заплатку на великой равнине моря.
Гед слишком устал, чтобы впадать в отчаяние, но долго стоял
неподвижно, опираясь на посох. Потом, повернув налево, чтобы по крайней
мере ветер дул в спину, он упрямо поплелся дальше в надежде отыскать
углубление среди обледеневшей травы, которое могло бы послужить ему
убежищем. Пройдя сотню ярдов, нащупывая дорогу посохом, он чуть было не
наткнулся на деревянную стену...
Это было что-то вроде сарая, маленького и шаткого, словно его
построил ребенок. Гед постучал в низкую дверь своим посохом, но никто не
открыл. Тогда он открыл дверь и вошел, согнувшись для этого чуть ли не
вдвое. И внутри хижины, как выяснилось потом, он не мог стоять в полный
рост. В очаге тлели угольки и в красноватом свете Гед увидел человека с
длинными, совершенно седыми волосами, в ужасе скорчившегося у дальней
стены, и другое существо (он не мог сказать, женщина это или мужчина), со
страхом взиравшее на него из кучи тряпья на полу.
- Не бойтесь меня, - прошептал Гед. Молчание. Он переводил взгляд с
одного на другого и в глазах их читал только ужас. Когда он положил свой
посох, существо, прятавшееся в тряпье, еще глубже зарылось в зловонную
кучу. Гед сбросил с себя промокшую насквозь, обледеневшую одежду и присел
к огню.
- Дайте мне что-нибудь накинуть на себя, - сказал он, едва
выговаривая слова одеревеневшим языком. Если они услышали его, то не
показали этого. Тогда он протянул руку и поднял какую-то тряпку, рваную и
засаленную - много лет назад она была, вероятно, козьей шкурой. В ответ
послышался протяжный стон. Не обращая на него внимания, Гед насухо вытерся
и спросил: - У вас есть дрова? Подкинь немного в огонь, старик. Я пришел к
вам не по своей воле и не причиню вам никакого вреда.
Глядя на него, как кролик на удава, старик не сдвинулся с места.
- Вы понимаете меня? На каком языке вы говорите? - Гед помедлил и
добавил: - Каргад?
Услышав это слово, старик кивнул - один короткий кивок, словно он был
марионеткой на веревочке. Это означало конец разговора, потому что больше
по-каргадски Гед не знал ни слова. Гед обнаружил сложенную у стены кучу
сухого плавника, сам подбросил в огонь несколько деревяшек и жестами
попросил пить - он наглотался соленой воды и рот его горел от жажды. Дрожа
от страха, старик показал на огромную раковину, в которой оказалась вода и
подвинул к нему другую раковину - с кусочками копченой рыбы. Усевшись
поближе к огню, Гед немного поел и попил, и по мере того, как силы
возвратились к нему, начал задумываться - где же он? Империя Каргад лежала
далеко и вряд ли он мог добраться до нее даже с помощью магического ветра.
Этот островок, наверное, лежал к востоку от Гонта, но все же западнее, чем
Карего-Ат. Казалось очень странным, что здесь, на затерянной песчаной
косе, живут люди. Изгнанники? Гед настолько устал, что не стал ломать
голову над этой загадкой.
Он попробовал подсушить у огня свой плащ. Серебристый мех пеллави
высох быстро и как только тяжелая ткань немного согрелась, он закутался в
нее и вытянулся у очага.
- Спите, бедняги, - сказал он своим молчаливым хозяевам, положил
голову на песчаный пол и мгновенно уснул.
Три ночи провел Гед на этом безымянном островке. В первое утро каждый
его мускул болел и сам он горел в лихорадке. Словно бревно пролежал он у
очага весь день и всю следующую ночь. Утром второго дня он почувствовал
себя немного лучше. Облачившись в свои покрытые соляной коркой одежды
пресной воды для стирки на острове не оказалось, серым ветреным утром Гед
вышел посмотреть, куда же заманила его Тень.
Шириной островок был примерно в милю и длиной около полутора. Все
подступы к нему были покрыты торчащими из воды скалами. Кроме жесткой,
стелющейся под ветром травы, ничего на нем не росло. Хижина стояла в
углублении между дюн, и старик со старухой жили в ней в полнейшем
одиночестве. Построена она была или скорее сложена из бревен и веток,
принесенных морем. Воду ее обитатели брали из солоноватого источника
неподалеку, пищей им служила рыба, моллюски и водоросли. Изодранные шкуры
в хижине оказались не козьими, как Гед думал вначале, а тюленьими. Тюлени
снабжали их также костяными иголками, рыболовными крючками, сухожилиями
для лесок. Островок был местом, где летом тюлени выводили детенышей. Но
кроме них никто не появлялся здесь. Старики испугались Геда не от того,
что приняли его за призрак и не потому, что он был волшебником, а потому,
что он был человеком. Они забыли, что кроме них в мире есть другие люди.
Страх, поселившийся в старике с появлением Геда, не проходил. Когда
ему казалось, что Гед подошел слишком близко, он быстро ковылял подальше
от него, оглядываясь сквозь космы спутанных грязных волос. Старуха же
поначалу, стоило Геду шевельнуться, хныкала и зарывалась в тряпье, но
когда Гед лежал в лихорадке, то в немногие моменты просветления видел, что
она сидит рядом с ним на корточках и чувствовал на себе ее неподвижный
тоскливый взгляд. Когда Гед пришел в себя, она принесла ему воды в
раковине, но, стоило ему приподняться, как она от испуга уронила ее и
расплакалась, вытирая слезы концами нечесаных седых волос.
Она наблюдала за ним, когда он работал на берегу, пытаясь при помощи
каменного топора и заклинания Связывания соорудить новое суденышко из
плавника и выброшенных морем обломков своей лодки. Эту работу нельзя было
назвать ни ремеслом, ни строительством - Геду не хватало дерева и все
потребности в нем он вынужден был удовлетворять при помощи чистой магии.
Лодка женщину не интересовала, именно на Геда смотрела она умоляющим
взором. Один раз она куда-то отошла, но скоро вернулась, неся подарок -
горсть собранных на прибрежных камнях мидий. Гед поклонился старухе и съел
мидии сырыми. Благодарность Геда придала ей решимости. Она вошла в хижину
и вынесла оттуда что-то, завернутое в тряпку. Развернув ее, не отрывая
робких глаз от Геда, она показала ему то, что было внутри: детское
парчовое платьице, расшитое пожелтевшим от времени жемчугом. На крошечном
лифе жемчужинки слагались в фигуру, хорошо известную Геду - Двойную
Спираль Братьев-богов Каргадской Империи; над ней вышита королевская
корона.
Старуха, морщинистая, грязная, одетая в засаленный мешок из тюленьих
шкур, указала пальцем на платьице, потом на себя и совсем по-детски,
беззащитно улыбнулась. Из кармана она извлекла какой-то маленький предмет
и протянула Геду. Это был кусочек темного металла, половинка сломанного
кольца. Знаками она показала Геду, чтобы он оставил его себе и не
переставала жестикулировать до тех пор, пока Гед не взял его. После этого
старуха довольно улыбнулась - она сделала подарок. Но платьице она снова
бережно завернула в тряпку и унесла в хижину.
Так же бережно Гед положил половинку кольца в карман куртки - сердце
его было полно жалости.
Эти двое, думал он, могут быть членами королевской фамилии Каргада.
Какой-нибудь тиран или узурпатор, боясь пролить царственную кровь,
приказал отвезти их сюда, на затерянный островок недалеко от Карего-Ат,
где они могли умереть или жить, как им заблагорассудится. Старик был
тогда, наверно, мальчишкой лет восьми-десяти, а старуха - маленькой
принцессой в расшитом жемчужном платье. Они выжили и жили на этом клочке
тверди в океане может тридцать, а может, и пятьдесят лет - Принц и
Принцесса Одиночества.
Догадка Геда подтвердилась только много лет спустя, когда в поисках
кольца Эррет-Акбе он приплыл на остров Каргад, к Гробницам Атуана.
Третий день пребывания Геда на острове оказался Днем Возвращения
Солнца, самым коротким в году, и природа приветствовала его спокойным
ясным рассветом. Лодочка, сооруженная из досок и магии, щепок и
заклинаний, была готова. Гед попробовал объяснить старикам, что может
отвезти их на любой остров - Гонт, Спеви, Торикл, он может даже
попробовать доставить их в какое-нибудь уединенное место на Карего-Ат,
если они его об этом попросят, хотя каргадские воды и небезопасны для
жителей Архипелага. Но им явно не хотелось покидать свой пустынный риф.
Старуха, казалось, вообще не понимает, что он хочет сказать своими жестами
и тихими словами. Старик же понял и... наотрез отказался, все его
воспоминания о других странах и людях были детским кошмаром, в котором
ручьями лилась кровь и слышались хриплые крики умирающих.
Геду нечем было отблагодарить стариков за тепло и пищу, нечего было
подарить женщине, и он сделал единственное, что было в его силах - наложил
чары на солоноватый, ненадежный источник, и из него хлынула вода такая же
чистая и прозрачная, что бьет из горных ключей прекрасного Гонта. Из-за
этого источника остров теперь нанесен на карты и приобрел имя: моряки
зовут его островом Родника. Но хижины уже нет и штормы не оставили на
острове ни малейшего следа людей, проживших на нем всю жизнь и умерших в
одиночестве.
Они спрятались в хижине, словно боясь увидеть, как Гед спустил лодку
на воду с южного песчаного мыса островка, позволил северному ветру
наполнить волшебный парус и вышел в море.
Предприятие Геда выглядело довольно странным он был охотником,
который не знает толком, за кем охотится и где ожидать встречи с жертвой.
Он должен был искать ее только при помощи догадок, намеков, случайностей,
то есть действовать так же, как и Тень, когда она охотилась за ним. Каждый
из них был слеп по отношению к другому - Геда ставила в тупик
неосязаемость Тени; ее - дневной свет и материальность окружающего мира.
Гед был уверен только в одном - теперь в роли охотника выступает именно
он. Когда Тень заманила его на скалы и он, полумертвый, бродил по острову,
она не воспользовалась возможностью расправиться с ним. Она обманула его и
сразу исчезла, Огион оказался прав Тень не могла пить его силы, пока он
сам охотился за ней. Теперь он должен найти ее, хотя след врага затерялся
в безбрежном океане и ему ничего не оставалось делать, как отдаться воле
ветра, дующего на юг, и надеяться, что выбрал правильное направление.
Перед заходом солнца Гед увидел слева от себя берег огромного острова
Карего-Ат. Он находился на самых оживленных морских дорогах белых варваров
и внимательно следил, не покажется ли где-нибудь их корабль. Он плыл в
багровом закатном свете и вспоминал то утро из своего детства: воинов с
перьями на шлемах, огонь, туман. С содроганием он понял, что Тень провела
его с помощью такого же трюка сгустив туман, лишив его возможности видеть
опасность, она поступила с ним точно так же, как он тогда с воинами
Каргада.
Гед держал курс на юго-восток, и когда из-за западного края мира
начала свое наступление ночь, Карего-Ат скрылся из виду. Впадины между
волнами заполнились темнотой, но верхушки их еще продолжали ловить
багровые отсветы. Гед спел Зимнюю Песню и те куплеты из "Подвигов Молодого
Короля", которые помнил, - эти песни поют на Празднике Возвращения Солнца.
Голос его был чист и тверд, но плеск заглушал слова. Быстро стемнело и
появились зимние звезды.
В эту ночь, самую длинную в году, он не спал. Ветер нес его по
невидимому морю на юг, а он лежал в лодке и смотрел на звезды - одни
всходили слева, другие же, завершив ночной путь, заходили справа, на
западе. Несколько раз он задремывал, но сразу же просыпался. Его лодка,
более чем наполовину сработанная волшебством, на самом деле лодкой не
являлась, и стоило ему немного ослабить различные скреплявшие ее
