добрался до "моего стежка", просунул туда голову и передние лапы, и че-
рез секунду был уже внутри фургона.
Здесь было тепло и сухо. От передней стенки фургона до задней было по
меньшей мере метров пятнадцать, а в ширину - метра три.
Хотя тут я могу и ошибиться. В измерении расстояний я, честно говоря,
не силен. Все мои познания в этой области ограничены нашей с Шурой квар-
тирой. У нас, я точно знаю, сколько метров в одной комнате, сколько мет-
ров в другой. Шура об этом говорил при мне много раз - я и запомнил.
Ну, а высота фургона совершенно точно соответствовала высоте потолков
нашей квартиры - два метра пятьдесят сантиметров. Это я уже знал доско-
нально. Три года тому назад, когда Шура был в состоянии еще что-то ку-
пить, он приобрел книжные стеллажи у одной семьи, уезжавшей в Израиль. И
когда Шура перевез эти стеллажи к нам, выяснилось, что они в высоту -
два метра семьдесят пять сантиметров. А у нас потолок всего - два
пятьдесят!
Целую неделю Шура сам укорачивал эти стеллажи под наш размер, нескон-
чаемые матюги и перманентные восклицания:
- Свободы им, видишь ли, мало!.. На "землю предков" потянуло! Да у
вас все предки из Жмеринки! Ну, как же можно было так ничего не понять в
собственной стране, где прожита вся жизнь?! Поразительно! Да у нас "сво-
боды" сейчас - хоть жопой ешь! Что хочешь - то и говоришь, что хочешь -
то и пишешь!.. В кого хочешь - в того и стреляешь!!! Нет в мире сейчас
более свободного государства, чем наше... Ни законов, ни обязательств,
ни уголовного кодекса, ни хрена! Живи и радуйся!.. Какого черта уезжать?
Здесь ты можешь стать "Новым русским", "Новым евреем", "Новым узбеком"
или "Новым чеченцем", что в сущности - одно и то же, и поехать отдыхать
на Канарские острова... А уезжать совсем - полнейший идиотизм!..
Поэтому я очень хорошо усвоил, что такое высота в два метра пятьдесят
сантиметров, как пахнет столярный клей, чем воняют лаки, и какой запах
имеет фанера.
Так вот, утверждаю безошибочно - весь фургон был забит фанерой. На
первый взгляд это были просто огромные квадратные кипы, упакованные в
толстый непрозрачный полиэтилен, а сверху еще и перетянутые крест-нак-
рест стальными лентами. И все-таки это была фанера. Со времени переделки
тех стеллажей, я ее запах запомнил навсегда.
Когда же я осмотрелся и слегка освоился в этом фургоне, то сквозь до-
вольно мерзкий запах полиэтилена, металла, брезента и подавляющего запа-
ха фанеры, я почувствовал присутствие еще одного запаха - почти неулови-
мого, странного, кажется, когда-то встречавшегося, таинственно-манящего,
навевающего неясные мысли и желания.
В этом запахе было что-то сладострастно-запретное... А что - я никак
не мог взять в толк. Не скрою, у меня даже немножко "крыша поехала", как
говорит Шура Плоткин. В некотором ошалении я забегал по фанерным кипам в
поисках источника этого дивного запаха. Черт побери, откуда я его знаю?!
Что это?! Когда это было? Где?..
Через десять минут мои поиски увенчались успехом! Одна из кип, стояв-
ших у левого борта фургона, почти у самой передней стенки, источала та-
кую концентрацию этого запаха, что я чуть не потерял сознание!
Однако, здоровое начало во мне возобладало, в обморок я не хлопнулся,
а наоборот, (до сих пор не могу понять почему?!) вдруг с неожиданной для
самого себя яростью стал срывать когтями полиэтилен с этой кипы. Что со
мной происходило - понятия не имею! Помню только - слепая злоба, безот-
четное желание в клочья разодрать эту кипу фанеры и добраться до ЭТОГО,
которое пахнет ЭТИМ, а потом...
...а потом в меня стало тихо вливаться какое-то успокоение...
ЭТОТ запах стал улетучиваться, исчезать, в тело мое просочилась бла-
женная усталость, в голову вползло какое-то сладостное безразличие...
Слабенькие, еле ощутимые остатки ТОГО запаха заставили меня прилечь,
и в моей тяжелой отуманенной голове стали громоздиться неясные обрывки
видений, голоса... Будто бы вернулся я на пять лет назад и увидел своего
Шуру Плоткина...
...его молоденькую приятельницу тех лет - актрису детского театра...
Они о чем-то спорили, и Шура беззвучно кричал на свою подругу, а она
рыдала и тоже кричала на него...
Все это я только видел. Слов было не разобрать, все звуки дробились
на маленькие отдельные кусочки, а потом...
...я увидел, как Шура вырвал у нее из рук какой-то небольшой пакетик,
бросил его на пол и стал топтать ногами...
Из-под его башмаков взлетело облачко белого порошка...
ТАК ВОТ, ЧТО ЭТО БЫЛ ЗА ЗАПАХ!!!
Это был запах того порошка, который Шура Плоткин отобрал тогда у сво-
ей подружки и растоптал на моих глазах!
Я отчетливо вспомнил, как мне тогда стало худо, когда я самую ма-
лость, ну буквально чуть-чуть, понюхал этот порошок! Молодой был еще,
глупый, совал нос черт-те куда. Помню, как меня рвало, как я убежал из
дому и не возвращался к Шуре двое суток.
С тех пор я больше никогда не видел в нашем доме эту маленькую актри-
су из детского театра...
Исчезли куда-то кипы фанеры. Фургон перестало бросать на рытвинах и
выбоинах...
Тихо и плавно я поплыл над своим родным пустырем, над нашим домом и,
совершенно не удивляясь ничему, сверху увидел СЕБЯ и ШУРУ. Мы с Шурой
чинно гуляли. Шура мне что-то рассказывал, видимо интересное, потому что
я все время поднимал голову, чтобы заглянуть ему в лицо...
Увидел я и своего приятеля бесхвостого Кота-Бродягу, который вел на
двух поводках Пилипенко и Ваську. И Васька, и Пилипенко, оба на четве-
реньках, грызлись между собой и тянули в разные стороны так, что Бродяга
еле справлялся с ними обоими...
Я увидел, как за мной и Шурой на брюхе ползла та самая рыжая Кошка,
которую я все-таки дотрахал тогда в клетке. Она жалобно стонала и умоля-
ла о прощении, и я понимал, что в конце концов она не так уж виновата...
Что независимо от ее желания эти два мерзопакостных существа - Пилипенко
и Васька, использовали ее в своих гнусных целях. Это сейчас, в моих
странных видениях, они неопасны и тупо рвутся со своих поводков, а
раньше, в той жизни, встреча с ними не обещала ничего хорошего...
Видел я сверху, как Фоксик, Шпиц и Большой Пес мирно выгулизают своих
"Хозяев" по нашему пустырю.
Мы с Шурой смотрели на них и ужасно веселились - мы-то знали что "Хо-
зяева" считают, будто это ОНИ выгуливают Шпица, Пса и Фоксика!
А потом вдруг, откуда ни возьмись, раздалось какое-то страшное рыча-
ние, словно в ярость пришли сто тысяч Больших Псов, что-то ужасное в
своей невидимости гремело и лязгало, завыл и налетел холодный, порывис-
тый ветер, и я сверху увидел...
...как нас с Шурой разбросало в разные стороны...
...и Шура рвется ко мне, пытается преодолеть злобный, уже ледяной ве-
тер, протягивает ко мне руки и...
Я вижу, вижу, вижу!.. Я не слышу, я только вижу, как Шура кричит:
- Мартын!!! Мартышка!.. Мартынчик, не улетай!.. Не бросай меня, Мар-
тын...
Я тоже рвусь к нему, но ноги мои вдруг становятся мягкими, я теряю
силы, теряю сознание, а порывы ветра с воем и ревом закручивают меня, и
последнее, что я вижу - маленький-маленький Шура Плоткин кубарем катится
по нашему огромному загаженному пустырю, не в силах совладать с урага-
ном, разносящим нас в разные стороны...
И вдруг - неожиданно явственно и отчетливо:
- Здрасс-сьте, Жопа-Новый-Год, приходи на елку! Ты-то откуда здесь
взялась, Кыся?!
Я открываю глаза. Задняя стенка фургона расстегнута и распахнута нас-
тежь, внутри гуляет холодный ветер, что-то ровно гудит внизу, весь
большой грузовик слегка трясется мелкой, но спокойной дрожью, и я
чувствую, что совсем где-то рядом очень много воды...
В фургоне надо мной навис здоровенный мужик в джинсе. Раза в два
больше Шуры. От него вкусно пахнет разной хорошей едой с небольшой при-
месью запаха алкоголя.
Алкоголь я ему тут же прощаю. Ссориться с первых же секунд знакомства
мне не очень хочется, ибо меня сейчас, после сна и моих кошмаров, разди-
рает целый букет совершенно иных желаний: жрать хочу, "как семеро вол-
ков"! Шурино выражение... Хочу писать и гадить так, что просто удержу
нет! И очень хочется понять - где я, на каком я свете, скоро ли я могу
вернуться домой к Шуре и почему, кроме фанеры, в этом фургоне пахнет еще
и этим самым... Ну, как его?.. Ну, Шура еще сколько раз потом называл
этот белый порошок!.. Господи, да что же это со мной?! Хотя, чего тут
удивляться? Денек у меня выдался, прямо скажем, не из легких... И я, на-
верное, еще и этой дряни нанюхался. Иначе, чего бы это меня так в сон
сморило? Тут даже собственное имя немудрено забыть... А, вспомнил! Этот
белый порошок назывался - кокаин! Однако, при чем тут фанера?..
К черту! Сначала - немедленно пописать и покакать!
Продемонстрировать свой хороший характер никогда не вредно, и поэтому
я быстренько на всякий случай потерся головой о здоровенную лапу этого
мужика, и выпрыгнул из фургона.
- Эй, ты куда, Кыся-а?! - заорал мне мужик в джинсе.
Но я, не обращая на него внимания, помчался прочь от его гостеприим-
ного, но странного грузовика. То, что это был ЕГО грузовик, у меня не
возникло и тени сомнений. Уж слишком по-хозяйски он чувствовал себя в
этом фургоне.
Тем более, я должен был "сделать свои дела" как можно дальше от этого
мужика и его громадного автомобиля. Ведь за последние несколько часов
этот автомобиль в какой-то степени чуть-чуть стал и "моим". А как гово-
рил Шура Плоткин - "Там, где живут, там не гадят..."
Правда, говоря это, Шура имел в виду всех нетрахнутых им девиц, с ко-
торыми он вместе работал в редакции. Хотя некоторые из них по Человечес-
ким понятиям были очень и очень ничего себе и только и мечтали уложить
моего Шуру к себе в койку.
Боже мой!.. Где же мне облегчиться?! Это же просто черт знает что!
Огромное, чудовищное, необозримое помещение, величиной с наш пустырь,
с металлическим полом и уходящим черт знает в какую высь железным потол-
ком было заставлено сотнями автомобилей, рядами стоящими вплотную - один
за другим. Каждый автомобиль, будь это дальнорейсовый грузовик с длинню-
щим фургоном, автобус или обычный легковой автомобиль, был притянут к
полу цепями и толстыми брезентовыми ремнями. И все это тряслось мелкой
дрожью, а за стенками четко прослушивался ритмичный плеск воды...
Я промчался вдоль этого железного пустыря подо всеми машинами в поис-
ках мало-мальски пристойного места для немедленного отправления своих
естественных нужд, не обнаружил такого, и на последних усилиях воли пос-
какал поперек этого мрачного автоприюта...
И... О, счастье!!! У самой стенки, где плеск воды слышался наиболее
отчетливо и близко, я увидел на стене большой красный щит с различными
противопожарными штуками, скатанный в аккуратное кольцо брезентовый
шланг с медной штуковиной на конце, а внизу, под щитом, - спасительный
ящик с песком, из которого торчали вмятые туда окурки сигарет!
Ласточкой я взлетел на этот ящик, лихорадочно очистил себе место от
окурков, быстренько докопался до слоя абсолютно чистого песка, и....
Клянусь, через пятнадцать секунд жизнь приобрела совершенно иной от-
тенок!
А еще через полминуты, уже зарывая все, мною исторгнутое, я подумал,
что зачастую, квалифицируя понятие "Счастье" в нашей жизни, мы невероят-
но примитивизируем и ограничиваем список составляющих. Пять-шесть пунк-
тов типа - Сытость, Благосостояние, Взаимная любовь, Победа (если она не
очень кровава...), ощущение Дома, Восторг соития... И все.
И совершенно не учитываем десятки будничных, но поразительно важных
элементов, дополняющих это понятие.
Ну, например, прекращение боли. Я помню, как дико болела у меня зад-
няя левая лапа, когда я подрался со взрослым Ротвейлером! Я, правда, ус-
пел располосовать ему всю харю, но он прихватил меня так, что я уже слы-
