должен держаться во всех сферах. А такового нет. И не было пока еще.
- Я своими глазами:
- Тут вот что не исключается: как для ксериона проверка есть:
превращение простых металлов в золото да платину, так и для
четырехбуквия: оживление глиняных да железных персон-антропоморфов.
Однако же как помимо ксериона есть всяческие неподлинные
трансмутаторы, что на металлы влияют, а человеческому телу есть яд,
так и четырехбуквия, должно быть, есть и мнимые: те, что лишь над
глиной да железом власть имеют, а не над асурами. Для отвода глаз, для
обмана:
- Ложный бастион.
- Истинно так. Барон твой вполне мог такой обманкой овладеть:
- Хорошо. Остров Шаннон. Что там?
- Большой рум. Попасть туда можно вот из этих, которые тебе
открылись.
Направление определим - да там, наверное, есть на стене заметки.
Токмо использовать следует не одну свечу и не одну карту, а две - так,
чтобы тень на тень ложилась. Понятно это?
- Соображу: А отчего эти румы закрыты были, не знаешь?
- Давняя это история, еще до меня случилась. Был будто бы такой
шляхтич мальтийский Поликарп. Попал он в драконью страну, еле уцелел,
а уходя - пустил тьму египетскую позади себя:
- Понятно. А что же ты сам, Яков Вилимович - не ходил в поиск на
остров
Шаннон?
Брюс наклонил голову:
- Ходил, Колька. Запустение там и холод. Одно лишь нашел
существенное и важное: на камнях пола карта румов нанесена.
- И ты молчишь?
- Говорю, раз слышишь, имеющий уши. Не так проста эта карта, как
хотелось бы:
- С собой? Срисовал?
- С собой. В камзоле. Хороший был камзол, износу не знал: Так вот,
есть там - в руме шаннонском - место, которое я за ворота счел. Но
открыть их не сумел, как ни пытался.
- Из того же камня? - спросил Николай Степанович. - Черные,
матовые?..
- Черные, да. Тоже видал где-то?
- Если я что-то помню из географии, - сказал Николай Степанович, -
точь-в-точь на противоположной стороне Земли:
- Чего ты хочешь добиться, Колька? - тихо спросил Брюс, наклоняясь
вперед.
- Добиться:- Николай Степанович сцепил пальцы и уставился на
побелевшие костяшки. - Ты поверишь, если я скажу, что мне вся эта
возня смертельно надоела?
- Поверю.
- Я хочу заниматься своим делом. Растить сына. И чтобы ни одна
сволочь:
Мясной резерв, понимаешь. Да. Я просто хочу их уничтожить. Стереть
с лица земли. Они мне уже не интересны - ни сами по себе, ни тем, что
от них можно получить:
- Варвар, входящий в Рим.
- Возможно. Roma delenda est. Можно прихватить себе на память пару
бронзовых пуговиц: А теперь, Яков Вилимович, самый главный вопрос. Что
в Предтеченке стряслось?
- Не до конца я это понял. Прочел перед тем одно письмо Фламеля и
сообразил кое-что. Решил, что надо проверить. Но сказать, что к чему,
могу тебе токмо часом позже. А ну, встань, сыне.
Николай Степанович поднялся на ноги. Брюс, ставший внезапно
величественным и грозным, возвысился над ним.
- Властию, данной мне Уставом Светлого Братства Мозаичников,
произвожу тебя, малый таинник Тихий, в таинники великие и назначаю
маршалом Ордена
Пятый Рим:
Формально Брюс не имел права делать ни того, ни другого, но
Николай Степанович все равно опустился на колено и поцеловал широкую
костистую лапищу старого колдуна:
Золотая дверь. (Конго (Киншаса), 1968, 1 апреля)
- Вот вроде и тварь безмозглая,- сказал Коломиец, обгладывая
косточку, - а кушать все равно неловко:
- Не любо, не кушай,- проверещал я, не разжимая губ.
Коломиец уронил косточку и уставился на обезьянью голову.
- С первым апреля, Евген Тодосович, - сказал я.
- Шутки у тебя, Степаныч, как у того боцмана:
Я ухмыльнулся, а сам подумал, что, пожалуй, лучшего, чем Коломиец,
напарника для зимовок, робинзонад и прочих полетов на Марс найти
сложно. Мы были вместе два месяца в пути и вторую неделю в безнадежной
ситуации, но до сих пор друг другу не осточертели.
Сегодня по плану нам следовало покопаться в районе "казарм" - так
мы условились называть эти низкие П-образные строения у самого болота.
За проведенные здесь дни мы составили достаточно подробный план
храмового комплекса и нашли много интересного - кроме следов ночной
мистерии. Все кануло без следа: Причем не только вещественные тела: и
атмосфера вдруг очистилась от того напряжения, которое до этого
неосознанно ощущалось и угнетало, подобно печному угару. Несколько
дней мы провели в состоянии почти идиотической веселости, ничего
больше не боясь и радуясь, что остались живы.
Надолго ли - об этом мысль не приходила.
Впрочем, мы вполне могли и выжить - если не постигнет нас какое-то
неожиданное несчастье. Обезьяны являли собой неиссякаемый мясной
резерв, два хлебных дерева мы уже обнаружили, роща масличных пальм
росла неподалеку: Угроза могла исходить разве что от всякого рода
кровососов, но не зря же нас изнуряли прививками (без чего я-то мог
обойтись, а вот Коломиец - вряд ли).
Итак, мы вскинули на плечи легкие рюкзачки, ружья - и бодро
потопали к воротам. Вот колодец, из которого вознесся в небо дракон.
Коломиец лазил туда на следующий же день, но ничего не обнаружил -
только следы когтей на каменных стенах. Вот башня, куда я поднимался.
Таких башен здесь семь.
Коломиец побывал на всех. Он продолжает искать что-то свое, притом
вполне понимая, что его секреты в этих местах выглядят игрой в
казаки-разбойники. ГРУ против ЦРУ. Я спрятал, ты нашел.
Раз-два-три-четыре-пять, всем шпионам надо спать.
А вот то, что мы условно назвали "дворцом" : Похоже, что проход
туда есть, но имея всего лишь пару саперных лопаток, можно ковыряться
в плотной грязи, забившей туннель, до морковкина заговенья. Даже
толовая шашка в этой грязи способна проделать лишь небольшую выемку,
которая затянется через два-три дня. "Некрополь". Название еще более
условное. Разбросанные в странном порядке стелы и полукруглые плиты,
испещренные совершенно неведомыми и ни на что не похожими знаками. Я
потихоньку делал кальки и зарисовки, хотя уже ясно: алфавит этот нам
не по зубам. Здешнего же Розеттского камня не нашлось - да и не могло
найтись. Не было в те времена современных алфавитов:
Не люди это строили, сказал как-то, поеживаясь, Коломиец, и я с
ним молчаливо согласился. И не для людей: "Базар". Правильные ряды
очень маленьких построек. Мы расчистили одну и добыли на гора
пригоршню стеклянных шариков, похожих на "богемские слезки", но очень
прочных. Возможно, мы еще покопаемся здесь.
И возможно, что эти раскопки нам еще осточертеют:
- Давай покорим какое-нибудь племя, - предложил я. - Я буду царем,
а ты парторгом. Расчистим здесь все. Потом объявим войну Мобуте -
какого дьявола он сгубил нашего Лумумбу?
- Мобуте,- мечтательно сказал Коломиец.- Сволочь еще та. Сколько
он наших кровных долларов спалил! Знешь, как его полное имя?
- Жозеф Дезире,- сказал я.
- А вот и ландыш тебе в окошко! - обрадовался Коломиец моему
невежеству. -
Мобуту Сесе Секо Куку Нгвенду Ва За Банга. Понял?
- Самое шаманское имя,- сказал я.- И, наверное, неспроста:
Я хотел что-то сказать, но тут же все забыл, потому что неподалеку
ударил выстрел.
Коломиец свалил меня на землю, придавил слегка - и направил штуцер
в ту сторону.
Долго было тихо.
- Пойдем, Женя, посмотрим, - сказал я. - Мне кажется, живых там
нет.
Живых действительно не было. Пять разложившихся трупов под стеной
и один свежий у алюминиевого трапа вертолета.
- Куда ж я смотрел! - казнил себя Коломиец. - Сто раз мимо этого
места проходил!
И я его понимал, потому что принимать маскировочную сеть за свежую
растительность можно было только или с пьяных глаз, или по преступной
халатности.
Итак, перед нами был лагерь еще одной экспедиции. Только этим
ребятам повезло куда меньше, чем нам. Тех пятерых перекололи копьями,
а шестой, застрелившийся, умирал от гангрены. Правая его нога
напоминала синее бревно.
Рядом с телом лежал отлетевший при выстреле армейский кольт и
зеленоватая бутылка из-под виски "Джонни Уокер". В бутылке виднелся
скрученный лист бумаги.
- Степаныч,- сказал Коломиец,- ты тут не топчись, ладно? Дай я все
осмотрю.
Я не стал спорить. Разбил бутылку о камень и углубился в чтение.
Современный иврит я вообще знал плохо, а разбирать написанное
умирающим было нечеловечески трудно. "Директору Службы. Перес и
Розуотер предатели. Нас использовали, сами ушли.
Я был ранен, прятался в кустах, все видел сам. Из разговора понял,
что монтаж GJYR всего лишь предлог. Капитан был убит первым и оживлен.
Допрошен и убит повторно. Я не сумасшедший. Мое имя Ицхак Файбусович,
лейтенант, личный номер 60005873. Мы высадились в пункте "Мем", и
американцы приступили к монтажу GJYR. Ночью пришли негры и убили всех,
кроме Переса и
Розуотера, которые переоделись колдунами. Меня ранили в ногу и
оглушили, бросили, посчитав мертвым. Началась гангрена. Вчера кончился
морфий.
Сообщите родителям: Пейсах-Тиква, улица Жаботинского, 9. Розуотер
где-то бродит неподалеку. Я видел его и слышал выстрелы. Здесь
происходит что-то страшное. Перес и Розуотер нас предали, они работают
на кого-то еще. Здесь ужас, ужас. Сюда нужно бомбу, а не экспедиции.
Прощайте."
- Посмотри-ка, Степаныч:
Коломиец стоял передо мной. В руке у него блестело зеркальце.
Маленькое такое зеркальце для бритья.
Потаенный первохристианский крест был выгравирован в верхнем
правом углу его.
- Это же получается - неофашистская база:
Я покачал головой.
- Нет, Женя. Знак этот применяется для личной защиты адептами
оккультных организаций Нового Света:
Пятый Рим использовал Римский крест. "Гугеноты Свободы" - как раз
этот,
Потаенный.
Посвященным всегда приходилось опасаться зеркал, но в последние
несколько лет эта угроза возросла. Только из моих знакомцев четверо
расстались с жизнью при весьма странных обстоятельствах - но всегда
перед зеркалом. Один, бреясь, нечаянно перерезал себе сонную артерию,
другой задохнулся, проглотив язык - рассматривал болячку на небе: и
так далее.
Что-то слишком самостоятельны сделались господа гугеноты. Не пора
ли сделать им окорот?..
Так я подумал, а сам спросил:
- Что еще интересного?
- Там приборчик бритвенный, - сказал Коломиец. - К дереву прибит.
Пена совсем свежая. Утром кто-то брился.
Я посмотрел на лейтенанта Файбусовича. У него была честная густая
щетина. Да и не мог он в таком состоянии бриться, стоя перед деревом:
- На еврейских знаках читать можешь? - я показал ему записку.
- Не-ет:
- Тогда слушай,- я перевел.- Так что этот Розуотер где-то здесь и
шляется.
- GJYR,- повторил медленно Коломиец. - Куда же они ее засунули: -
Он огляделся. - Так: значит, значит, значит: Степаныч, ты за мной не
ходи. Я, кажется, понял кое-что.
- Я тоже,- сказал я. - Если кого увидишь, кроме меня - стреляй
первым. Лучше в голову.
- Учи, учи, - как бы обиделся он. - Не мартыш, понимаю.
- Я присмотрю за твоей спиной,- сказал я.
Он усмехнулся.
- Лучше не надо. Кроме шуток, Степаныч: тебе этого знать не
положено. Ни что, ни где: А глаз на жопе я себе давно отрастил. Трудно
ко мне подкрасться.
Он ушел, а я сам занялся осмотром мертвого лагеря. Даже не то
чтобы осмотром: После той ночи и мои способности серьезно ослабли, но
