Фафхрд удивился: мингол внезапно вздрогнул, слабо кашлянул, а в горле
у него забулькало. Северянин дотронулся до него рукой, и по его ладони
потекла теплая жидкость. Лавас Лерк выдернул кинжал из горла мингола, и
старик скатился со скамьи.
Все это произошло без единого слова, однако весть о том, что
произошло нечто гнусное, переходя в штормовой мгле от гребца к гребцу,
вскоре достигла передней скамьи. Команду охватило с трудом сдерживаемое
волнение, которое стало усиливаться по мере того, как люди узнавали, что
совершилось нечто действительно ужасное - убит раб, поддерживавший огонь,
раб, чья чародейская сила, хоть и подвергалась нередко насмешкам, была
неразрывно связана с участью всего судна. Повсюду стала слышаться если не
членораздельная речь, то тихое ворчание и шепотки, скрип вытаскиваемых из
воды весел - словом, набирающий силу ропот, в котором смешались страх и
угроза; он прокатывался взад и вперед по судну, как волна в лохани с
водой. Отчасти поддавшись всеобщему возбуждению, Фафхрд приготовился
прыгнуть, только еще не решил куда - то ли на неподвижного, но уже
насторожившегося Лаваса Лерка, то ли в сравнительно безопасную дыру под
палубой юта. Лавас Лерк был явно обречен, вернее был бы обречен, не
раздайся с юта громкий и дрожащий голос кормчего:
- Земля! Симоргия! Симоргия!
Этот дикий крик, словно костлявая рука скелета, схватил матросов за
горло и довел их возбуждение до высшей точки. Все как один задрожали и
полной грудью вдохнули соленый воздух. Послышались крики изумления и
ужаса, зазвучали проклятия, напоминавшие мольбу. Два гребца сцепились друг
с другом только затем, чтобы дать выход болезненному взрыву чувств. Другие
принялись судорожно табанить и криками призывать остальных последовать их
примеру, чтобы развернуть галеру и уплыть подальше от острова. Фафхрд
вскочил на скамью и стал всматриваться вперед.
В опасной близости от галеры из моря громадной горою вздымался
остров. Огромное черное пятно, смутно вырисовывавшееся на фоне чуть более
бледного ночного неба; несмотря на дождь и клочья тумана, кое-где
виднелись квадраты тусклого света, которые, судя по их правильное
расположению, могли быть только окнами. А рев прибоя и грохот
обрушивающихся на берег волн становился все громче.
Катастрофа застала всех врасплох. Фафхрд вдруг увидел движущийся мимо
громадный утес, да так близко, что сломалось последнее весло на другом
борту. Галера поднялась на волне, и он в благоговейном ужасе уставился на
три окна, прорезанные в утесе - если, конечно, это был утес, а не торчащая
из воды башня, - однако не узрел ничего, кроме призрачного желтоватого
свечения. Затем Фафхрд услышал, как Лавас Лерк высоким и хриплым голосом
отдает какие-то команды. Несколько человек яростно заработали веслами, но
было уже слишком поздно, хотя галера и зашла в этот миг за скалу, в более
спокойную воду. Вдоль всего киля пробежал душераздирающий скрежет. Балки
набора стонали и трещали. Еще одна волна приподняла галеру, и от страшного
удара люди кувырком покатились по палубе. Затем судно застыло, и слышался
лишь рев прибоя, пока Лавас Лерк ликующим голосом не возопил:
- Доставать оружие и вино! Готовиться к высадке!
В столь опаснейшем положении, когда галера села на камни и буквально
переломилась пополам, эта команда прозвучала нелепо. Однако матросы немого
пришли в себя и, казалось, даже заразились диким нетерпением от своего
главаря, который только что доказал им, что мир так же ненормален, как и
он сам.
Фафхрд смотрел, как они выносят из каморки под ютом факел за факелом,
пока вся корма разбитой галеры не оказалась в дыму и пламени. Он смотрел,
как они, хватая бурдюки, жадно присасываются к ним, как разбирают мечи и
кинжалы, примеривают их к руке и для пробы рассекают ими воздух. Кто-то из
них схватил его за руку и толкнул к стойке с мечами, приговаривая:
- Давай, Рыжеволосый, давай! Выбери и ты себе оружие.
Фафхрд беспрепятственно двинулся вдоль стойки, чувствуя, однако, что
ему, еще так недавно бывшему их врагом, вооружиться не дадут. И точно:
Лавас Лерк остановил одного из своих подручных, который как раз протянул
Фафхрду меч, и с любопытством уставился на левую руку Северянина.
Озадаченный Фафхрд поднял ее, и тут Лавас Лерк вскричал:
- Хватайте его!
С этими словами он сдернул что-то у Фафхрда со среднего пальца. И тут
Фафхрд вспомнил: кольцо.
- Такую работу ни с чем не спутаешь, - проговорил Лавас Лерк, хитро и
несколько странно поглядывая на Северянина, казалось, его светло-голубые
глаза то ли смотрят чуть в сторону, то ли просто косят. - Этот человек -
симоргийский шпион, а может, симоргийский демон, принявший облик
северянина, чтобы усыпить наши подозрения. Он вылез к нам из моря,
несмотря на бушующий шторм, разве не так? Кто-нибудь из вас видел судно?
- Я видел судно, - поспешно отозвался кормчий. - Странный
одномачтовик с треугольным парусом...
Но Лавас Лерк искоса глянул на кормчего, и тот осекся.
Фафхрд почувствовал спиной острие кинжала и расслабил напрягшиеся
было мускулы.
- Убить нам его, что ли? - Вопрос прозвучал прямо над ухом у Фафхрда.
Лавас Лерк криво ухмыльнулся в полумраке и замер, словно
прислушиваясь к совету какого-то невидимого духа бури. Затем покачал
головой.
- Пусть пока живет. Покажет нам, где спрятаны сокровища. Сторожите
его с мечам наголо.
Тем временем люди уже начали покидать галеру, спускаясь по свисавшим
с носа канатам на скалы, куда еще достигали волны прилива. Один или двое
со смехом спрыгнули прямо с борта. Выпавший у кого-то из руки факел
зашипел в морской пене. Вокруг не прекращались крики и вопли. Кто-то
затянул песню - голос был пьяный и скрежетал как ржавый нож по стеклу.
Наконец Лавас Лерк кое-как построил своих приспешников, и они двинулись в
путь; половина несла факелы, кое-кто сжимал в объятиях бурдюки с вином.
Люди спотыкались и оскальзывались, проклинали острые камни и ракушки, о
которые ранились, то и дело падая и выкрикивая чудовищные угрозы темноте,
глядевшей на них странными окнами. Позади, раскорячившись веслами, словно
мертвое насекомое, лежала галера.
После недолгого пути, когда рев прибоя стал не таким оглушительным,
факелы высветили большой портал в черной стене, который был то ли частью
замка, то ли вел в громадную пещеру в утесе. Портал был прямоугольный и
высотою с весло. К нему вели три истертые ступени, занесенные мокрым
песком. На колоннах и тяжелом фризе смутно виднелся орнамент, частично
покрытый илом и какой-то коркой, но, судя по непонятной символике,
безусловно симоргийский.
Теснясь поближе друг к другу, мореплаватели молча разглядывали
портал. Растянувшаяся процессия сбилась в плотную кучу. Лавас Лерк
несмешливо воскликнул:
- Где твои стражи, Симоргия? Где твои воины?
С этими словами он смело взошел по ступеням. После недолгого
колебания команда последовала за ним.
На массивном пороге Фафхрд невольно задержал шаг, с изумлением
увидев, откуда исходит слабое желтоватое свечение, замеченное им раньше в
высоких окнах. Фосфоресцировало все - потолок, стены, покрытый илом пол.
Светились даже резные поверхности. Северянина охватил трепет и вместе с
тем отвращение. Но плотная толпа тут же унесла его дальше. Вино и
уверенность главаря притупили чувствительность людей, и они шли по
длинному коридору, не отдавая себе отчета в ужасе, которым веяло от всего
окружения.
Поначалу кое-кто из них держал оружие наготове на случай внезапного
нападения или засады, но вскоре даже самые осмотрительные небрежно
опустили мечи, стали прикладываться к бурдюкам с вином и перебрасываться
шуточками. Неуклюжий кормчий с пятнами желтоватой пены на белокурой бороде
затянул матросскую песню, остальные подхватили, и влажные стены задрожали
от мощного рева. Все глубже и глубже проникали они в эту пещеру - а может,
и замок, - двигаясь по широкому изгибающемуся коридору, устланному ковром
из тины.
Фафхрда несло по течению. Когда он замедлял шаг, другие подталкивали
его, и он шел быстрее, но все это происходило механически. Ему остались
подвластны только глаза, они бегали из стороны в сторону и с неимоверным
любопытством впитывали каждую подробность: и многочисленные неразборчивые
резные изображения морских чудовищ, отвратительных человекоподобных фигур,
скатов и осьминогов, которые, казалось, оживали и двигались в мерцающем
свечении; и высоко прорезанные окна или какие-то другие проемы со
свисавшими из них темными скользкими водорослями; и лужи морской воды; и
еще живые рыбы, хватавшие ртом воздух: люди наступали на них или
отбрасывали ногой в сторону; и висевшие по углам гроздья усатых моллюсков;
и, как казалось Фафхрду, еще какие-то существа, поспешно удиравшие у них с
пути. В голове у него все более отчетливо звучала мысль: остальные явно
должны понимать, где они находятся. Должны сообразить, что желтоватое
свечение - это морская фосфоресценция. Должны догадаться, что они идут по
жилищу самых таинственных обитателей глубин. Они обязательно должны
осознать, что Симоргия действительно погрузилась под воду и всплыла только
вчера или даже несколько часов назад.
Но люди шли за Лавасом Лерком и все так же пели, кричали и быстрыми
глотками вливали в себя вино, поднося на ходу бурдюки к запрокинутым
головам. А Фафхрд лишился дара речи. Плечи ему свело, словно море всей
тяжестью уже давило на них. Его ум был совершенно подавлен зловещим
появлением затонувшей сморгни. Воспоминания о легендах. Мысли о черных
столетиях, в течение которых морская живность медленно влезала, вползала и
вплывала сюда, пока не заняла каждую щелочку и трещину и Симоргия не
слилась с таинственным океаном. В глубоком гроте, выходившем в коридор,
Фафхрд увидел каменный стол и рядом широкое каменное кресло; ему
показалось, что он различил даже осьминога, который, словно передразнивая
человека, развалился в кресле, обвив щупальцами подлокотники и глядя на
пришельцев немигающими блестящими глазками.
Постепенно фосфоресценция становилась все ярче, и дымные факелы
побледнели. А когда пение смолкло, прибоя уже не было слышно.
Коридор резко повернул вбок, и Лавас Лерк издал торжествующий вопль.
Его приспешники, спотыкаясь, пошатываясь и перекликаясь, поспешили следом.
- Симоргия! - вопил Лавас Лерк. - Мы нашли твою сокровищницу!
Потолок квадратной комнаты, в которую они попали, был значительно
ниже, чем в коридоре. В ней стояли черные, пропитавшиеся водой, тяжелые
окованные железом сундуки. Под ногами чавкал густой ил, тут и там
виднелись лужи воды. Свечение стало еще ярче.
Пока остальные раздумывали, светлобородый гребец выскочил вперед и
дернул за крышку ближайшего сундука. Ее угол остался у него в руках:
дерево оказалось мягче сыра, а металл - черным вязким илом. Гребец снова
вцепился в сундук и почти целиком сорвал с него крышку тускло заблестело
золото, чуть засверкали покрытые тиной самоцветы. По драгоценностям
пробежало похожее на краба существо и юркнуло в дыру в задней стенке.
С алчным воплем матросы набросились на сундуки, принялись их дергать,
трясти и даже рубить мечами трухлявое дерево. Двое грабителей, борясь за
право открыть сундук, рухнули прямо на него, он разлетелся на кусочки, и
они продолжали тузить друг друга, лежа в грязи на груде драгоценностей.
Все это время Лавас Лерк так и не сошел с места, откуда издал недавно
язвительный и ликующий крик. Фафхрду, который стоял рядом, забытый всеми,
