взгляд на Камбера, о котором архиепископ совершенно забыл.-- Если больше не
нужен вашей милости, я пойду к сестре.
Его слова вернули Энскома из воспоминаний юности.
-- О, прости, Йорам. Я такой бесчувственный. Кроме того, вы, должно
быть, устали с дороги. Еще одно, Алистер, и я сразу же отпущу вас обоих.
Возможно, не время спрашивать об этом, но мне интересно знать. Вы избрали
преемника на пост настоятеля? Когда вы были на пути в Валорет, мы с Робертом
Ориссом условились выбрать возможным днем вашего возведения в епископский
сан следующее воскресенье. Этот срок вас не смущает?
Камбер задумчиво поднял кустистые брови.
-- Нет, не думаю. Йорам, а ты?
У Камбера не было ни малейшего представления, на кого пал выбор
Алистера и почему.
Йорам пожал плечами и покачал головой. Энском удовлетворенно кивнул.
-- Прекрасно, Я передам Роберту, что вы согласны, и велю начинать
приготовления к церемонии.-- Он собрался было уходить, но потом развернулся
к ним.-- Кстати, кого вы собираетесь назначить своим преемником?
Этого вопроса я и боялся, подумал Камбер, стараясь выиграть время и
глядя под ноги.
-- По совести говоря, ваша милость, в прошедшую неделю я не уделял
этому должного внимания,-- честно признался он.-- Однако,-- продолжил
Камбер, поглядев на Йорама и не увидев признаков несогласия,-- как только я
сделаю выбор, сообщу вам.
-- Хорошо,-- в голосе Энскома звучало полное удовлетворение.-- Теперь я
покину вас. Знаю, вас ждет множестве дел.
Когда Камбер и Йорам поцеловали его кольцо, Энском развернулся и вместе
со своим секретарем направился в часовню. Когда они скрылись там, Камбер с
тревогой обратился к Йораму.
-- Ну как, я справился?-- он спрашивал, одновременно проверяя, не могут
ли их подслушивать.
-- Неплохо.-- Йорам тоже, будто между прочим, огляделся.-- Кстати, уж и
не знаю, на кого пал выбор Алистера. Может. Джебедия это известно, но не
думаю, что тебе хочется выведывать у него имя кандидата, прежде чем
прояснятся их взаимоотношения с Алистером. Преемника выбирает настоятель, но
окончательное решение за капитулом Ордена. В общем, ты выглядел молодцом.
-- Ты тоже, с михайлинской ризой. Я бы не додумался до такого или
сообразил бы слишком поздно, хотя совершенно очевидно, Алистеру это было
нужно.
Йорам кивнул.
-- Должно быть. Я позабочусь, чтобы все было сделано как должно. Но,
знаешь, мне все это не нравится, несмотря на предчувствие, что твой
спектакль удастся.
-- Сейчас не время и не место обсуждать это,-- буркнул Камбер, суетливо
оглядываясь по сторонам, хотя знал, что вблизи никого нет.-- Наш разговор с
Энскомом выявил безотлагательные проблемы, поэтому память Алистера должна
перейти ко мне как можно скорее. Видит Бог, от нее осталось немного, но
сейчас годится любая помощь. Меня уже начинают мучить головные боли. Как
скоро можно будет привести ко мне Риса вместе с Эвайн?
Йорам рассматривал плиты, которыми был выложен двор.
-- Главной проблемой будет заполучить Эвайн. У Риса и у меня есть повод
находиться в твоих покоях, они, кстати, расположены во дворе архиепископа.
Не перепутай и не вернись к себе домой.
-- Я не ошибусь. Что еще посоветуешь?
-- Сегодня вечером мы не соберемся, это совершенно определенно.
Предстоящее требует немалых сил, а ни один из нас не спал нормально
несколько недель.
-- Хорошо. Тогда, может быть, завтра вечером?
-- Возможно. А пока, я думаю, ты должен выказывать полное истощение сил
(впрочем, это недалеко от истины) и улечься в постель. Я пришлю Риса и
накажу ему освободить тебя от всех обязанностей и подольше. А брата
Йоханнеса отошлю куда-нибудь до поры. вернем, когда узнаешь о его хозяине
довольно, чтобы не вызывать подозрений.
-- Слуга меня не тревожит, но делай все, как сочтешь нужным. Когда ты
пришлешь Риса?
-- После обеда. Подходит? По-моему, он заслужил немножко времени около
Эвайн. Разве нет? Камбер устало потер лоб.
-- Конечно, Йорам. Извини. На самом деле я не такой черствый. Но в моем
доме осталось несколько документов, которые Эвайн должна просмотреть, прежде
чем мы соберемся. Я скажу Рису, как найти их. Это очень важно.
-- Понимаю,-- очень тихо ответил Йорам.-- И знаю, что мы действуем ради
благих и великих целей. Только все время вижу поляну и тело Алистера на ней.
А потом другое, над которым теперь читают молитвы в часовне.-- Он указал на
дверь.-- И никому, кроме меня, нет и не может быть до этого дела. Можешь
считать, что я напрасно мудрствую.
-- Но ты не веришь в это.
-- Нет. И ничего не мог/ с собой поделать.-- Йорам поник.-- Я пришлю
Риса, как только появится возможность.
-- Спасибо. А Эвайн? Йорам вздохнул.
-- Что-нибудь придумаю.
ГЛАВА 10
Торжествует отец праведника, и родивший мудрого радуется о нем.
Книга притчей Соломоновых 23:24
В тот же день, под вечер, Эвайн отправилась выполнять отцовское
поручение, хотя и удивлялась ему. Еще она завидовала мужу, который был
сейчас с отцом, и обижалась на то, что остается в стороне, правда, Рис
уверял, что это ненадолго.
Из окна резиденции Камбера был виден дворец архиепископа, Эвайн
хотелось угадать: за каким окном сейчас ее отец. Становилось свежо, а Эвайн
пустилась в путь в одном платье. Она перебралась поближе к огню, прихватив
покрывало с кровати. Бархат и мех вернули ощущение тепла, защитили от
промозглой сырости стены, к которой она прислонялась.
Эвайн снова переживала события минувшего дня, разом переменившего все
вокруг. Это было второе невероятное преображение мира за неделю. Семь дней
назад летний полдень померк перед ней-- слова "он мертв" ударили в мозг,
всего лишь простые слова. Преподобный Энском, близкий, почти как отец,
сокрушался сам и как мог старался облегчить страдания в первые часы.
Сначала она просто не поверила ему, сказала, что верит, все равно в
глубине души не могла принять горестную весть. Они с отцом были слишком
близки, чтобы в минуту его гибели душа не отозвалась, чтобы потом не ощутила
возникшей пустоты. Этого не могло быть! Он не умер!
Но проходили дни, все оставалось по-прежнему, и Эвайн усомнилась в
себе. Вид траурной колесницы, въезжающей в замок, заставил сжаться сердце,
будто ледяные пальцы стиснули его. То, во что она отказывалась верить,
все-таки правда, и она потеряла надежду. А потом появился Рис, обнял ее, и
всего два слова вырвали ее из мрака: "Он жив!"
Людям вокруг ее слезы казались выражением горя, прорвавшегося наружу
после долгого ожидания. Рис и Эвайн поторопились укрыться от посторонних в
комнатах, где дочь Камбера томилась в неизвестности и скорби. Несколько
радостных часов прошли с главным в ее жизни человеком, равным отцу. Рис
рассказал о событиях похода и о том, как Камбер остался жив, а Алистер
погиб. Вечерело, слуги принесли ужин; они выпустили друг друга из объятий и
устроились есть возле камина. Рису пора было идти к Камберу за наставлениями
по дальнейшим действиям.
Эвайн в общем понимала, почему отец так спешно требует Риса к себе.
Судя по рассказу мужа, превращение Камбера в Алистера Каллена прошло не
совсем гладко. Упадок сил, душевных и физических, растраченных в жестокой
сече, тоже мог сказаться на результате. Йорам, которого она успела повидать,
говорил, что отцу пришлось потрудиться над разрушением посмертной магии
Ариэллы. Камберу досталось, Даже Йорам и Рис-- тридцатью годами моложе--
после такого нуждались бы в продолжительном отдыхе... А отец не мог себе
этого позволить.
По словам Йорама, предстояло завершить то, что началось на поляне в
Йомейре,-- усвоить память мертвого Алистера Каллена. Сейчас эти образы
отнимали все силы его мозга и угрожали безумием или смертью, если не будут
упорядочены.
Эвайн вздрогнула. Она знала, что отцу по силам сделать и это.
Догадывалась даже, откуда ему известен секрет этого волшебства. Как-то
мимоходом он упоминал о документах, которые описывали множество тайных
обрядов, там говорилось о таинстве гадания на хрустальном шаре, исполненном
ими несколько недель назад. Если источником служили эти рукописи, она их
найдет и поможет отцу.
Эвайн не стала ждать возвращения Риса. Не стоило терять драгоценное
время. Взобравшись под балдахин кровати, она расшвыряла подушки, освобождая
доступ к тяжелому гобелену в изголовье, и заглянула за ковер. Свечей Эвайн
не зажигала и долго шарила впотьмах по стене, пока не обнаружила искомое.
Тогда она про себя произнесла несколько слов. В обычной речи это было бы
странным сочетанием звуков, бессмыслицей, но в ответ на слова часть стены
двинулась и отползла в сторону.
Открывшийся за ней деревянный шкаф хранил в себе полдюжины аккуратно
свернутых свитков, уложенных в просмоленные кожаные мешочки на шелковых
шнурках. Эвайн взяла свитки, выбралась из-под гобелена и сложила добычу на
развороченной постели. Опустившись на кровать и закутав босые ноги, она
взяла первый попавшийся манускрипт, развязала шнурок и машинально засветила
свечи, стоявшие в подсвечнике у изголовья. Поднеся пергамент к огню, она
принялась за его изучение.
Рис вернулся спустя час. Сбросив плащ, он нагнулся, чтобы поцеловать
жену, и сел на край кровати, усеянной свитками, мешочками и развернутыми
листами рукописей. Два свитка остались нетронутыми.
-- Что это?-- спросил Рис, поглядев на беспорядок. Эвайн отложила
очередную бумагу и вздохнула.
-- По-моему, это не то, что нужно, Рис. Остались последние два, а все
это-- сочинения Парджэна Хавиккана, очень ценные произведения искусства, но
совсем не то, что просил найти отец.
-- Где ты их раздобыла?-- весело, с улыбкой спросил Рис.
-- Похоже, не там, где следовало,-- она засмеялась,-- хотя, судя по
твоему лицу, ты знаешь, где нужно искать. Эти были за гобеленом. Я думала,
все важные документы хранятся там.-- Она кивнула на стену и вздохнула.
Рис, ничего не говоря, коснулся пальцем кончика ее носа и поманил за
собой. Войдя в гардеробную, он принялся вытаскивать сундук из-под висевшей
на деревянных вешалках одежды. С помощью Эвайн он перевернул сундук на бок и
взялся за боковые углы у дна. Что-то щелкнуло, в плотно подогнанных досках
появилась щель.
Рис расширил ее, и они увидели края пожелтевших от времени свитков.
Когда подвижная дощечка отошла полностью, обнажились четыре манускрипта,
Эвайн задержала дыхание.
-- Он сказал, какой нам нужен?-- прошептала она, касаясь дрожащим
пальцем пунцового шнурка на одном из них.
Шнурки на остальных свитках были черного, зеленого и золотисто-желтого
цветов. Рис указал на последний.
-- Этот. Он также сказал, что, независимо от обстоятельств, нам следует
прочитать и остальные. Он упомянул, что информация о гадании на хрустальном
шаре содержится в одном из них, и обмолвился, что не чувствует себя
достаточно опытным, чтобы иметь дело с тем, о чем говорится в двух других.
Эвайн коснулась зеленого шнурка, потом черного, и задумчиво посмотрела
на мужа.
-- Три части познания Добра и Зла?
-- Похоже на то, но это писала не Ева,-- усмехнулся он.
-- Наверняка.-- Она взяла свиток с желтым шнурком и прижала к груди.--
Тогда давай уберем, чтобы не искушать себя. Кажется, у нас и без того
достаточно забот.
Улыбнувшись, Рис задвинул дощечку и убрал сундук. Придав гардеробной
прежний вид, он вернулся в спальню. Свиток с желтым шнурком лежал на
кровати. Сев на ее край, Рис разулся, снял жилет и взял рукопись как раз в
