из жемчужин вырастет дерево справедливости с золотыми лепешками.
В садах при управах выловили и съели ручных белок и рыб, что, по
древнему поверью, приносит удачу.
Храмов, однако, не тронули. Бажар было окружил со своими всадниками
местный храм Шакуника и потребовал у монахов Небесную Книгу. Эконом вышел,
развел руками.
- Волшебные вещи, - они как цифры, сила и смысл их зависит от
местоположения. В ваших руках Небесная Книга заполнится лишь
проклятиями...
Бажар смирился. Крупных правительственных войск все не было.
Учредили чины, упорядочили декреты.
Вместо простонародного "возвращение к старому" стали употреблять
книжное "революция". В Анхель тайком из столицы явился знаменитый книгочей
Хаш, представил доклад: "Тысячи лет Небесный Кузнец Мереник плавит золото
солнца в тигле востока, дабы солнечный свет служил нам примером общего
достояния; тут никто не может ни получить больше других, ни отнять у
ближнего..."
Бажар смеялся над новыми чиновниками:
- Обсуждают до третьего лада, как правильней: "избранные и
неизбранные", или "уничтожаемые и уничтожающие"...
А Даттам сидел с ними по ночам над казенными числами.
В народе Даттама обожали, он теперь умел приказывать людям, как
раньше - шестеренкам.
Надо было узнать, что происходит во дворце, а как? Рехетта поступил с
необычайной жестокостью. Он велел привести к себе наместника, взятого в
плен, вырезал ему сердце и кровью окропил соломенного человечка.
Соломенный человечек, однако, не знал, что он умер - только почувствовал,
что его воля теперь - это воля Рехетты. Колдун приказал:
- Пойдешь в Небесный Город, узнаешь у наследника, что творится, к
вечеру вернешься. Но смотри - если наследник поднимет при тебе яшмовую
печать - сразу же беги.
Соломенная кукла в тот же день явилась в столице. Наследник Падашна
спешно вызвал человечка к себе. Узнав о взятии Анхеля, пришел в ужас.
Стали беседовать. Наследник Падашна сказал:
- Государя пока не тревожили рассказами о мятеже, однако он отпустил
на его подавление шесть миллионов. А теперь, знаете ли, эти деньги куда-то
пропали. Не знаю, как отчитаться. Я думаю, надо написать, что Рехетта
сражается колдовством и наслал град, погубивший стотысячное войско,
собранное на эти деньги.
А секретарь поддержал:
- Вы, когда предстанете перед государем, скажете, что Рехетта делает
войско из бобов и резаной бумаги, а так народ властями доволен.
Тут же составили обманный доклад, наследник поставил подпись,
секретарь привесил к бумаге багряную кисть и принес печать. Только
наместник увидел печать:
- Ах, - и упал на пол. Наследник Падашна обернулся: нет никакого
наместника, на полу в луже крови лежит куколка не более локтя высотой! Тут
Падашна ужаснулся по-настоящему, однако доклад все-таки представил.
Один из раскаявшихся чиновников рассказал пророку, что власти
провинции, перестав надеяться на помощь государя, отправили доверенных лиц
к соседнему варварскому князю Варай Алому. Рехетта ужаснулся и сказал
Даттаму:
- Возьми сокровища наместника, отправься к варварам и отговори их
вмешиваться в дела ойкумены. Мы - не предатели родины. Мы не допустим,
чтобы копыта варварских коней топтали нашу страну!
- Про копыта коней, - сказал Даттам, - говори на общем совете. Просто
ты думаешь, что Бажар - тоже варвар, и они сговорятся с ним, а не с тобой.
Рехетта промолчал.
Плохие советчики отговаривали Даттама ехать к варварам, говорили, что
Рехетта просто хочет спровадить его из Варнарайна. Даттам, однако, явился
на следующий день к пророку и сказал:
- Я поеду, и вот почему: для успеха восстания нужно продовольствие.
Народ пойдет за тем, кто даст ему еды. Если зерна нет в Варнарайне, надо
купить его у варваров... Дай мне два миллиона золотых государей, и я
привезу зерна на всю летнюю кампанию.
Рехетта сказал:
- Хорошо.
Думается мне, что Даттам был глуп, а Рехетта - благороден.
Почему Рехетта был благороден? Потому что поставил интересы народа
выше собственных. Ибо деньги для зерна надо было изъять тайно от Бажара и
других: станут говорить, что Рехетта утаил золото... А зерно привезет
Даттам - станут говорить: Даттам накормил народ.
Почему же Даттам был глуп? Потому что ему все казалось, что восстание
- это предприятие, и что кто накормит народ хлебом, тот и получит прибыль
властью. Разве, однако, законы войны - законы хозяйства?
Воистину восстание: время, когда отмирают силлогизмы и господствуют
чары! И народ не отличает правду от насмешки над правдой. Поднимаются люди
во имя изобилия вещей и радости жизни - а меж тем, поглядишь, какое
равнодушие к вещам и жизням...
По приезде Даттама к варварам выяснилось, что варвары совершенно не
понимают дел империи. Послов правительства они называли "вассалами
императора", а послов мятежников "вассалами Небесного Кузнеца".
Король Шадаур Алом раскрыл Даттаму врата гостеприимства, подарил
рабов и меха, а молодой сын его стал побратимом Даттама. Послы
правительства встревожились и прибавили денег королю. Даттам тоже
встревожился и дал королю еще больше денег. Послы правительства
посовещались и подарили королю черноногого коня стоимостью в две тысячи
золотых. Король этого и добивался. Золото он раздал дружине и двинулся в
поход на инуваков, вторгшихся в его край с северо-востока.
Даттам спросил, может ли король продать ему зерно. Тот удивился:
- Откуда у меня запасы зерна? Я - господин свободных людей, а оброк
платят только рабы... Рабов, кстати, могу продать...
Даттам удивился:
- Если у вас нет запасов, что же вы делаете, если в стране неурожай?
- Я иду войной на соседей, - отвечал король, - и вообще сдается мне,
что свободному человеку не подобает добывать трудом то, что можно добыть
разбоем.
Тогда Даттам решил купить зерно у владельцев поместий и поехал по
стране варваров. Надо сказать, что завоеватели ее тоже в некотором роде
были колдунами: села превратили в поместья, каналы во рвы, города - в леса
и топи. С тех пор у аломов все наоборот. Земля тоже общая, но не с тем,
чтоб была справедливость, а с тем, чтоб хранить боеспособность. Торговцев
презирают - но не потому, что те алчны и вороваты, а потому, что не
склонны к вооруженному грабежу. Церемоний и мер не знают, счет времени
спутан. Золото считают богом и зарывают его в землю. Живут очень бедно,
потому что в древности, когда раздавали священные вещи, варвары опоздали:
злаки и треножники уже разобрали, остался только меч и конь.
Так близки к звериной природе, что многие в бою, вопреки своей воле,
обращаются в рысей и волков. Однако, надо сказать, что когда две рыси
дерутся, они дерутся по правилам: сначала шипят, бранятся, брюшко
показывают, потом сходятся в поединке. А звери миролюбивые, как зимородок,
дерутся насмерть и без правил.
А у варваров, если кто побежден в поединке, становится лучшим другом
победившего. Даттам приобрел очень много друзей, но все равно считал, что
лучший способ борьбы - не поединок, а резня, ибо в глубине души был
миролюбив.
Господа, охотясь, разоряют поля, а воюя - все остальное. Крестьяне
поэтому запасов не делают. Все выращенное сверх необходимого идет не
государству, а на корм скоту и господам. На пирах едят сверх меры,
предусмотрительность и бережливость считается позором, как знание грамоты.
Так что оказалось, что зерна на продажу нет ни у короля, ни у господ, ни у
крестьян.
Король подарил Даттаму поместье, к нему многие пристали в дружину.
Одевался и вел себя Даттам, как варвар. Говорил: "Как свободный человек".
Про золотые глаза Даттама все говорили: "большой шакун".
Дело в том, что у варваров, как и в империи почитали Шакуника, но
почитали неправильно, вертелись и пели, как в бою. Это слово, "шакун", на
вейский даже не переведешь, как, скажем, слово "сущее" - на аломский.
Шакун - это вроде силы, мощи и судьбы. Сущее без существующего,
субстанция без акциденции, чистая значимость и чистая форма. Растекается
по мирозданию, как масло по гадательному ковшу, но как бы задерживается в
складках бытия, удачливых людях и чудесных предметах. Большой шакун, - это
и плодовитая корова, и урожайный год, и удачливый воин. Большой шакун - в
мечах и конях, которыми король одаряет своих верных. Король как бы не
средоточие закона, а средоточие удачи.
Даттам принес в жертву Шакунику сто баранов: догадался, что его после
этого будут очень почитать. А самому богу сказал так:
- Мне надоели боги-чиновники, боги-неудачники, боги-сумасшедшие и
боги-трансцендентные. Я нашел тебя, и я буду владеть тобой, как своей
волей и собственностью.
Несколько раз Даттам встречался с монахами-шакуниками из империи.
Дело в том, что служителям бога, почитаемого по обе стороны границы, было
как-то легче ходить из империи к варварам. А так как храм был весьма
склонен к наживанию денег, то поговаривали, что монахи ходят туда и
обратно с контрабандой.
Однажды разыскавший Даттама монах-шакуник передал Даттаму письма от
Бажара и Рехетты. Рехетта писал: "Весной поля остались пустыми. Крестьяне
разучились сеять рис и не научились воевать. Правительственные войска
стоят на границах и ждут, пока бунтовщики сдадутся сами. Если ты не
вернешься с зерном, - восстание обречено".
Бажар писал: "Рехетта хочет задержать вас у варваров под любым
предлогом. Он оттер всех, кто начинал с ним восстание, и окружил себя
бывшими чиновниками. Не имея убеждений и заслуг перед народом, они зависят
лишь от милости Рехетты. Принялись за прежнее: понуждают крестьян сеять
рис и платить налоги, а не сражаться за свободу. Возвращайтесь немедленно
- нам нужны вы, оружие и кони".
Письма были запечатаны, однако монах спросил, когда Даттам их
дочитал:
- Что вы собираетесь везти: оружие или зерно?
Даттам помолчал и ответил:
- Вернусь, как закуплю зерно. Но, увы, это очень трудно.
- Сколько вам нужно?
- Десять тысяч иршахчановых горстей.
- Если вы согласны заплатить десять ишевиков за горсть, можете
возвращаться завтра. Храм привезет рис прямо в Анхель.
- Храмовые земли, - возразил Даттам, - совсем рядом с освобожденными
районами. Стоит нам пойти на юг - и зерно достанется нам даром. Четыре
ишевика.
- А что скажут в столице, если узнают, что храм продает зерно
бунтовщикам? Большой риск - большая цена.
Сошлись, однако, на восьми ишевиках.
ПОВЕСТЬ О ЗОЛОТОМ ГОСУДАРЕ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Меж тем в ойкумене случилось вот что: весной Бажар захватил земли на
левом Орхе. Велел выпороть реку и разрушить дамбы. Реку пороли, пока вода
не стала кровью. Тогда воду спустили через сети и поймали в них зеленого
червя в шестьсот локтей. Бажар сказал:
- Проклятая тварь! Ты сожрал тысячи, а теперь боишься плетки!
Червя зарубили и сварили: хватило на трехтысячный отряд. Мясо было
необыкновенно нежным, и многие у Бажара хвастались, что они съели бога и
сами стали богами.
Надобно сказать, что этот червь был племянником одной из любимых
наложниц Небесного Государя, ясноликой Ди.
Через неделю Великий Государь устроил праздник в яшмовых покоях:
ткали дворцы из дыма, катались на радужной змее. Государь, расшалившись,
ухватил ясноликую за ножку. Та внезапно заплакала.
- Ах, - сказала она, - государь! Вы наслаждаетесь музыкой и вином,
забыли о делах управления, а меж тем Небесный Кузнец Мереник покушается на
ваш трон. Он подкупил всех при дворе, они молчат. Епарх Орха подал доклад
