подкованных сталью сапог.
Синил почувствовал, что все трое скрывают напряжение, а нарочитое
внешнее спокойствие предназначается исключительно для него. Рис, закончив
работу, тоже смотрел на Камбера и его спутников.
Внезапное открытие повергло Синила в смущение.
-- Кажется, погода улучшается,-- в конце концов промямлил он, указывая
на небо. -- Это вы устроили?
Камберу не хотелось отвечать, но он все-таки взглянул Синилу в глаза.
-- Сир, несколько человек трудились над этим всю ночь, и, добавлю, не
щадили при этом ни сил, ни здоровья. Нам не были известны в точности формулы
заклинания Ариэллы, мы противодействовали несколькими способами, надеюсь,
угадали, и результат будет.
-- Вы трое тоже трудились?
-- Ни один из нас впрямую, Государь. Это отняло бы почти все силы, а
нам они еще пригодятся.
-- Что ж, по крайней мере вы действуете, не таясь,-- Синил раздраженно
поморщился.-- Магия не прикрывается лживыми фразами, деринийское могущество
используется открыто.
-- Если ваша милость предпочитает путешествовать и воевать в бурю, то
можно и обойтись...-- пробурчал Каллен.
Возмущенный Синил открыл было рот, но Каллен поднял затянутую в
перчатку руку.
-- Нет, Ваше Величество, не надо отвечать. Во мне говорили раздражение
и усталость. Но вашей милости я давно известен как дерини, вовсе не склонный
злоупотреблять магией. В любом случае я не позволил бы волшебства, видя
возможность не применять его. Для противодействия Ариэлле, я вынужден был
признать, необходимы такие действия. Мы не должны пренебрегать ничем, когда
дело касается наших жизней.
Синил опустил глаза, пристроил хлеб и сыр на кубок и поставил все это
на землю рядом с собой, аппетит пропал совершенно.
-- Мне это не нравится. Честно говоря, все ваши способности вызывают у
меня множество сомнений. Господь не дарует такого могущества смертным.
-- Разве вы, Государь, не простой смертный?-- спросил Каллен.
-- Да, и мои способности мне тоже не нравятся. Повисла зловещая, почти
осязаемая тишина, длившаяся до тех пор, пока Йорам не закашлялся.
-- Милорд, сейчас не время и не место обсуждать подобные вопросы. Мы
все утомлены, впереди сражение, слишком легко совершить ошибку или
испугаться того, что в нормальной обстановке совсем не страшно. А пока
считайте деринийские способности у меня одним из редкостных человеческих
талантов, которые, как известно, даются Богом. Вот, к примеру, целительский
талант.
Словно благословляя, священник положил руку на плечо Риса и взглянул на
Синила прямо и вызывающе.
Синил не выдержал взгляда, у него перехватило дыхание. Кто мог отрицать
значение Целителей, особенно накануне сражения. Без них после битвы число
жертв будет куда больше, десятки жизней прервутся без помощи Риса и его
коллег.
Руки короля в пурпурных перчатках, словно окровавленные, лежали на
коленях, ему никого и ничего не хотелось видеть; он закрыл глаза и заговорил
едва слышно.
-- Вы целите в самое уязвимое место. Знаете, что я не стану спорить,
когда дело касается жизни моих подданных. Вы заставили меня принять
ответственность за них. И я не отрекусь от нее.
-- Откровенно говоря, волшебство, которое так беспокоит вас, почти
неприменимо в столкновении войск,-- сказал Камбер.-- Все меняется в схватке
слишком быстро. Даже от самого сильного заклинания мало пользы, если тому,
кто его произносил, срубают голову, не дожидаясь, пока магия спасет его.
-- Значит, в сражении вообще не будет волшебства?
-- Я этого не говорил,-- ответил Камбер.-- В столкновении один на один
с Ариэллой любой из нас будет просто вынужден вспомнить сразу обо всех своих
способностях. А успех сражения решит вовсе не магия. На стороне Ариэллы
численный перевес, у нас-- тактическое преимущество и точные сведения о ее
силах и намерениях. Победа будет взвешена на этих весах.
Синил помолчал, склонив голову на руки, и поднял ее на стук копыт.
Гьюэр отвел прежнего коня Синила в обоз, с которым двигалась королевская
конюшня. Оттуда на подмену был приведен серый в яблоках жеребец,
исключительно легкий на ногу.
Он заржал, приветствуя хозяина, и заслужил улыбку.
-- А, Лунный Ветер,-- прошептал Синил скорее сам себе. Он встал,
покачнулся и ухватился за поясницу. С каждым шагом навстречу коню каждый
мускул в нем все сильнее сопротивлялся приближению новой пытки, но Синилу
хватило мужества подойти и даже погладить своего скакуна.
-- Спасибо, Гьюэр. Как я понял, это означает, что мы трогаемся?
Гьюэр налегал на поводья, осаживая нетерпеливого жеребца, и весело
рассмеялся.
-- Боюсь, что так, Ваше Величество. Лорд Джебедия хочет разбить лагерь
еще до темноты. Остаток пути на Лунном Ветре будет для вас легче, чем
путешествие на фростлинге. Вы утомлены ездой, мы сменой лошади рассчитывали
уменьшить для вас тяготы пути.
Грумы и слуги подвели лошадей к остальным, лорды и офицеры взлетали в
седла с ловкостью и щегольством. Взяв ременный повод Лунного Ветра и
набираясь мужества и сил, чтобы подняться в седло, как на плаху, Синил
смотрел, как садятся на лошадей Камбер, Рис и Йорам. Слуга-михайлинец подвел
коня к Каллену, но викарий, вместо того, чтобы сесть в седло, подошел к
Синилу, поклонился и предложил свою помощь.
Синил с благодарностью принял предложение. Когда он взобрался на
лошадь, тщетно отыскивая удобное положение, Лунный Ветер затанцевал под
седоком. Каждый шаг коня отзывался волной боли во всем теле.
Но жалеть себя было некогда. Как только Каллен, вскочив в седло,
подъехал, Джебедия оказался с другого бока и подал сигнал выступать.
Тронулись рысью, и поначалу удивленному Синилу казалось, что быстрая езда
дается ему легче, Через четверть часа наступило разочарование-- Синил опять
не чувствовал ничего, кроме боли. Наги налились непомерной тяжестью.
Наконец Лунный Ветер изъявил желание сбавить ход, предоставив всаднику
возможность не только страдать, но и думать.
Синилу были очень любопытны слова Камбера и остальных про магию, хотя
им этого не следовало знать. Он удивлялся истории про "трудившихся всю
ночь", гадая о месте пребывания этих "тружеников"-- они идут с армией,
остались в Валорете или сидят неведомо где?
Вдоль колонны взад-вперед скакали всадники. Когда они проезжали мимо,
Синил пытался заглядывать в их мысли. Но что толку! Люди никак не могли
участвовать в нейтрализации волшебства Ариэллы, а дерини, во-первых,
тщательно защищали свой мозг, а во-вторых, думали совсем не о прошлых
делах-- слишком многое ожидало впереди. Синил мог открыться любому из них и
установить мысленный контакт, но тогда все погребенное в его душе стало бы
достоянием чужого мозга. Нет, пусть уж лучше как прежде дремлет в нем
деринийская магия.
Ближе к вечеру тучи в небе рассеялись. Закатное светило явило себя во
всем великолепии. Первое сражение Ариэлла проиграла. Синила это, как ни
странно, обрадовало.
Ничто не мешало ему оставаться наедине со своими мыслями. Около часу
назад военачальники с Камбером оставили королевский эскорт и отъехали в
авангард за свежими донесениями разведчиков. Каллена король увидел, только
когда армия вступала на лагерную стоянку. Пристроившись рядом, викарий
михайлинцев кивнул; в его голубовато-зеленых глазах не было коварства или
умысла, только уважение. Лучи заходящего солнца били в спину, и перед
лошадьми скользили по земле длинные, резкие тени.
-- Мы станем лагерем на гребне той горы. Командиры Вашего Величества
обследуют вершину и местность с другой стороны. Желаете присоединиться к
нам?
Он указал на группу всадников, отделившуюся от колонны. Над ней
трепетали стяги Кулди, Ордена святого Михаила и знамя Гвинедда-- штандарт
главнокомандующего Джебедия. Синил устало вздохнул и, подав своему
знаменосцу знак следовать за собой, направился вслед за Калленом.
Скакали легким галопом, не отвечая на приветствия солдат, и вскоре
оказались у подножия хребта, где их поджидали. Синил принял изъявления
почтения и остановил коня между Камбером и Джебедия.
Джебедия, прикрывая глаза от солнца, повернулся к королю.
-- Государь, наш план осуществляется, мы успеем занять позицию. События
развиваются так, как мы и предполагали. Взгляните туда, на дальний хребет.
Вы видите?
Синил, прищурившись, привстал в стременах.
-- А что я должен увидеть?
-- В общем-то, солнечные блики на оружейной стали. Мы полагаем, там
устраивают военный лагерь. Не знаю, заметили нас или еще нет.
Синил снова опустился на седло, не отводя взгляда от того, что было
скоплением мелькающих точек и множеством его врагов. Он страстно желал,
чтобы все разрешилось как можно скорее. С него довольно ожиданий в ночной
бессоннице и свете дня, добавившего нетерпения и страхов. Уж лучше смерть,
чем эта гнетущая неопределенность.
-- Мы можем атаковать немедленно, используя внезапность?-- Неожиданно
для себя он спросил вслух, заметил, как они поглядели друг на друга, и
впервые пожалел, что не обучен военному делу. Следовало устранить этот
пробел и не смешить подданных своими вопросами.
-- Ваше Величество, близость противника кажущаяся,-- ответил Джебедия,
не раздумывая.-- До него даже по равнине скакать не менее получаса, а по
холмам на наших уставших конях-- куда дольше. Мы доберемся до них затемно, а
ночная атака не вполне разумна.
Вздохнув, Синил кивнул и уставился на руки в пурпурных перчатках,
стиснувшие красные поводья. Он припоминал слова, которыми его учили
пользоваться для преодоления мышечных судорог и сердечных спазмов, а также
против душевного смятения. Он поднял глаза, совершенно спокойный внешне.
Знал, что этим никогда не обманет проницательных дерини, но надел маску для
самого себя.
-- Ты, разумеется, прав, Джебедия. Делайте то, что считаете нужным.
Видимо, мы разобьем здесь лагерь, полагая, что наши враги тоже не станут
действовать ночью?
-- Мы станем лагерем, но не будем чересчур доверчивы. Вокруг расставим
часовых, вышлем лазутчиков, как только стемнеет, и к утру будем совершенно
готовы. Если Ваше Величество позволит, мы хотели бы установить наши особые
преграды. Все должны хорошенько выспаться перед битвой, и лучше предупредить
любые вторжения в сознание. Синил слушал, открыв рот.
-- Она может проникнуть в чужие сновидения?
-- Она может вмешиваться в них. Я предпочитаю не искушать судьбу. На
рассвете каждый солдат должен встать в строй в самом лучшем виде.
Скрывая зашевелившийся внутри страх, Синил поспешно кивнул, поворотил
Лунного Ветра и поехал вниз. Он был бы рад не думать об опасениях Джебедия,
но тому никто не возразил, стало быть, речь шла о вполне реальной угрозе.
Внизу, у подножия холма, копошились сотни людей, оборудующих лагерь. Среди
них он не без труда отыскал глазами Сорла и своего духовника отца Альфреда.
Они приглядывали за тем, как под крышей деревьев ставится королевский шатер.
Синил пустил коня туда.
Его страх оставался с ним. Не принесла успокоения беседа с отцом
Альфредом. Они провели вместе около часа, прежде чем Синил отчаялся найти в
общении с молодым священником душевный покой, отпустил его и побрел в свой
шатер.
Под ногами хлюпала жижа, в которую превратили вымокшую землю тысячи ног
и лошадиных копыт. Меланхолически кивнув стражникам, он прошел внутрь. Сорл,
ожидавший у входа, помог снять шлем и предупредил, отодвигая занавесь.
-- У вас гости, мой Государь.
Шатер освещали свечи; в центре, возле походной жаровни, сидели Йорам и
