даже половину имущества.
- Ладно, - сказал Арфарра. - Экзарх Варнарайна поручил вам ввозить в
провинцию золото для чеканки монет, вы же под видом серебра ввозили,
помимо прочего, платину, и чеканили в храме фальшивую монету. Эта платина
лежит на храмовых складах, и мной опечатана.
Даттам пожал плечами и протянул еще одну бумагу.
- Наш караван и в самом деле привез платину, но, как видно из
документов, принадлежит она заморскому купцу Бредшо. Варварская мысль, не
правда ли? Он, наверное, считал, что у нас это ценный металл.
Арфарра вздохнул.
- Какая же вы сволочь, Даттам. Ведь Бредшо спас вам жизнь, а вы его
подсовываете вместо себя на плаху.
Даттам смотрел на чиновника совершенно спокойно.
- Мало ли кто мне спас жизнь. Вот вы мне тоже однажды спасли жизнь, -
мне теперь что, так и ходить до могилы вам признательным?
Арфарра вытащил бумагу об аресте чужеземцев, с обычной припиской о
каре за укрывательство, и вручил ее Даттаму.
- Где Ванвейлен и Бредшо?
- Понятия не имею, - сказал Даттам, - а остальные на пристани
встречают сына Ира. Думаю, что ваши ревнители блага народного их давно
приметили. Нет старательней шпиона, чем сектант и добродетельный отец
семейства.
- Ну что ж, господин Даттам, - сказал Арфарра, - поедем и мы на
пристань.
Когда Ванвейлен очнулся, было уже светло. За бортом плескалась вода.
Руки Ванвейлена были скручены за спиной, и сам он - приторочен к длинному
гибкому шесту, вдетому одним концом в уключину на палубе. Перед
Ванвейленом на корточках сидел стражник в парчовой куртке. Стражник был
крив и с бородой, похожей на большой репей, и под мышкой его торчал
шелковый сверток.
- Это что такое? - сказал Ванвейлен, - куда мы плывем?
- Ишь ты, - сказал десятник, - еще и вопит. - Куда плыли, туда и
плывем. В поместье Даттама. Слышишь?
И в самом деле - Ванвейлену был уже слышен далекий праздничный крик
толпы. "Откуда толпа?" - изумился он было, а потом вспомнил, что сегодня
праздник. Иров день.
- Зачем? - простонал Ванвейлен. Мысли его кружились, как куски карася
в похлебке, и он покамест плохо еще соображал, что происходит.
А стражник одним движением вынул сверток и развернул его перед носом
Ванвейлена.
- Затем, храмовая крыса! Или ты не знаешь, что механизмы рождаются от
войны и служат лености? Или ты не видел позавчерашнего указа? Вот собаки!
Только государыня запретила машины, как они новые ставят!
- Что тебе сделали машины, дурак, - вдруг разозлился Ванвейлен.
- Мне-то они ничего не сделали, - отозвался стражник, - а вот моего
брата затянуло в Даттамову мялку, - отрезали ноги да и выкинули с работы,
ты, мол, сам пьян был!
Даттам и Арфарра съехали к пристани. У пристани веселился народ.
Прищурившись, Даттам увидел и Сына Ира, медленно пробирающегося в толпе, и
в который раз пожалел, что его не было в ойкумене, когда на этот раз
рождался Ир. Ир был редкий природный феномен, и, по слухам, рождался в
виде золотого шара, который не рос в объеме, а как бы высветлялся
наподобие луны.
Дальше рассказывали вовсе уже неведомщину с подливой, и многие
шакуники считали, что желтые монахи морочат народ. Но Даттам полагал, что
желтенькие для этого слишком глупы - наверняка тут какой-нибудь природный
феномен, вроде сгущения первоначального эфира или иных, вызывавших у
Даттама живое любопытство причин.
Даттам пригляделся: сын Ира на этот раз был монах щуплый и длинный, с
необыкновенными голубыми глазами, и многие, говорят, видели над его
головой сияние. Даттам никакого сияния не видел.
Рабочие оделись во все лучшее и повязали волосы желтыми платками,
двое мальчишек рассыпали в толпе жареное зерно, и посреди желтого круга
плясали ряженые зверями и чиновниками.
- А как у государя Иршахчана, - кричали они, - в Небесном Граде, от
одного зерна будешь сыт, да пятью мешками не наешься. А чиновники там
справедливые, за постой берут лишь положенное: с шерстинки - по шкуре, с
ложки - по котелку, и с подорожной - по человеку.
И тут, к своему изумлению, Даттам увидел, что к пристани причаливает
баржа-тихогрузка, с храмовым флагом над мачтой. Какого беса? Никаких барж
сегодня быть не должно....
С баржи перекинули сходни, и по сходням понесли на шесту человека...
Великий Вей! Да это Ванвейлен! Вот взялась шельма на голову Даттама!
Ванвейлена отвязали от шеста и поставили на ноги.
- Это что такое? - закричал оторопевший Даттам.
Сбоку хищно улыбнулся Арфарра.
- Это, господин Даттам, храмовая баржа. По вашему указанию ваш друг
Ванвейлен скупал на казенных складах машины для отжима масла и кожевенные
станки! Справедливое рассуждение, господин Даттам: сейчас, когда эти
машины запретили, купить их можно по дешевке. Славно же вы, господин
Даттам, уважаете законы государства!
Весть, что Даттам, вопреки строжайшему запрету новых законов, закупил
станки, ошеломила праздничную толпу, и та низко и нехорошо загудела.
- Ничего я не покупал, - заорал Даттам теснящимся к нему рабочим. -
Этот Ванвейлен шпион Арфарры!
- Врешь, мы поссорились!
- Липовая у вас была ссора, - заорал Даттам, - по твоей указке
Ванвейлен в королевстве гадил сеньорам, а теперь он будет по твоей указке
клеветать на меня! Или я не нашел бы лучшего агента, чем чужеземный купец?
- Да как ты смеешь отпираться, - орал Арфарра, - или, по-твоему,
Ванвейлен для себя станки покупал? Да на кой ему черт маслобойка?
Ванвейлен чувствовал себя в точности как рыба на сковородке. Пока
миллионер и чиновник ругались, искренне веря в то, что они говорят. Но
надолго ли? Вот сейчас Арфарра прикажет своим секретарям при всем честном
народе вскрыть ящики, чтобы устроить перепись преступлению, и вопрос о
станках отпадет сам собой, едва эти двое завидят, какие такие станки
мощностью в сорок килотонн закупил чужеземец Ванвейлен...
Толпа все больше и больше теснилась вокруг спорящих. Даттам вдруг
побледнел. Он понял, что задумал Арфарра. Даттам мог бы перекричать
Арфарру во дворце - но не посереди ненавидящей машины толпы...
Чья-то рука легла Ванвейлену на плечо и сильно дернула за камушек с
видеокамерой.
Ванвейлен подскочил и обернулся. Прямо перед ним стоял Сын Ира в
желтой одежде и глядел на него глазами большими и неестественно-синими,
как вода в озере.
- Ваш корабль давно готов, и бьет веслами по воде. Почему ты еще
здесь?
- Корабль?
Ванвейлен уставился на монаха. Корабль? За три тысячи переходов от
моря? О Господи! Никак монах говорил по-английски! В мозг Ванвейлена вдруг
словно вонзилась тысяча иголок, он даже не мог сообразить - на каком языке
говорит с ним этот шаман...
- Корабль? - прошептал Ванвейлен, отчаянно слушая себя как со
стороны, - но мы не можем оставить здесь оружие!
- Какое оружие?
- Да вот это, на барже!
- Но там же нет оружия, - совершенно серьезно сказал монах, - там же
детали для масляных прессов.
Ванвейлен захихикал:
- Ты? Ты можешь превратить ракетомет в масляный пресс?
- Никто не может превратить ракетомет в масляный пресс. Но можно
заставить чиновника увидеть масляный пресс или мешок с рисом... Можно
заставить его увидеть, что весь рис попорчен червяком и должен быть
затоплен во избежание распространения вредителя...
Монах говорил как хороший переводчик: связно, но не сам.
- Ты можешь заставить видеть людей то, чего нет? Это ты заставил меня
видеть мезонную атаку?
- Сон, - ответил монах, - это то, что видит один человек. Реальность
- это то, что видят многие. Как называется сон, который видят сразу
многие?
Тут Ванвейлен обернулся и увидел, что на барже двое рабочих уже
выволакивают ящик на палубу, и толпа шумит, как роящиеся пчелы.
- Да сделай же что-нибудь! - плачущим голосом потребовал Ванвейлен, -
ты понимаешь, что будет, когда Арфарра начнет потрошить ящики?
- Что-нибудь? - сказал монах. - Это легко. - И махнул рукавом.
И тут, по позднейшему уверению Ванвейлена, он увидел, что канат,
привязывавший баржу к причальному столбу, сам собой отвязывается от опоры,
и баржа все быстрее и быстрее начинает скользить вниз, по течению.
Люди, бежавшие к барже, заволновались.
Баржу несло все шибче - и многим казалось, что она идет быстрее
течения, и не прошло и пяти минут, как она выскочила на середину реки,
туда, где вдоль фарватера стояли плоские, с железными носами лодки,
которые были заблаговременно расставлены Арфаррой по всей длине реки, -
чтобы никто из людей Даттама не прыгнул в лодку и не утек на тот берег.
- Осторожней, - закричали с берега одной из лодок.
Но было уже поздно. Железный нос с хрустом вошел в раздвижной борт.
Люди в лодке, истошно завопив, бросились в воду. Тут же послышался
новый треск, - старая баржа переломилась, задралась кверху и быстро,
необыкновенно быстро стала тонуть.
Ванвейлен смотрел ей вслед. В голове его быстро-быстро, как турбина,
вертелась одна мысль: это сон. Вот сейчас он, Ванвейлен, проснется от сна,
навеянного монахом, и увидит перед собой ящики, снесенные с баржи, которая
все так же стоит у причала.
Но сон не кончался. Люди бегали по пристани, как потревоженные
муравьи.
- Откуда эти люди? - спросил кто-то хрипло у Ванвейлена за спиной.
Ванвейлен обернулся: это говорил Арфарра.
Монах перевел глаза на Арфарру.
- Вечно, - сказал он, - если и явится чиновник - то чтоб испортить
мне праздник. А праздник - вещь бесполезная, его ни на что нельзя
употребить. Отпусти их, - сказал Сын Ира. - Они уже причинили все зло,
какое могли.
- Ни за что, - раздельно сказал Арфарра.
Монах наклонил голову и укоризненно посмотрел на чиновника. Человек в
персиковом кафтане вдруг зашатался и повалился ничком на землю. Стражники
бросились к нему.
Монах потерял всякий интерес к собеседникам и мелкими шажками
заспешил дальше. Кто-то изо всей силы тянул Ванвейлена за рукав:
- Да пошли же! Что вам такого сказали? Своих шаманов у вас, что ли
нет?
Это был приказчик Хой. Он протолкался сквозь пеструю толпу и вывел
землян к дальней красильне. Там, у дороги, топтались семь оседланных
лошадей. Хой пересчитал чужеземцев, убедился, что никто не пропал по
дороге, и показал им постановление об аресте.
- Сами видели, - сказал он. - Если Арфарра сыну Ира сказал "Нет", то
он не успокоится, пока вас со свету не сживет.
Помолчал и добавил:
- А чего это вам вздумалось покупать машины?
- Какие к черту машины? - изумился Ванвейлен, - рис там лежал, рис!
Покойник Баршарг по каким-то своим причинам оформил его как машины, а
новый чиновник не посмотрел. Один парень мне проговорился об этом в
харчевне, я и подумал: куплю-ка я эти контейнеры за гроши, как машины, а
потом продам как рис. Триста процентов я бы имел с этого дела, если бы не
Арфарра!
- Рис? - лицо у приказчика вытянулись. - Жалко, - сказал он, - если
рис, то доставать его не имеет смысла. Эк ее, баржу-то, садануло!
Приказчик оглядел бледные лица и сунул в руку Бредшо увесистый
мешочек с золотом и расписку Даттама. В расписке значилось, что храм
Шакуника должен купцу Клайду Ванвейлену - сорок тысяч ишевиков и купцу
Сайласу Бредшо - тридцать тысяч ишевиков. И еще квиток, просто с цифрами:
номера постоялых дворов, где можно будет поменять лошадей.
- Господин Даттам велел извиняться, - сказал приказчик, - но вы сами
знаете. Ведь торговец как крапива: то полют ее, то кушают, то веревки
вьют. Эх, если бы не убили экзарха...
