нуты, он побежал к помещению Мунро, чтобы отыскать Кору и Алису. Но Дун-
кан застал их уже на пороге низкого дома полковника. Они были готовы к
отъезду; вокруг них теснились плачущие женщины. Кора была бледна, и в ее
чертах выражалась тревога, но она не утратила ни доли своей твердости;
глаза же Алисы покраснели, и это доказывало, как долго и горько она пла-
кала. Обе девушки встретили Дункана с нескрываемым удовольствием, и,
против обыкновения, первой заговорила Кора.
- Форт погиб, - сказала она, и грустная улыбка тронула ее губы, - но,
я надеюсь, наша честь не затронута.
- Она сияет ярче, чем когда бы то ни было. Однако, дорогая мисс Мун-
ро, теперь вам следует меньше думать о других и больше заботиться о са-
мих себе. Военные обычаи требуют, чтобы ваш отец и я некоторое время ос-
тавались с солдатами.
Скажите же, где мы найдем верного покровителя для вас во время смяте-
ния и различных случайностей, которые могут сопровождать выступление?
- Нам никого не нужно, - ответила Кора. - Кто в подобную минуту осме-
лится оскорбить или обидеть дочерей такого отца, как наш!
- Я не согласился бы оставить вас одних, - продолжал молодой человек,
торопливо оглядываясь кругом, - хотя бы за то мне сулили командование
лучшим королевским полком! Вспомните, наша Алиса не одарена такой твер-
достью, как вы, Кора, и один господь знает, что ей предстоит пережить...
- Может быть, вы правы, - ответила Кора, улыбаясь еще печальнее, чем
прежде. - Слышите? Случайность уже нам посылает друга в такую минуту,
когда мы особенно нуждаемся в нем.
Дункан прислушался и тотчас же понял, что она хотела сказать.
До его слуха долетела спокойная, торжественная мелодия священного
гимна. Хейворд вошел в соседний дом, уже покинутый его прежними обитате-
лями, и там застал Давида, который изливал свои благочестивые чувства
пением - единственным способом, в котором отражались его переживания.
Дункан подождал до той минуты, когда по движению руки Гамута ему показа-
лось, что гимн окончен, и, тронув певца за плечо, кратко высказал ему
свою просьбу.
- Вот именно, - ответил простосердечный последователь царя Давида, -
в этих девушках много привлекательного, гармонического. Мы, связанные
пережитыми опасностями, должны теперь, в минуты мира, держаться друг
друга. К моим утренним хвалам нужно прибавить только славословие, и я
пойду к ним.
Не угодно ли тебе, друг, исполнить второй голос? Размер очень прост,
а напев всем известен.
Протянув маленькую книжку и дав тон камертоном, Гамут снова начал
гимн с такой решительностью, которая не допускала помехи. Хейворду приш-
лось выждать окончания священной песни. Наконец, увидев, что Давид сни-
мает очки ненова прячет книжку в карман, Дункан сказал:
- Ваш долг заботиться о том, чтобы никто не осмелился подходить к де-
вушкам, желая оскорбить их или посмеяться над несчастьями их отважного
отца. Их слуги помогут вам выполнять эту задачу.
- Вот именно!
- Но все же, может быть, индейцы или какие-нибудь проходимцы из неп-
риятельского войска прорвутся к вам; в таком случае напомните им об ус-
ловиях капитуляции и пригрозите донести об их поведении Монкальму. Я
уверен, что одного вашего слова будет достаточно, чтобы смирить их.
- В противном случае я сумею подействовать на буянов, - самоуверенно
ответил Давид, показывая свою книгу. - Если произнести, вернее прогре-
меть известный стих с надлежащим увлечением и в соответствующий момент,
он успокоит самый буйный нрав. Вот эти слова: "Почему так свирепо бушуют
язычники?"
- Довольно, - сказал Хейворд, прерывая Гамута. - Мы понимаем друг
друга, и теперь каждому из нас пора заняться выполнением своих обязан-
ностей.
Гамут с готовностью согласился с Хейвордом, и они вместе отправились
к сестрам. Кора встретила своего нового и довольно странного покровителя
если не радостно, то любезно. И даже бледное личико Алисы снова осветил
отблеск ее обычной веселости, когда она благодарила Хейворда за его за-
ботливость. Дункан уверил их, что сделано все для обеспечения душевного
спокойствия, опасность же, по его словам, не грозила. Затем он сказал,
что намерен присоединиться к ним, едва пройдет несколько миль с передо-
вым отрядом, и наконец простился с Алисой, и Корой.
В это время раздался сигнал к выступлению, и передовая часть английс-
кой колонны двинулась. Трубный звук заставил вздрогнуть сестер; они ог-
ляделись кругом и увидели белые мундиры французских гренадеров, уже за-
нявших ворота крепости. Над их головой пронеслось как бы громадное обла-
ко, и, взглянув вверх, они заметили, что остановились под широкими
складками французского знамени.
- Идем, - сказала Кора. - Дочерям английского солдата не годится ос-
таваться в этом месте.
Алиса прижалась к сестре, и, окруженные густой толпой, обе покинули
плац крепости.
Когда девушки выходили из ворот, французские офицеры низко кланялись
им, однако не предлагали никаких услуг, которые, как они понимали, могли
быть только неприятны для дочерей Мунро. Все экипажи, все вьючные живот-
ные были заняты больными и ранеными, и Кора предпочла испытать все труд-
ности пешего перехода, но не отнимать места у более слабых. Действи-
тельно, вследствие недостатка в необходимых средствах передвижения мно-
гие изувеченные и больные солдаты принуждены были тащиться на своих сла-
бых ногах позади отряда. Раненые стонали; их товарищи шагали молчаливо и
угрюмо; женщины и дети дрожали от ужаса перед неизвестностью. Когда роб-
кая толпа вышла из ворот форта на открытую низменность, перед ней откры-
лась печальная картина: невдалеке, с правой стороны, стояла французская
армия, так как, едва солдаты Монкальма заняли укрепление, генерал стянул
к форту все свои отряды. Французы молчаливо, но внимательно наблюдали за
движением побежденных, отдавая им установленные воинские почести; никто
из победителей в сознании своего успеха не бросил врагам ни насмешки, ни
оскорбления.
Отряды англичан, численностью около трех тысяч Человек, медленно дви-
гались через низменность, стекаясь к оборонному пункту в том месте, где
дорога к Гудзону сворачивала в лес. На густой опушке леса показались ин-
дейцы. Краснокожие пристально смотрели на своих врагов; некоторые, точно
коршуны, двигались вслед за ними и, казалось, не смели броситься на до-
бычу только потому, что присутствие многочисленного французского войска
сдерживало их. Некоторые гуроны все-таки замешались в ряды побежденных и
с мрачными и недовольными лицами внимательно наблюдали за движущейся
толпой, хотя и не смели открыто проявить свою враждебность.
Авангард под предводительством Хейворда дошел до ущелья и постепенно
исчез из виду. Вдруг Кора услышала звуки перебранки и повернулась в сто-
рону раздраженных голосов. Один из солдат отстал от своего отряда и был
наказан за свое непослушание тем, что кто-то отнял у него подобранные им
пожитки.
Это был очень рослый малый, достаточно алчный, для того чтобы не ус-
тупить без борьбы захваченное им добро. В дело вмешались посторонние:
одни стали на сторону солдата, другие - на сторону его обидчика. Голоса
делались все громче, озлобленней. Явилось около сотни дикарей; они, точ-
но по волшебству, выросли там, где за минуту перед тем было человек две-
надцать гуронов. Вскоре Кора заметила, что Магуа скользнул в толпу своих
соотечественников и обратился к ним, пользуясь всеми приемами своего
зловещего красноречия. Женщины и дети остановились, сбившись вместе,
словно стая испуганных птиц.
Магуа приложил руки к губам: раздался зловещий и устрашающий вопль.
Индейцы, рассеянные по лесу, вздрогнули при звуках этого хорошо знакомо-
го им клича. Тотчас же по всей равнине пронесся дикий вой; раздался он и
под сводами леса.
Это был крик, какой не часто вырывается из человеческого горла.
Он послужил страшным сигналом: более двух тысяч дикарей высыпало из
лесу; все они мигом усеяли роковую равнину. Началась страшнейшая кровоп-
ролитная резня. Повсюду царила смерть в самом ужасном, отталкивающем ви-
де. Сопротивление только распаляло убийц; дикари продолжали наносить
удары даже мертвым. Кровь текла потоками. Гуроны все больше и больше
воспламенялись видом этой крови...
Дисциплинированные отряды быстро выстроились в сомкнутые ряды и ста-
рались остановить нападающих дикарей внушительным видом военного фронта.
Это до известной степени удалось им. Многие солдаты, надеясь усмирить
обезумевших дикарей, бросались на них, размахивая прикладами своих неза-
ряженных ружей, однако индейцы выхватывали у них ружья и тем самым лиша-
ли их возможности обороняться.
Как всегда, во время таких событий никто не мог дать себе отчета,
сколько времени прошло с начала резни. Может быть, страшная сцена про-
должалась десять минут, но они показались столетием. Пораженные ужасом,
обессилевшие от страха, Кора и Алиса стояли, словно прикованные к одному
месту. Толпа женщин, окружавшая сестер, лишала их возможности бежать;
потом страх и смерть рассеяли толпу; однако бежать было некуда - девушки
попали бы прямо под томагавки своих врагов. Повсюду раздавались крики,
стоны, мольбы и проклятия. Но вот Алиса увидела высокую фигуру своего
отца. Мунро быстро двигался через низину и, казалось, направлялся к
французскому лагерю. Не обращая внимания на опасность, он спешил к веро-
ломному Монкальму, чтобы потребовать от него обещанного и запоздавшего
эскорта для женщин. Множество блистающих топоров и украшенных перьями
копий были готовы отнять у него жизнь, однако, даже охваченные бе-
шенством, дикари останавливались, видя спокойствие его лица. Все еще
энергичная рука ветерана хладнокровно отстраняла от себя страшное ору-
жие, иногда же и сами гуроны, пригрозив ему смертью, казалось, не имели
достаточного мужества, чтобы исполнить свою угрозу, и опускали копья и
томагавки.
К счастью, Магуа искал свою жертву там, где ее уже не было.
- Отец, отец! Мы здесь, здесь! - воскликнула Алиса, когда Мунро про-
ходил недалеко от дочерей, по-видимому не заметив их. - К нам, отец, или
мы погибнем!
Она повторяла это восклицание таким тоном, что самое каменное сердце
могло бы растаять; но ответа не последовало. Наконец старик, как бы уло-
вив звуки ее голоса, остановился и прислушался; но в эту минуту Алиса
без чувств опустилась на землю, а Кора стала подле нее на колени и с
нежностью наклонилась над ее безжизненным телом. Мунро с отчаянием пока-
чал головой и пошел дальше, спеша выполнить высокие обязанности команди-
ра.
- Леди... - сказал Гамут, беспомощный и бесполезный в эту минуту, он
все же не подумал покинуть вверенных его попечению девушек. - Леди, это
праздник дьяволов, и христианам не годится оставаться в этом месте.
Идемте, бежим!
- Идите, - ответила Кора, не спуская глаз со своей сестры, - спасай-
тесь, вы мне не можете помочь.
И простое, но выразительное движение руки девушки, сопровождавшее эти
слова, доказало Давиду непоколебимость ее решения. Несколько мгновений
он смотрел на темные фигуры гуронов, которые совершали свое страшное де-
ло; его стан выпрямился, он глубоко вздохнул, все черты оживились от
волнения, красноречиво говоря о чувствах, наполнивших его душу.
- В библии сказано, что слабый мальчик Давид усмирил царя Саула зву-
ками арфы и словами своих песнопений, - сказал он. - И я тоже постараюсь
в эту страшную минуту испытать могущество музыки.
И вот, возвысив свой голос, он запел во всю силу с таким напряжением,
что священный гимн был слышен даже среди шума и гама, наполнявших крова-
вое поле. Многие дикари кидались к певцу и девушкам, надеясь ограбить
беззащитных и унести с собой их скальпы, но при виде странной неподвиж-
ной фигуры вдохновенного певца они останавливались. Их изумление вскоре
