ними, догадываясь, что мысли сына во многом схожи с его собственными.
-- Ты думаешь о том, чего все это стоило, не так ли?-- спросил он,
иронически улыбаясь.
Йорам прищурился, продолжая вглядываться в даль.
-- Сегодня утром я оказался круглым идиотом,-- расстроенно сказал он.--
Все, на что было положено столько усилий, обратилось в прах. Неужели он
никому не верит?
-- Очевидно, нет, по крайней мере пока. Наши с тобой надежды на
Алистера и его дружбу обмануты, возможно, они изначально были велики,
принимая во внимание мою совершенную несостоятельность в данной области. Я
никогда не думал, что Алистер... или ты сможете вот так его завести.
Йорам рассматривал луку седла.
-- Но ты сам признал, что это правда.
-- Верно. Но чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что он
не был готов к своему преображению. Должен признаться, мне казалось, что у
Алистера хватит терпения еще ненадолго.
-- Так и было,-- пробормотал Йорам.-- Не успел рассказать тебе, но
прошлой ночью он опять пытался втолковать Синилу, что хочет помочь ему. Тот
снова отказался. После возвращения Алистера мы с Джебедия битый час убеждали
его, что его попытка не напрасна, и неудача-- это проблема Синила, а не его.
Как мне кажется, Каллен чувствовал, что Синил был почти готов принять его
предложение. Признаю, я был нетерпелив. Вчера вечером, когда Синил возражал
против наблюдательных преград, мне пришлось выйти из палатки. Боялся сказать
резкость, о которой потом придется сожалеть. Наверное, утром тоже стоило
уйти.
-- Тогда почему Алистер...
-- Сегодня утром? Полагаю, это было в ответ на то, что Синил шпионил за
нами. К тому же не следует забывать о возбуждении перед битвой. За суровой
наружностью нашего викария прячется чувственный, легко ранимый человек.
Камбер вздохнул.
-- Я ничего не знал о прошлой ночи. Как по-твоему, положение поправимо?
-- Трудно сказать. Ты знаешь, Алистер Каллен горд, но он по-своему
заботится о Синиле. В последний год он привязался к нему. Я думаю... я
надеюсь, что Синил чувствует это. Видит Бог, если наш король хочет выжить в
этом мире, то должен научиться доверять кому-то.
-- В таком случае, может, это лишь временное препятствие,-- произнес
Камбер.-- Синил испуган и оттого упрям. Думаю, он не понимает, что имеет
дело с человеком, почти таким же упрямым, как и он.
Несмотря на серьезность ситуации, Йорам засмеялся.
-- Это точно. Алистер один из самых упрямых людей, с которыми мне
приходилось сталкиваться. Почти такой же упрямец, как ты временами.
Камбер тоже развеселился.
-- Нет, таким, как я, никто не может быть. Даже твой настоятель.
Кстати, вот и он, грозный, как Апокалипсис, Алистер!
Каллен преодолел последние метры по склону холма и натянул поводья,
останавливая своего жеребца. Его синяя накидка была уже испачкана грязью,
лицо горело возбуждением.
-- Остался еще час или около того. Нам известно-- распределение ее сил
совпадает с твоим описанием. Наш разъезд ввязался в небольшую стычку с ее
патрулем, обошлось без потерь.
Камбер мрачно улыбнулся.
-- Не думаю, что ей известно о нас столько, сколько удалось узнать мне.
У нее не было времени для того, чтобы существенно менять планы, продолжая
наступление.
-- Удача, которая ничего не решает. Но удача,-- пробормотал Каллен.--
Это сегодня и нужно. Ее силы по-прежнему превосходят наши.
-- Как Синил?-- спросил Йорам, меняя тему разговора. Каллен вздохнул.
-- Старательно избегает меня. Не думаю, что это затянется надолго.
Конечно, его чувства оскорблены. Но он держит себя в руках. Думаю, когда все
закончится, дело пойдет на лад.
Камбер похлопал Каллена по плечу и кивнул.
-- Добрые вести. Теперь о сражении. Нам следует кое о чем помнить
особо?
Поодаль, где остановились король, Джебедия, Бэйвел де Камерон и
рыцари-телохранители, раздался сигнал рога. Каллен подобрал поводья и
улыбнулся.
-- Просто держи свои защиты повыше, а голову пониже,-- ответил он,
поворачивая коня.-- Удачи вам, друзья мои, даст Бог, увидимся вечером!
Он поехал, пустив коня галопом к михайлинской коннице, собиравшейся на
северо-востоке. На равнине внизу выстроилась гвинеддская пехота и двинулась,
теряясь в тумане. Михайлинцы Каллена спустились с холма и уходили на север,
выполняя обходной маневр.
Камбер посмотрел на боевые порядки малочисленной армии графа Сайхира,
присоединившейся к ним накануне, и вздохнул, а затем развернулся к своим
кулдским рыцарям, ожидающим приказа. Сегодня своих воинов поведут они с
Йорамом, приняв на себя командование конницей и половиной пехоты. Юный Гьюэр
тоже передал своих вассалов из Арлисса под команду Камбера, а сам нес его
личный штандарт, с которым решил сопровождать графа Кулдского в битве.
Когда Камбер развернулся в седле, молодой человек поспешил к нему в
сопровождении оруженосца со щитом. Брат-михайлинец подал щит Йораму, и Гьюэр
занял место слева от Камбера.
-- Лорд Джебедия сообщает, что готов выступить, милорд,-- сказал Гьюэр.
Камбер поднял щит с мечом и короной на лазоревом и красном полях,
привстал на стременах и махнул рукой, подавая знак Джебедия, стоявшему в
четверти мили к югу. Взявшись за рукоять меча, он оглянулся на своих
рыцарей. Они прекрасно поняли его жест и не нуждались в дополнительной
команде. Рука стиснула повод, ноги плотно обхватили лошадиные бока,
деринийские защиты упрочились.
Камбер скомандовал выступление и тронулся с холма вниз, сопровождаемый
Йорамом и Гьюэром. Впереди в долине двигалась пехота, обнаруживая себя
линией знамен, колышущихся в утреннем небе.
Синил в кольчуге и шлеме, с мечом на поясе и щитом с изображением
Гвинеддского льва тоже спускался с холма. На случай непосредственного
соприкосновения с противником он вооружился булавой-- оружием, применение
которого не требовало специального умения, Короля сопровождал михайлинский
рыцарь-знаменосец, а впереди скакала группа отборных рыцарей с михайлинским
наставником.
Шелковые знамена плыли по равнине. Войска сближались. В тишине
слышалось бряцание оружия и стук копыт о мягкую землю. Люди топтали молодую
пшеницу, а скачущие лошади с корнем выворачивали из земли наливающиеся
колосья. В низине скопилась дождевая вода, и великолепие одежд и оружия
конных рыцарей мгновенно запятнала жидкая грязь.
Они скакали целую вечность, постепенно ускоряя движение. Наконец
гармонию летнего утра нарушили боевые кличи-- пешие и конные бросились
вперед изо всех сил.
Противники схватились врукопашную. Стратегия, тактика-- все забылось в
хаосе битвы. Равнина через несколько часов превратилась в море грязи, крови
и искалеченных тел людей и животных.
Вражеская армия представляла довольно разноплеменное сборище. Большую
ее часть составляли войска торентских союзников Ариэллы-- родственников и
подданных семьи и матери. Эти воины в конических шлемах, украшенных шелками
и перьями, в латах, нагрудники которых покрывали странные письмена, бились,
не ведая жалости. Они не знали пощады и не просили ее.
Еще опаснее были гвинеддцы, принявшие сторону Ариэллы. При Фестилах они
стали крупнейшими землевладельцами и теперь поддавались на посулы вернуть им
отнятые богатства, если их госпожа завладеет короной. Этим, в отличие от
торентцев, было что терять-- в случае поражения их ожидала кара Халдейна,
нынешнего владыки Гвинедда. Для них смерть в бою была спасением от бесчестья
и изменнического клейма.
В жестокой сече ряды противников заметно редели. Еще до полудня Камберу
стало известно, что он потерял почти четверть рыцарей и шестьдесят пеших
воинов, в середине дня потери удвоились. Дважды его сбивали с коня, и оба
раза он остался невредимым. Сначала выручил Гьюэр. Схватив поводы лошади
нападавшего, юноша изо всех сил дернул, тот от неожиданности вывалился из
седла, попал под копыта собственного коня. Гьюэр, не выпуская знамени,
прикрывал Камбера, пока тот не выбрался из грязи и снова не вскочил в седло.
В другой раз после случайного падения Камбера воин из королевской охраны
помогал ему поймать коня, и в это время лошадь этого рыцаря упала--
вражеское копье пронзило ее шею.
Однажды в пылу сражения Камбер увидел неподалеку Ариэллу. Она проезжала
в первых рядах войска, вдохновляя солдат, но подступиться к ней с мечом было
невозможно-- два десятка тяжело вооруженных рыцарей надежно защищали свою
предводительницу. Ариэлла оделась, как настоящий воин, в кольчугу поверх
кожаного костюма, скрыв свою изящную фигуру. Темные вьющиеся волосы
выбивались из-под стального шишака с короной. Появлению Ариэллы в войсках
предшествовали попытки применить волшебство, но дерини на стороне Синила их
успешно отражали, а ее людям магия причиняла урон. Отказавшись от нее,
Ариэлла появлялась теперь в наиболее опасных местах, своим видом внушая
мужество сражающимся, но оставалась безоружной и не участвовала в битве.
То же самое можно сказать и про Синила, хоть его булава и обагрилась
кровью каких-то неистовых пехотинцев, самым невероятным образом избежавших
мечей охраны и оказавшихся рядом с королем. А его командирам приходилось
размахивать мечом без устали. Тяжелее других приходилось Йораму-- он со
своими рыцарями был отрезан от Камбера и сражался в окружении, теряя людей
одного за другим. Потери, немногим меньше, несли и Джеймс Драммонд и
Джебедия.
В рядах Алистера Каллена тоже появились бреши, но михайлинцы держались
стойко. К вечеру наметился перелом. Армию Ариэллы кое-как удалось потеснить.
Единая линия сражающихся стала распадаться. Дрогнули и побежали воины
Торента, сообразившие, что собственная жизнь дороже чужой распри. Каллен и
Джаспер Миллер пустились в погоню с небольшим отрядом и, нагнав отступающих
на опушке леса, изрубили, не взяв ни одного пленного. Они поворачивали
коней, чтобы вернуться к своим, когда Джаспер вскрикнул, показывая в лес.
-- Неужели Ариэлла?
Каллен развернулся в седле, прищурившись, всмотрелся в полумрак под
деревьями и с криком пришпорил коня. Лихим галопом отряд последовал за ними
и вскоре оказался у цели.
Горстка рыцарей, среди которых был и Целитель, разворачивалась в боевой
порядок, чтобы в своей последней схватке защитить госпожу. Ариэлла без
доспехов зябко куталась в белый шерстяной плащ, по=детски сжавшись на
огромном боевом коне. Оттененное копной блестящих волос, ее лицо было
возбужденным.
-- Сдавайся, Ариэлла!-- крикнул Каллен, поднимая коня на дыбы, его люди
тем временем строились.-- Твои войска разбиты. Тебе не удастся сбежать.
Сдавайся и молись о милосердии короля!
-- Милосердие короля?-- крикнула в ответ Ариэлла.-- Какое мне до него
дело?
-- У тебя нет надежды спастись,-- Каллен осадил коня.-- Сдавайся
немедля, чтобы избежать новых бессмысленных смертей. Битва проиграна.
Ариэлла не ответила. Поляну внезапно наполнил блеск деринийских защит,
поднятых рыцарями Ариэллы. Окруженные слепящим сиянием, они двинулись
вперед. Михайлинцы Каллена отразили магический удар и, принимая вызов,
тронулись навстречу. Крики, ржание и звон оружия разнеслись вокруг,
умноженные эхом. Противники обменивались ударами волшебства, выбрасывая и
разбивая их сверкающие сгустки.
Первыми жертвами стали лошади-- они были наименее защищены, а спешенный
рыцарь, даже дерини, имел не много шансов уцелеть в поединке с всадником.
Каллен бился, как одержимый, он вертелся на коне, стараясь прикрывать
своих и истреблять врагов, оставаясь к седле. Магической энергией в момент
