. Фафхрд и Мышелов скрючились за перевернутым столом в
противоположном углу комнаты, пользуясь его толстой столешницей как щитом.
Мышелов несколько удивился, когда увидел, что рядом с ним сидит на
корточках Ивлис.
- Я видела, как ты пытался убить Слевьяса, - угрюмо шепнула она. - В
любом случае нам следует действовать заодно.
Рядом с Ивлис находился один из ее телохранителей. Два другие лежали
мертвые или без сознания где-то среди дюжины распростертых воров и упавших
факелов, своим жутковатым мерцанием освещавших снизу всю сцену. Раненые
воры стонали и отползали в коридор; кое-кого туда оттаскивали их товарищи.
Слевьяс крикнул, чтобы принесли еще факелов и сети.
- Придется прорываться, - шепнул Фафхрд сквозь стиснутые зубы, с
помощью которых он затягивал повязку на глубокой ране, зиявшей на его
руке. Внезапно он поднял голову и принюхался. Несмотря на всеобщее
замешательство и слабый сладковатый аромат крови, он учуял запах, от
которого его тело покрылось мурашками, - запах чуждый и вместе с тем
знакомый; слабый, горячий, сухой и пыльный запах. На мгновение воры
умолкли, и Фафхрду почудилось, что он слышит далекие шаги, стук костлявых
ног.
И вдруг какой-то вор воскликнул:
- Магистр! Магистр! Череп движется! Он щелкает зубами!
Послышался топот расступившихся людей, затем проклятие Слевьяса.
Выглянув из-за столешницы, Мышелов увидел, как Слевьяс пнул сверкающий
самоцветами череп к середине комнаты.
- Идиоты! - закричал он своим съежившимся от ужаса приспешникам. - Вы
что, все еще верите в это вранье, в эти бабушкины сказки? Неужто вы
думаете, что кости умеют ходить? Ваш хозяин я и никто другой! И пусть все
мертвые воры будут прокляты навечно!
С этими словами он со свистом выхватил из ножен меч. Череп Омфала
разлетелся, как яичная скорлупа. Воры взвыли от ужаса. В комнате стало
темнее, словно она наполнилась пылью.
- За мной! - заорал Слевьяс. - Смерть чужакам!
Но воры снова попятились и стали похожи в полумраке на смутные тени.
Фафхрд, чувствуя, что нельзя упускать такой случай и стараясь совладать с
собственным страхом, бросился на Слевьяса. Он надеялся прикончить
соперника с третьего удара. Сперва боковым отбить меч Слевьяса, затем
ложный выпад в сторону и наконец наотмашь в голову.
Но Слевьяс оказался слишком умелым фехтовальщиком, чтобы с ним можно
было так просто справиться. Отразив третий удар Фафхрда, так что меч
Северянина пронесся у него над головой, он сам сделал внезапный выпад,
целясь сопернику в горло. Этот выпад наконец окончательно вернул к жизни
гибкие мышцы Фафхрда: клинок Слевьяса, правда, оцарапал ему шею, но зато,
парируя выпад, Северянин ударил по мечу противника у самой рукояти, так
что кисть магистра мгновенно онемела. Теперь Фафхрд знал, что победа за
ним: Слевьяс отступал под его безжалостным и стремительным натиском.
Северянин не заметил, что в комнате делалось все темнее. Он не удивлялся,
почему призывы Слевьяса о помощи остались без ответа, почему воры
столпились в алькове и почему раненые ползли из коридора обратно в
комнату. Он заставил Слевьяса отступить к самой двери, и тот стал четко
виден на фоне освещенного проема. Когда магистр был уже в дверном проеме,
Фафхрд одним ударом выбил у него клинок и приставил острие своего меча ему
к горлу.
- Сдавайся! - завопил Фафхрд.
И только тогда он обнаружил, что ноздри ему щиплет от густой пыли,
комната погружена в полнейшее молчание, а из коридора дует горячий ветер и
слышатся шаги скелетов, бренчащих костями о камни. Он увидел, как Слевьяс
оглянулся и на лице у него отразился смертельный ужас. Внезапно сильно
потемнело, словно в комнату кто-то вдунул черный дым. Но Фафхрд все же
успел заметить, как костлявые пальцы вцепились Слевьясу в глотку, а когда
Мышелов уже тянул приятеля назад. Северянин увидел в дверях толпу скелетов
с глазами, сверкающими рубиновыми, изумрудными и сапфировыми огоньками. И
тут наступила кромешная тьма, в которой слышались крики воров, старавшихся
как можно скорее проникнуть из алькова в узкий проход А поверх этих криков
