- Я лучше погибну, но ни за что не буду выполнять ваши прихоти! -
мрачно выкрикнул Волька.
- Значит ты очень скоро погибнешь. Не позже заката солнца, - заявил,
отвратительно улыбаясь, Омар Юсуф.
В ту же самую секунду Вольке пришла в голову прекрасная мысль.
- В таком случае, трепещи, презренный джинн! - вскричал он самым
страшным голосом, каким только мог. - Ты меня вывел из себя, и я вынуж-
ден остановить солнце. Оно не закатится ни сегодня, ни завтра, ни после-
завтра! Теперь пеняй на себя!
Это был очень рискованный шаг со стороны Вольки. Если Хоттабыч успел
рассказать брату, что в Арктике солнце в это время светит круглые сутки,
то все пропало.
Но Омар Юсуф в ответ на Волькины слова только глумливо возразил:
- Бахвал из бахвалов, хвастун из хвастунов! Я сам люблю иногда пох-
вастать, но даже в минуты самой большой запальчивости я не обещал оста-
новить ход великого светила. Этого не мог сделать даже Сулейман Ибн Дауд
- мир с ними обоими!
Волька понял, что он спасен. И не только спасен, но и может прибрать
к рукам неприятного братца старика Хоттабыча. Кстати, Хоттабыч одобри-
тельно подмигнул Вольке, а о Жене и говорить не приходилось. Он догадал-
ся о Волькином замысле и сейчас таял от восторга, предвкушая неминуемое
посрамление Омара Юсуфа.
- Не беспокоится Омар Юсуф. Раз я сказал, что остановлю солнце, то
можете быть уверены: оно сегодня не закатится.
- Мальчишка! - презрительно бросил Омар Юсуф.
- Сами вы мальчишка! - столь же презрительно возразил ему Волька. -
За солнце я отвечаю.
- А если оно все же закатится? - спросил Омар Юсуф, давясь от смеха.
- Если закатится, то я буду всегда выполнять самые идиотские ваши
приказания.
- Не-ет, - торжествующе протянул Омар Юсуф, - нет, если солнце, воп-
реки твоему самоуверенному обещанию, все же закатится - а это, конечно,
будет так, - то я тебя попросту съем! Съем вместе с костями.
- Хоть вместе с тапочками, - мужественно отвечал Волька. - Зато если
солнце сегодня не уйдет за горизонт, будете ли вы тогда во всем меня
слушаться?
- Если солнце не закатится? Пожалуйста, с превеликим удовольствием, о
самый хвастливый и самый ничтожный из магов! Только этому - хи-хи-хи! -
увы, не суждено осуществиться.
- Это еще очень большой вопрос, кому через несколько часов будет
"увы", - сурово ответил Волька.
- Смотри же! - предостерегающе помахал пальцем Омар Юсуф. - Судя по
положению солнца, оно должно закатиться часов через восемь-девять. Мне
даже чутьчуть жаль тебя, о бесстыжий молокосос, ибо тебе осталось жить
меньше полусуток.
- Пожалуйста, оставьте вашу жалость при себе! Вы лучше себя пожалей-
те.
Омар Юсуф пренебрежительно хихикнул, открыв при этом два ряда мелких
желтых зубов.
Какие у тебя некрасивые зубы, - пожалел его Хоттабыч. - Почему бы те-
бе, Омар, не завести золотые, как у меня?
Омар Юсуф только сейчас заметил необычные зубы Хоттабыча, и его душу
наполнила самая черная зависть.
- По совести говоря, братец, я не вижу особенного богатства в золотых
зубах, - сказал он как можно пренебрежительнее. - Уж лучше я заведу себе
бриллиантовые.
И точно, в ту же секунду тридцать два прозрачных алмаза чистейшей во-
ды засверкали в его ехидно улыбающемся рту. Посмотревшись в маленькое
бронзовое зеркальце, которое этот франтоватый старик, оказывается, хра-
нил у себя за поясом, Омар Юсуф, остался очень доволен.
Только три обстоятельства несколько омрачили его торжество. Во-пер-
вых, Хоттабыч не высказал никаких признаков зависти. Во-вторых, его
бриллиантовые зубы сверкали, только если на них падал свет. Если же свет
на них не падал, то рот производил впечатление беззубого. В-третьих,
бриллиантовые зубы в первую же минуту до крови расцарапали ему язык и
губы. В глубине души он даже пожалел о том, что так пожадничал, но не
подал виду, чтобы не уронить своего достоинства.
- Нет, нет! - хихикнул он, заметив, что Волька собирается покинуть
каюту. - Тебе не удастся покинуть помещение до самого заката. Я тебя
прекрасно понимаю: ты хочешь скрыться, чтобы избегнуть заслуженной гибе-
ли. Я не намерен рыскать потом по всему судну в поисках тебя.
- Пожалуйста, - сказал Волька, - я могу остаться в каюте сколько вам
угодно. Это даже будет лучше. А то разыскивай вас по всему ледоколу,
когда солнце не закатится! Сколько мне, по-вашему, придется ждать?
- Не больше девяти часов, о юный бахвал, - ответил Омар Юсуф, отвесив
издевательский поклон, щелкнул большим и указательным пальцами левой ру-
ки, и на столике, стоявшем под самым иллюминатором, возникли громоздкие
водяные часы. - Не успеет вода дойти до этого вот деления, - добавил он,
постучав кривым коричневым ногтем по стенке часов, как солнце зайдет, и
это будет часом твоей смерти.
- Хорошо, - сказал Волька, - я подожду.
- И мы подождем, - сказали Женя и Хоттабыч.
Восемь часов прошли почти незаметно, так как Женя не смог отказать
себе в удовольствии и предложил самоуверенному Омару Юсуфу научиться иг-
рать в шашки, вернее - в веселую и хитрую игру поддавки.
- Только я тебя все равно обыграю, - предупредил его Омар Юсуф.
Женя обыграл сварливого старика несметное число раз. Омар Юсуф страш-
но злился, пробовал мошенничать, но его каждый раз хором изобличали, и
он начинал новую партию, которая так же печально для него заканчивалась.
- Ну, вот и прошло уже назначенное время, Омар Хоттабович, - сказал
наконец Волька.
- Не может быть! - отозвался, отрываясь от игры, Омар Юсуф.
Бросив взгляд на водяные часы. он изменился в лице, взволнованно
вскочил с койки, на которой сражался с Женей в шашки, подбежал к иллюми-
натору, высунул из него голову наружу и застонал от ужаса и бессильной
злобы: солнце, как и восемь часов назад, высоко стояло над горизонтом.
Тогда он повернулся к Вольке и скучным голосом произнес:
- Я наверно, ошибся немного в своих расчетах. Подождем еще часочка
два.
- Хоть три! - отвечал Волька. - Только это тебе все равно не поможет.
Как я сказал, так и будет. Солнце не закатится ни сегодня, ни завтра, ни
послезавтра.
Через четыре с половиной часа Омар Юсуф в двадцатый раз выглянул в
иллюминатор, в двадцатый раз убедился, что солнце и не думает уходить за
горизонт, побледнел, задрожал трусливой дрожью и тяжело бухнулся на ко-
лени.
- Пощади меня, о могучий отрок! - воскликнул он жалобным голосом. -
Не гневайся на меня, недостойного твоего слугу, ибо, крича на тебя, я не
знал, что ты сильнее меня!
- А если я слабее, тогда можно на меня кричать? - спросил Волька.
- Конечно, можно, - убежденно ответил Омар Юсуф, и всем стало против-
но.
- Ну и братец же у тебя! - шепнул Женя на ухо Хоттабычу. - Ты меня,
пожалуйста, извини, но он пренеприятный, завистливый и злобный старикаш-
ка.
- Да, - печально отозвался Хоттабыч, - братец у меня не сахар.
- Да встаньте вы, наконец! - брезгливо обратился Волька к Омару Юсу-
фу, продолжавшему стоять на коленях и все порывавшемуся поцеловать
Волькину руку.
- Каковы будут твои приказания, о мой юный, но могучий господин? -
угодливо спросил Омар Юсуф, потирая свои мягкие ладони и поднимаясь на
ноги.
- Пока что только одно: не смей без моего разрешения покидать ни на
секунду эту каюту.
- С огромным наслаждением, о мудрейший и могущественнейший из отро-
ков! - льстиво ответил Омар Юсуф, со страхом и благоговением глядя на
Вольку.
Как Волька сказал, так и было. Ни в тот день, ни на другой день, ни
на третий солнце не скрывалось за горизонт. Придравшись к какому-то мел-
кому проступку Омара Юсуфа, Волька продлил круглосуточное пребывание
дневного светила на небе вплоть до особого распоряжения. Только узнав от
Степана Тимофеевича, что "Ладога" наконец вступила в широты, где день на
короткое, правда, время, но все же уступит место ночи, Волька сообщил об
этом Омару Юсуфу, как об особой его милости к недостойному и сварливому
джинну.
Омар Юсуф вел себя тише воды, ниже травы, ни разу и ни на минуту не
покинул каюту и покорно влез в медный сосуд, когда "Ладога" под звуки
оркестра и крики "ура" пришвартовалась, наконец к той самой пристани Ар-
хангельского порта, от которой она отчалила ровно тридцать дней назад.
Конечно, Омару Юсуфу безумно не хотелось возвращаться даже на время в
медный сосуд, где он провел в одиночестве столько безрадостных веков. Но
Волька торжественно обещал выпустить его, как только они вернутся домой.
Не скроем: у Вольки, покидавшего с медным сосудом под мышкой гостеп-
риимную "Ладогу", было очень большое искушение швырнуть его в воду. Но,
не давши слова-крепись, а давши-держись. И Волька сошел на пристань, по-
давив в себе минутное искушение...
Если никто на "Ладоге" ни разу не заинтересовался, по какому праву
Хоттабыч и его друзья участвуют в экспедиции, то ясно, что Хоттабычу не
стоило никакого труда проделать примерно такую же комбинацию и с родите-
лями и знакомыми наших героев.
Во всяком случае, и родители и знакомые восприняли как должное факт
отъезда ребят в Арктику, совершенно не задаваясь вопросом, какими та-
инственными путями они устроились на "Ладогу".
Отлично пообедав, ребята долго рассказывали своим близким, почти не
привирая, о различных своих приключениях в Арктике, но благоразумно не
упоминали о Хоттабыче. Только Женя, увлекшись, чуть не проболтался. Опи-
сывая вечера самодеятельности, происходившие в кают-компании во время
туманов, он сболтнул:
- А тут, понимаешь, вылезает вперед Хоттабыч и говорит...
- Что за странное такое имя - "Хоттабыч?" - удивилась Татьяна Иванов-
на.
- Это тебе, мама, показалось. Я не говорил "Хоттабыч", а сказал "По-
тапыч". Это нашего боцмана так звали, - не растерялся Женя, хотя и очень
покраснел.
Впрочем, на последнее обстоятельство никто не обратил никакого внима-
ния. Все с завистью смотрели на Женю, который ежедневно и запросто
встречался с настоящим, живым боцманом.
Зато у Вольки едва не произошло несчатье с медным сосудом. Он сидел в
столовой на диване, с большим знанием дела объяснял родителям разницу
между ледоколом и ледокольным пароходом и не заметил, как из комнаты ис-
чезла бабушка. Она пропадала минут пять и вернулась, держа в руках...
сосуд с Омаром Юсуфом.
- Это что такое? - с любопытством осведомился Алексей Алексеевич. -
Откуда ты это мама, достала?
- Представь себе, Алеша, у Воленьки в чемодане. Я стала разбирать ве-
щи, вижу-лежит вполне приличный кувшин. Пригодится для наливок. Его
только почистить надо, уж больно он позеленел.
- Это совсем не для наливок! - побледнел Волька и выхватил сосуд из
бабушкиных рук. - Это меня просил помощник капитана передать его знако-
мому. Я обещал сегодня же снести.
- Очень занятный сосуд! - одобрительно отозвался Алексей Алексеевич,
большой любитель старинных предметов. - Дай-ка, Воля, посмотреть. Эге,
да он, оказывается, со свинцовой крышкой! Интересно, очень интересно.
Он попытался открыть сосуд, но Волька ухватился за кувшин обеими ру-
ками и залепетал:
- Его нельзя открывать!.. Он даже вовсе не открывается... Он совсем,
совсем пустой... Я обещал помощнику капитана не открывать... чтобы вин-
товая нарезка не испортилась...
- Скажите, пожалуйста, как он разволновался! Ладно, бери эту посудину
на здоровье, - сказал Алексей Алексеевич, возвращая сыну сосуд.
Волька в изнеможении уселся на диван, крепко прижимая к себе страшный
сосуд. Но разговор уже больше не клеился, и вскоре Костыльков-младший
встал со своего места и, сказав как можно непринужденней, что он пойдет
отдавать кувшин, почти бегом покинул комнату.
- Только смотри, не задерживайся долго! - крикнула ему вдогонку мать,
но его уже и след простыл.
LII. К ЧЕМУ ПРИВОДЯТ ИНОГДА УСПЕХИ ОПТИКИ
